Татьяна Свичкарь - Мед багульника [сборник]

— А ты чего, не почувствовала? У меня, например, что-то на зубах скрипело — земля или песок.

…Миг спустя мимо палатки сухо и четко как выстрелы простучали копыта. Эти звуки Света слышала только в кино. Ей не поверилось. Она рывком подняла полог. Вблизи костра, его светом озаряемые, стояли две лошади. Темные, огромные. Всадники уже спешились и лошади стояли вольно, помахивая длинными хвостами, пофыркивая. Они были свои здесь. Гораздо естественнее дяди Колиного грузовика. Будто сами соседи-степняки приехали в гости.

— Это, скорее всего местные, — сказала Ася, — Ты туда не ходи, а вдруг они лягаются или кусаются.

— Они травоядные, это я еще помню, — ответила Света и с замиранием сердца пошла к костру, осознав вдруг, что если и хотелось чего-нибудь в жизни, так это хоть раз сесть на коня.

Но уже выстроилась живая очередь. Покататься собирались все.

Лошадь поменьше звали Бурушкой, побольше — Королем. Те, кто был здесь в прошлом году, узнали их и теперь гладили, несли хлеб, срывали из под копыт траву и подсовывали ее под лошадиные морды.

Сильная половина лагеря, забыв о джентльменстве, оттирала слабую. Вспрыгивать на коня никто не умел. Парни грузно заваливались, подтягивались, взгромождались… Светин черед был — за Иркой Прохоровой.

— Осторожнее, — бросила Ирка, соскакивая наземь, — Он у меня все шагом шел, а потом другую лошадь учуял — и как рванет!

Света робко поставила ногу в треугольное стремя, ухватилась за седло. Кажется, ей помог дядя Коля, с большим любопытством наблюдавший за происходящим.

— Ну что, сидишь? Тогда — вперед! — и кто-то шлепнул Короля по крупу.

Когда под ней началось мерное сильное движение, Свете пришлось стиснуть зубы. Она обнаружила, что готова закричать от страха, взмолиться: «Снимите меня!» — отъехав шага на четыре от костра. Причем Король ступал вяло, точно спал на ходу. Но Свете мнилось, будто несет ее неведомая сила. Она вся закаменела в отчаянном усилии справиться со страхом.

И огонь, и лагерь почти мгновенно пропали за спиной. Король мерно вымахивал в поле. Плотная, густая ночь окружила Свету, все стало — как во сне. Россыпями горели где-то внизу зеленые огоньки светляков. Руки сжимали поводья. Впереди черной стеной вставал Барский сад. Она не могла ни о чем думать, все плыло вокруг.

И вдруг Король встал. Опустил голову, и начал есть. Он взмахивал мордой слева направо, захватывая этим движением стебли, и ел, ел. Он, конечно, мог пастись так всю ночь.

— Поедем, а? — шепотом попросила Света, — Поедем, пожалуйста…

Король не обращал на нее никакого внимания. Он ел. Света собралась с духом и слегка потянула поводья:

— Коник, ну пойдем же…

Еще выждала минуту и шлепнула ладонью по необъятному крупу:

— А ну пошли…

Трудно сказать, Король это заметил или нет. Ну что оставалось делать? На большее Света решиться не могла. Она и так уже все свои силы исчерпала. Стременами бы ему в бока! А если он поскачет или встанет на дыбы? Мамочки, что же делать-то?

Медленно-медленно Света высвободила ноги из стремян, повернулась и стала сползать вдоль лошадиного бока. Она полагала, что лошадь лягается обычно задними копытами, и куда-то назад, а не вбок. Но вообще-то четко представить траекторию этого движения она не могла, и ей казалось, что тяжелое, в железной подкове копыто достанет ее повсюду.

С большим облегчением она, наконец, ощутила под ногами землю. И — была не была — взяла поводья.

— Давай-ка, пошли в лагерь.

Огонь мелькал далекой искоркой. Идти к нему без тропинки, через поле… Но какой — миль пардон — выход?

Была еще одна жуткая возможность. Сейчас Король увидит или учует вторую лошадь, вырвется (ей при этом достанется копытами) и поминай, как звали — и ее, и Короля.

Ноги тонули, овес расступался, она как будто брела в темной воде. Король дышал ей в спину. Когда Света добралась, наконец, до костра, она вся дрожала от страха и усталости.

— Ты чего так долго? — удивилась Ирка.

— А она того коня за собой по полю водила. Пешком, — ехидно сказал дядя Коля.

— А ну вас! Чтоб я еще когда-нибудь в жизни…

Местные ребята, приехавшие на лошадях, сидели поодаль. Света заметила, что один из них был огненно-рыжий. И вспомнила, как Галина Ивановна рассказывала, что у них в деревне очень мало девушек, две или три. И ребята летом, когда приезжают студенты — археологи, каждый вечер едут сюда. Тут-то девчонок много. А лошадей с собой — как презент. Вроде как другие кавалеры — коробку конфет или букет цветов.

На негнущихся ногах, еще не отойдя от потрясения, Света забралась в палатку. Ася давно спала, скорчившись в своем тощем спальнике и во сне пытаясь согреться. А Свете было жарко.

И последнее, что она услышала, засыпая — стук копыт рядом — и мимо — и вдаль.

C этой самой ночи народ дружно «заболел» лошадьми. Очередь на катания была расписана до конца смены. Зато несложная, в общем-то, работа археолога превратилась в сплошную пытку.

Разве это труд? Любому работяге скажи — обхохочется. До обеда раскопать квадрат метр на метр, после обеда еще один такой же. Но как вдохновить себя на этот подвиг, если ты на рассвете лег и на рассвете же нужно встать.

— Подъем! — обреченно кричат дежурные. Они тоже катались на лошадях, и им тоже хочется спать.

Древними старцами, кряхтя и разминая кости, ползут студенты из палаток. Никто не умывается, откладывая это на «после раскопа». Поеживаясь на холодном рассветном ветерке, все тянутся к костру, берут у дежурных кружки с чаем, отыскивают сонными глазами — на каком бутерброде повидла больше. И — дожевывая, дозевывая, досыпая на ходу, тянутся на раскоп.

Раскоп разделен на квадраты. На каждый из них встают двое. Парни копают, если можно так сказать. Копнул — и стой, пока твоя напарница не перетрет землю в пальцах. Находки выкладываются на бумажные листы с указанием номера квадрата и штыка.

Находки скудные. В основном, керамика, черепки. Редко-редко попадется пряжка, или бусинка, или пряслице. Тогда день считается удачным.

У Кирилла напарниц сразу две. И он любезно предоставляет им всю работу. Сам он стоит, опершись на черенок лопаты подбородком, и играет со всеми сразу в «балду».

— Так, слово из шести букв, первая «к»…

— Это не оружие?

— Нет, это не кинжал, — улыбается Кирилл.

Его гарем занят делом, время хоть и медленно, но движется к обеду, и Кирилл вполне доволен.

Еще у Васьки, по прозвищу Ганс Милый Друг, две напарницы. А вообще, если б было можно, к нему на квадрат уселись бы все девчонки до единой. Ганс недавно побывал в Германии, и еще не растерял европейской галантности. Его фройляйн сидят, свесив ножки, а он делает всю грязную работу, и лишь время от времени подает им на лопате находки.