Чарльз Мерджендал - Куст ежевики

— У тебя горел свет, — сказала мисс Кили, — и я подумала, что сегодня воскресенье… и если у тебя не слишком много работы…

— Нет, — ответил Сэм. — Я как раз заканчивал.

— В таком случае… — Она заколебалась и уже хотела уйти.

— Я отвезу тебя домой, — сказал он.

— Не стоит из-за меня нарушать свои планы.

— А я и не нарушаю. — Сэм выключил свет и последовал за мисс Кили по пропахшему рыбой узкому коридору, вышел на улицу и направился к своей машине, стоявшей на пирсе у консервного завода. Он открыл перед ней дверцу, и она сказала: «Спасибо, мистер Макфай». Потом он сел за руль и медленно поехал к дому, где она снимала комнату.

Она неподвижно сидела, прислонившись к дверце, пока он вел машину по извилистым улицам. Теперь им, в общем-то, нечего сказать друг другу, хотя около тридцати лет назад у него с мисс Кили был бурный роман. Тогда его только что выпустили из лечебницы, и он решил забыть умершую жену и навсегда выбросить из головы прошлое, занявшись восстановлением завода. Он нанял мисс Кили в качестве личной секретарши, хотя в то время не мог позволить себе иметь личную секретаршу, да, собственно, она ему и не нужна была. Но мисс Кили (тогда он называл ее Руфь), казалось, угадывала, когда ему бывало особенно худо. В то время была она привлекательной и неутомимой. Не позволяла ему пить, не покидала во время кризиса и последующей Великой депрессии, поддерживала его, когда завод погибал и когда к нему пришло, наконец, второе дыхание.

Эти шесть или семь лет упорной работы, насколько мог припомнить Сэм, были самыми плодотворными и счастливыми, исключая, конечно, три года семейной жизни, стремительно промелькнувшие и неожиданно оборвавшиеся, когда этот проклятый католик доктор Монфорд пожертвовал жизнью его жены ради спасения ребенка, которого он не хотел.

Весь день он упорно работал, и всегда рядом с ним за рабочим столом сидела Руфь. А вечером они ехали в коттедж, окна которого выходили на залив, и занимались любовью. Он чувствовал, как к нему начинает возвращаться покой, как загорается слабая искорка надежды на то, что жить все-таки стоит.

Но, видно, всему на свете приходит конец. Он чувствовал, что должен жениться на Руфь. Однако каждый раз, начиная серьезно думать о женитьбе, вспоминал свою жену и знал наверняка, что Руфь ее не заменит, несмотря на все ее добродетели.

Руфь это понимала. И Сэм понимал, что она понимает, хотя они не говорили об этом. Поездки в коттедж становились все более редкими, потом прекратились совсем. С годами «Руфь» превратилась в «мисс Кили», а «Сэм» стал «мистером Макфаем». Преданная секретарша и благодарный патрон. Теперь они вели себя так, как будто между ними никогда ничего не было.

— Как Лэрри? — спросила мисс Кили, не поворачивая головы и глядя в окно.

— Так же. — Хотя Лэрри было хуже и все знали об этом.

— Хорошо, что не хуже.

Сэм остановился у дома, в котором мисс Кили снимала комнату почти всю жизнь. Когда-то он привозил ее сюда из коттеджа. Он сказал: «Ну, вот мы и приехали». — Она сказала: «Да», — и вышла.

Потом нерешительно начала:

— Мистер Макфай…

— Да?

— Я знаю, что не должна об этом говорить. Но на днях я убирала у вас в столе…

— Да, мисс Кили?

— Я нашла бутылку, Сэм. — Впервые за много лет она назвала его по имени. Поколебавшись, добавила: — Сэм… Не сердись… Вспомни, что с тобой было… Не доводи до этого.

— Ни за что, — сказал он.

— Ты не сердишься?

— Нет, нисколько.

— Если тебе нужна моя помощь…

— Нет, спасибо, Руфь, — он улыбнулся ей. — Руфь… спасибо. — Потом сказал: — Спокойной ночи. — И поехал домой. В зеркало заднего обзора он видел, как Руфь стояла на обочине, уже пожилая, потерявшая былую стройность, и смотрела ему вслед. Потом она повернулась и стала тяжело подниматься по деревянной лестнице.

Было девять часов. Сэм не знал, на что ему потратить остаток вечера. Проезжая мимо гостиницы «Линкольн», решил зайти выпить. Он пропустил пару рюмок у себя в кабинете, но хмель уже почти весь выветрился, и теперь его мучила жажда. Мисс Кили, между прочим, напрасно за него беспокоится. Конечно, с тех пор как вернулся Лэрри, он пьет несколько больше положенного. Однажды вечером здорово перебрал и сказал Маргрет то, чего не должен был говорить никогда. Но это был урок для него, и на следующий день он не выпил ни капли. Он уверен, что старое не повторится. Никаких запоев. С него хватит. Тогда он, идиот, чуть не убил Пола Монфорда. Боже! Эти бесконечные месяцы отупляющего сидения под замком в компании сумасшедших, — а ведь он был практически нормальным человеком, — и оцепенелого ожидания дней для свидания с родными, когда миссис О’Хара приводила к нему Лэрри. Он не испытывал к мальчику отцовских чувств, и иногда, глядя на него, думал, что, если бы Лэрри не родился, он, Сэм, никогда бы сюда не попал.

В этот воскресный вечер коктейль-бар «Линкольна» был почти пуст. В угловой кабинке сидели Берт Мосли и Фрэн Уолкер. Оба они казались расстроенными и озабоченными. Каждый раз, когда Бетси проходила мимо их кабины, Берт явно смущался. Сэм кивнул им и сел за столик в противоположном углу. Он заказал шотландское виски со льдом и стал медленно потягивать его, стараясь не думать ни о сегодняшнем дне, ни о том, что ждет его завтра.

Берт Мосли встал. Он наклонился к Фрэн, быстро и резко сказал ей что-то, подошел к музыкальному автомату и опустил монету. Потом направился к телефону. Песня называлась «Звездная пыль». Это была очень старая песня. «Иногда я сам удивляюсь, почему провожу эти ночи один…» Совершенно невозможно было расслышать, о чем говорил Берт по телефону. Однако, без сомнения, это был очень важный разговор, поскольку, когда Берт минуту спустя вернулся за столик, он выглядел гораздо спокойнее, как будто этот звонок был связан с принятием какого-то трудного решения, а теперь все было позади, и он чувствовал огромное облегчение.

«…Но это было так давно, а теперь я черпаю вдохновение в звездной россыпи песен…» Сэм заказал еще виски. Он вспомнил, как мисс Кили назвала его «Сэм», а он ее неожиданно — «Руфь», в первый раз за долгие годы. Он подумал об этих прошедших годах, но они слились в его сознании в один временный пласт, так что вспоминались лишь немногие события, да и то почему-то неприятные.

Однажды загорелся — завод, сгорел почти дотла. Потом Лэрри уехал учиться в колледж, оставив его одного с Питером и миссис О’Хара. Лэрри закончил учебу. Они пытались установить контакт друг с другом. Но, как и раньше, когда Лэрри был маленьким, они оставались почти чужими людьми. Он купил моторный катер и разбил его о скалы через два месяца. Лэрри ушел на войну и писал письма раз в три-четыре месяца. Тем самым он отдавал сыновний долг. Ответы Сэма были такими же безликими.