Чарльз Мерджендал - Куст ежевики

— Ты скотина, — говорил он себе. — Безнравственная, безбожная скотина, убийца. Слабак, слюнтяй, презренный беглец! — И он кружил и кружил, не находя покоя, по улицам города, имевшего когда-то самый большой в мире китобойный флот и превратившегося теперь в обычный промышленный центр, где производили текстиль и станки, электрооборудование и самолеты.

Он вернулся на яхту, накормил Цезаря и сам съел банку консервированного перца. Было семь часов, и ему предстоял долгий вечер терзаний из-за ненависти к самому себе, из-за невыносимого душевного напряжения, которое усиливалось способным кого угодно свести с ума монотонным постукиванием корпуса яхты о причальные кранцы. Он налил себе виски, сел на кушетку и стал смотреть на Цезаря, который дремал напротив. После третьей рюмки он вдруг решил, что Цезарь оскверняет ложе, на котором они с Мар занимались любовью. Он согнал собаку с кушетки и замер, стараясь до малейших подробностей вспоминать, как выглядела тогда Мар в желтом, колеблющемся свете фонаря. Стройная, с черными волосами, очень гладкой, упругой белой кожей, длинными ногами, яркими влажными губами, черными, миндалевидными, лихорадочно блестевшими глазами, круглой и твердой, но такой нежной грудью, с твердыми, но такими нежными бедрами…

Нет, подумал Гай, они спали на кушетке, где сидит сейчас он. И Цезарь может снова лечь. Образ Мар растаял. Ее место заняла живая дворняжка и, может быть, навсегда.

Было 9.36. Он выпил уже четыре рюмки, но легче ему не стало. Встал, чертыхнулся, ударившись головой о потолок, и покачнулся от внезапного головокружения. Он найдет Мар. Он не будет больше беспомощно плыть куда глаза глядят, мучаясь воспоминаниями. Хватит! Он найдет Мар во что бы то ни стало. Он найдет ее!

В телефонной кабине было тепло и пахло прокисшим пивом. В справочном бюро сказали, что такого города, Чиддербург, нет.

— Чиддерсвиль… Читтертон… Чиддестер… Вспомнил — Чиддестер. Рядом с Атлантой… Фамилия — Слоан… Нет, имени я не знаю, но это маленький городок, и если вы свяжетесь с местной телефонисткой…

— Минутку, пожалуйста.

Он ждал. Курил сигарету, молился и думал о том, как это ему не пришло в голову раньше. Телефонистка Чиддестера сказала, что, да, в городе есть такая и что миссис Слоан действительно живет в большом колониальном доме, называемом Диким Поместьем, и что она сейчас же соединит их.

Прошли томительные секунды, и он услышал высокий интеллигентный голос, по-южному растягивающий слова, несколько приглушенный расстоянием. Гай спросил: «Это миссис Слоан?»

— Слушаю вас…

— Говорит доктор Монфорд. Гай Монфорд. — На другом конце провода молчали. Он торопливо продолжал: — Я пытаюсь найти вашу дочь — миссис Макфай.

— Я о вас читала, мистер Монфорд.

— Да, я понимаю вас. Но видите ли, это очень важно. Миссис Макфай уехала сразу после суда, а мне необходимо как можно скорее связаться с ней. Понимаете, это в ее интересах.

Миссис Слоан колебалась, видимо, испытывая неприязнь и не зная, как отреагировать. Наконец, она разрыдалась. Она сказала, что не винит его, правда, не винит, потому что знает, как безнадежен был Лэрри, она узнала об этом из первых рук еще в больнице Атланты, — но она понятия не имеет, где сейчас находится ее дочь. Она получила всего одно письмо, отправленное из Нью-Хавена подругой Маргрет по колледжу, Сьюзан, кажется, в девичестве она была Лестер, но теперь у нее, конечно, другая фамилия, и трудно сказать, можно ли ее отыскать вообще.

— А кто были родители мисс Лестер, миссис Слоан?

