Алексей Слаповский - Ксю. Потустороння история

И то, что Паша едет уверенно и спокойно, как хозяин необъятной родины своей, тоже хорошо. Ему при выезде из города кто-то позвонил по работе, начался долгий разговор о каких-то деталях, которые были заказаны в Москве, но привезли не те, и надо с этим как-то разбираться. Это прекрасно – когда мужчина увлечен работой, когда обсуждает что-то важное, он выглядит умным, значительным. Не волнуйтесь, женщины и девушки, вы тоже в такие моменты кажетесь умнее, особенность в том, что, если разговор при посторонних, женщина говорит и для них, ей природой велено – всем нравиться, всех обольщать каждую секунду своего существования, независимо от возраста и внешних данных. Правда, все понемногу выравнивается – и возможности, и роли в социуме, поэтому мужчины все чаще по-женски кокетничают, заигрывают, а женщины по-мужски сосредоточены на деле, не обращая внимания на других, но мне немного жаль той архаики, когда папа глава семьи, а мама его семейная подруга и воспитательница детей, когда папа приколачивает доски, а мама подает гвозди, папа зарабатывает деньги, а мама покупает на них продукты и вещи. Равенства ведь все равно никогда не будет – ни между полами, ни внутри пола, иначе жизнь на Земле прекратится, я читала подробные статьи об этом и согласна с авторами.

Примерно так я думала, когда мы ехали, или думаю сейчас и добавляю к тем благостным, но бессвязным мыслям, вернее – к настроению. Хотелось ехать куда-то далеко-далеко, как в роуд-муви, фильмах-путешествиях.

Паша в это время закончил разговор, я спросила:

– Эта дорога куда ведет?

– В Пристанное, куда же еще?

– А дальше что?

– Усть-Курдюм.

– Нет, если до конца ехать, что будет?

– Ничего не будет. Это местная трасса. Ты по карте посмотри.

Я посмотрела в телефоне. Да, эта дорога кончалась в Усть-Курдюме. Рядом была изображена Волга с изогнутым руслом и множеством проток, заливов, островков. Очень причудливо, напоминает гжельскую роспись. И названия мне понравились, я прочитала вслух:

– Сабуровка, Чардым… Надо же – Чардым, какое слово!

– Симпатичное, да.

– Да тут все – песня! Кошели, Букатовка, Славянка, Шевыревка! Обалдеть – Шевыревка!

– Смешно, да. А я привык, даже не думал. У меня бабка из Синеньких.

– ?

– Село так называется – Синенькие.

– Как здорово! И сейчас там живет? Или умерла, извини?

– Живая, но у нас давно. Тут поликлиника, а у нее болячки.

Мы свернули на полевую дорогу. Она тоже была гладкая, почти как асфальт, но мягче, уютнее.

– Там дальше поворот на асфальт, но он раздолбанный весь, – сказал Паша. – А тут в сухую погоду вполне ничего.

– Я как приехала, дождя ни разу не было.

– Ну, у нас не Москва и, тем более, не Питер, дожди летом редко. Климат почти континентальный.

– Зато солнца больше.

– Это да.

Мы разговаривали спокойно. Как некоторые выражаются – ничего личного. И оба были, мне кажется, довольны этим, но оба при этом затаились, спрятались друг от друга и от себя, ничем не касались этого самого личного, однако понимали, что оно возникнет. И пусть возникнет, но не сейчас. Сейчас, если что-то начать, то тут же надо и продолжить, а продолжать в дороге неудобно. Надо устроиться, осмотреться и приступить к личному со всеми удобствами.

Приехали к даче. Двухэтажный кирпичный дом, сбоку пристроен гараж, окна закрыты металлическими ставнями, металл не сплошной, а весь в дырочках, как у дуршлага. Поэтому в доме оказалось тенисто, но не темно, и прохладно. Да еще старые яблони, о которых рассказывал Паша, обступали и затеняли дом с двух сторон, а стены, примыкающие к забору с двух других боков, были глухие, без окон. Сам участок небольшой, вокруг виднелись крыши других дач. Паша сказал:

– Место хорошее, но все равно временное, потом построюсь или куплю там, где не подпирают со всех сторон. Чихнешь, и все слышат. Правда, привыкаешь, не обращаешь внимания. Я пацаном видел, как соседи на веранде у себя трахались. Маленький был, испугался, к отцу побежал. Папа, папа, там тетя с дядей чего-то делают голые! Он говорит: и пусть делают, а ты не смотри. Но я все равно запомнил. Некрасиво, если честно. Красиво только в кино бывает.

Паша замолчал. Ждал реакции. К примеру, я скажу: почему, в жизни тоже бывает красиво. А он скажет: если такая девушка, как ты, то да.

Но я тоже молчала.

– Поедим или Наташку подождем? – спросил Паша.

И его «поедим» меня не покоробило. Наоборот, показалось приятным. Домашним, семейным, мирным и заслуженным.

Я сказала, что мне все равно, Паша позвонил Наташе:

– Привет, мы уже тут. Ты когда будешь? Ясно. Мы хотим поесть чего-нибудь, тебя ждать? Ясно. Ладно, ждем.

Паша отключился, сказал мне:

– Какие-то там проблемы, ждет главврача, без никого никак, а он только к шести вернется. Так что, говорит, раньше восьми не приеду.

Так он обозначил наш дедлайн. Хотел это сделать или нет, не знаю, но – обозначил. А потом сказал:

– Вот что, давай на Волгу съездим, скупнемся, а потом пообедаем.

– Почему съездим, ты говорил – Волга рядом.

– Минут пятнадцать пешком. Но пешком туда хорошо, под горку, а обратно подниматься, опять вспотеем.

– Все равно, давай пешком. Хочу посмотреть, как тут что. Интересно же.

– Как скажешь. Но тогда я тебе кое-что покажу!

И Паша повел меня на соседнюю дачную улицу.

Она была необычной. Не длинная, пять-шесть участков с обеих сторон, дома все небольшие, аккуратные, многие увиты плющом, с резными ставнями на окнах, но главное было не в домах, а в цветниках, которые окружали эти дома. Высоких и сплошных заборов здесь не было, только сетки, металлические прутья, деревянные планки – чтобы сквозь них любой мог любоваться на красоту, которую устроили себе хозяева, вернее, хозяйки. Наверное, началось с любительницы, которая не яблонями, не грушами и вишневыми деревьями засадила участок, а весь отвела под клумбы, террасы, декоративный прудик, маленькие, тоже декоративные, деревца, тропинки, фонтанчики. Соседка восхитилась и сделала что-то похожее, но по-своему, а за ней другая, третья, и вот вся улица стала цветочной. Наверное, я не видела в своей жизни места оригинальнее и красивее. Конечно, я даже названий не знаю цветов и растений, которые там видела. Были яркие, огромные, с листьями в человеческий рост, прям-таки тропические, были и поскромнее, но удачно расположенные, окруженные или решетчатым заборчиком, или разноцветными и разновеликими, старательно подобранными камнями, или, наоборот, камни были строго одинаковые, но природные, не кирпичи, не из бетона.

– Оазис! – сказал Паша. – Нравится?

– Еще бы!

На одном из цветников трудилась женщина в пестром халате, в такой же пестрой косынке, она поливала клумбу из ведра-лейки.

– Здравствуйте! – сказала я ей.