Тонино Бенаквиста - Сага

Знаю эту девицу, будь она неладна.

Было слишком хорошо, чтобы продлиться дольше. Всего лишь отсрочка. Я в этом баре едва минуту пробыл.

Есть в ней какая-то гипнотическая сила, которая за отсутствием клиентов направлена на меня. Она и явилась-то как раз потому, что я здесь. Параноики взвешивают реальность на более чувствительных весах. Да, она здесь ради меня. Вижу только ее затылок на три четверти. Она упорно не поворачивается ко мне лицом.

Этот небрежный американский наряд, следы на шее, беглые, но невероятно пронзительные взгляды…

— Милдред?

Как бы мне хотелось, чтобы она не откликнулась. Ее табурет очень медленно поворачивается в мою сторону, и лицо попадает в луч света.

— Да?

Я хохочу.

Подхожу к ней и касаюсь рукой ее предплечья, желая удостовериться, что она точно из плоти и крови. Бармен обеспокоенно спрашивает издалека, не мешаю ли я ей. Она отрицательно мотает головой.

Невероятное лицо. Прорисовано плохо, но немедленно внушает уважение. Что-то древнее и священное таится в этих некрасивых чертах. Откуда только они ее откопали?

— У меня никакой памяти на имена, особенно на имена актеров, но я вас видел как-то раз, когда начальство устраивало коктейль на студии. Мы с вами не говорили. Вы тогда сказали что-то довольно симпатичное о сценаристах, это я помню, дело было в феврале. Ваша фамилия начинается на «Д», а может, на «Т»… А зовут вас… Софи?

Она пристально смотрит на меня, с любопытством, но сурово.

— Я бы предпочла увидеться с Матильдой Пеллерен.

Она заказывает еще один бурбон. В той серии, где они с отцом надрались, она тоже его пила.

— Сожалею, но Матильда покинула место преступления вместе с остальными. Это она создала, оживила и довела до ума вашу героиню. Пара Милдред — Существо тоже ее работа.

— Не называйте его так.

— Кого?

— Мужчину, которого я люблю.

Надо бы вспомнить, что я читал о ней в газетах. Софи… как бишь ее. Вроде бы с юга, из Ниццы или Канн. До «Саги» вела небольшую передачу на местном телевидении. А может, я путаю ее с кем-то еще. Громко и решительно спрашиваю, кто ей сказал, что я в этом баре. Она отпивает глоток бурбона, не переставая мерить меня взглядом с ног до головы. Чуть надменно, что меня раздражает.

— Хотите сказать, что оказались тут случайно? Смотрите мне в лицо, когда я с вами говорю.

— Уж вам-то должно быть известно, что у меня не слишком ладится с тем, кого вы называете Существом. Так что волей-неволей пришлось пойти по барам. В конце концов, Dad [10] Папа, папочка (англ.). прав. Не знаю ничего лучше выпивки, чтобы сделать этот пошлый мир хоть немного сносным. Когда все было совсем плохо, я искренне подумывала о карьере алкоголички. Это ведь тоже карьера, здесь тоже можно добиться блестящих профессиональных успехов. Некоторым это удается, некоторым нет.

— Не пытайтесь меня разжалобить, я отлично знаю, что после показа восьмидесятой серии актеры первыми взвыли: искажение созданного ими образа, обман доверия и все такое прочее. Вы ведь комедиантка, а тут было задето ваше непомерное актерское «я». Но это было наименьшей из наших забот.

— Самая большая удача в моей жизни — это встреча с тем, которого я люблю. Вторая — мой ум. Без моего невероятного умственного коэффициента я бы уже созрела для психушки. Вечный вопрос: делает сверхинтеллект несчастнее или наоборот? До восьмидесятой серии я бы не смогла на него ответить. Но теперь знаю: чем ты умнее, тем меньше страдаешь. Улыбка счастливца и счастье простака — всего лишь химеры. Я отделалась легче остальных, но тому, кого я люблю, не хватает средств, чтобы попытаться понять. Вы же сами видели, какие у него отношения с миром, с другими людьми…

— Сюда вас Сегюре послал? Это он вас натравил на меня?

— …Мое единственное преимущество перед ним состоит в том, что я умею выделять смысл. И благодаря этому рассматривать собственную боль как бы со стороны. Он же может только страдать как животное, потому что он животное и есть. А я страдаю не меньше его, видя, как он тонет.

— Вы довольно хорошая лицедейка. Без работы долго не останетесь.

— Думаете, для меня это так просто? Отец-алкоголик, вполне довольный своей судьбой, но ведь алкоголик же. Мать то пропадает, то появляется, то снова пропадает. Брат из полицейских подался в холуи. А возлюбленный живет как дикий зверь. Отличная семейка эти Каллаханы… Не говоря об их окружении.

— От меня-то вы чего хотите?

Она допивает свой бурбон, и бармен, даже не спрашивая, наливает ей следующий, словно старому завсегдатаю. Она благодарит его кивком.

— Вы обжираетесь словами, многоречивыми диалогами, но главное — вы не пытаетесь понять. Вы навязали нам обоим ад, и мы с каждым днем погружаемся в него все глубже и глубже — на такую глубину, куда даже ваше плодовитое воображение не смогло бы проникнуть. Я вынесла сильнейшие физические муки, но все это пустяки по сравнению с тем, что он переживает каждый день.

Она кладет стофранковую бумажку на край стойки и слезает со своего табурета.

— Сделайте что-нибудь для того, кого я люблю.

Нельзя дать ей уйти, не положив конец этому маскараду. Я хватаю ее за руку. Обеспокоенный бармен приближается.

— Прежде чем уйти, вы мне покажете ваши шрамы.

Она яростно дергает рукой и смотрит на меня с вызовом:

— Это не только в наших интересах, но и в ваших собственных.

В той единственной серии, где видны шрамы, гримеру понадобилось добрых два часа, чтобы их сделать. Если только и он с ней не заодно!

— Отпустите!

Во мне вскипает волна бешенства. Бармен встревает между нами и, схватив меня за грудки, отшвыривает. Я налетаю на столик и падаю вместе с ним.

Милдред уже исчезла.

Медленно встаю. Он приказывает мне убираться.

— Она тут в первый раз, эта девица?

Вместо ответа он хватает меня за шиворот и выставляет вон.

Стоя посреди улицы, ищу ее взглядом.

Спрашиваю у прохожего, который час.

Час сорок.

Так Ты никогда не спишь, Господи?

Ты решил не оставлять меня, пока я не пойму? Больше не беспокойся: я понял. Могу даже выдать Тебе Твой внутренний монолог, Твой голос за кадром: «Малыш Марко, ты хотел играть со старшими, бросить Мне вызов на Моей собственной территории? Ну так Я тебе покажу, что такое драматическое действие, ложный след, новая завязка. Сюжетных поворотов ты у Меня получишь вдосталь».

Примись за других, они виноваты не меньше моего. Тебе одному ведомо, куда попрятались Матильда, Луи и Жером и что они делают в эту самую секунду.

Где вы, все трое?

— Это он?

— Ну конечно он.

Два силуэта приближаются ко мне.

— Узнаешь нас?

Ну да, я вас узнаю. Счастье должно быть полным. Вы Брюно и Джонас. Но Милдред выкинула со мной свой фокус всего минуту назад, так что эффект неожиданности несколько смазан. Вполне сознаю, что все подстроено на славу, но не испытываю ни малейшего желания участвовать в вашей прекрасной мизансцене.