Не знаю. Она — из Чикаго. Это единственное, что мне известно о ней. Простите, что ничем не могу помочь вам. Видите ли, я и сама беспокоюсь за Мар… она всегда была своевольной и упрямой… Я так боюсь, что у нее сдали нервы.

— Нет, миссис Слоан, дело не в нервах. — Он бросил сигарету, загасил ее носком ботинка и спросил: — Не было ли в письме какого-нибудь намека?

— Она упомянула гавань. Написала, что живет в коттедже с видом на гавань.

— И это все?

— Да, все, — ответила миссис Слоан.

Он хотел было успокоить ее, сказав, что доктор Треливен знает, где Мар, но потом передумал, ведь у миссис Слоан мог возникнуть вопрос о том, почему, собственно, священник держит это в секрете, и у него не нашлось бы никакого более или менее правдоподобного объяснения. Попрощавшись, он повесил трубку и подумал о том, что Мар, наверное, где-то поблизости, может быть, даже на Кейп-Коде, вот только гаваней здесь сотни… слишком много гаваней…

На следующее утро он опять позвонил Клему Дуди из бара, забыв, что почта по воскресеньям не работает. Потом, в нетерпении, набрал номер Джона Треливена. Ему не ответили. Наверняка, еще в церкви, подумал он, прощается с добропорядочными прихожанами: Фрэн Уолкер и миссис Коффин, миссис Маннинг и Солом Келси, Идой Приммер и Сэмом, Руфь Кили и Бертом Мосли, Паркером Уэлком и всеми остальными.

Он выпил пива и снова зашел в телефонную будку. На этот раз трубку взяла жена Джона.

— О, Гай! — воскликнула удивленная Фрэнсис и спросила: — Куда ты пропал? — Он сказал, правда, не вдаваясь в подробности, и услышал, как миссис Треливен позвала к телефону мужа.

Нет никаких известий, сказал Джон. Во вторник он уезжает, как и планировал. «Звони на почту… обязательно звони».

— Я должен знать, Джон… Где она, Джон?… Клянусь, если ты не скажешь, я сам ее найду… Я обязательно найду ее… — Джон молчал. — Ну, ладно, Джон… Ладно.

Гай повесил трубку, выпил еще пива и вернулся на причал. Едва перевалило за полдень, и он решил, что успеет добраться до наступления темноты в бухту Лесная. Почему именно эта бухта, спросил он себя. Просто потому, что она находится на полуострове Кейп-Код, и Мар где-то в этих местах, в коттедже с видом на гавань, в одном из тысячи коттеджей с видом на сотни гаваней. И он обязательно найдет ее.

Дул сильный северо-восточный ветер. Всю дорогу Гай вспоминал, как они плыли на яхте с Джулией, вот так же, навстречу ветру, который трепал ее спутанные рыжие волосы, и как иногда она сама вставала за штурвал и, смеясь, подставляла тугим струям воздуха юное озорное лицо, обсыпанное веснушками, и как иногда летом она сбрасывала всю одежду и растягивалась на крыше каюты, самозабвенно отдавая на забаву солнцу и ветру свое тренированное тело.

Когда Гай добрался до бухты Лесная, уже наступили ранние зимние сумерки. Привязав Яхту к причалу, он зашел в портовый ресторан и пообедал первый раз за этот день, с жадностью проглотив после двух кружек пива порцию жареных моллюсков и французское жаркое.

После того как он выпил кофе, на пороге ресторана появился старик с обветренным лицом спросил, кто владелец черной «Дружбы» [14] Опытный рыбак узнал тип яхты до ее реконструкции. — Прим. пер. . Представившись, сказал, что он уроженец штата Мэн, разводил в свое время омаров, имел когда-то собственную яхту, а потом и пруд. Скопив небольшую сумму, ушел на покой и поселился в бухте Лесная у своей замужней дочери. И вот уже три года ищет настоящую рыбацкую яхту в исправном состоянии. «Джулия» ему понравилась. И, похоже, посудина в полном порядке. Он бы не против купить ее.