Ренита Де Сильва - Под небом Индии

– В воскресенье, если позволишь, я бы хотел взять тебя в главный город региона, – произнес Чарльз. – Меня пригласили на бал, но я не хочу ехать туда один. Составишь мне компанию, моя дорогая?

Мэри надела платье из желтого шифона. «Этот цвет придает твоим глазам золотистый блеск», – сказала Роуз, когда они выбирали ткани для нарядов, которые тетушка собиралась заказать для Мэри. Когда Мэри решила отправиться в Индию, она упаковала это платье в чемодан, не в силах отказаться и от него тоже; оно лежало там вместе с белым платьем для дебюта, дожидаясь подходящего случая.

– Мэри! – Глаза заехавшего за ней Чарльза блеснули, когда он стал осыпать поцелуями ее затянутую в перчатку руку. – Ты – воплощение прелести и, вне всяких сомнений, самая прекрасная женщина в этих краях!

Мэри покраснела, и Чарльз повел ее к карете. И все же девушка ощутила болезненный укол. «Вот как все было бы, если бы я осталась в Англии, дебютировала и начала свой первый сезон, как и было запланировано, – подумала она. – Внимательные мужчины осыпали бы меня изысканными комплиментами».

Эта мысль не покидала Мэри весь вечер, пока она танцевала с Чарльзом и множеством других партнеров в величественном зале, полном величественных людей. Ее представили сливкам английского колониального общества в этой части света. Мэри угощали напитками и восхищались ею – как мужчины, восхвалявшие ее внешность, так и женщины, приходившие в восторг от покроя ее платья и умолявшие рассказать им о том, что нового в Англии.

В конце вечера, когда Чарльз вез Мэри в карете в школу, девушка уже позабыла о тоске по дому. Ей по-прежнему остро не хватало Англии, однако она, опьяненная счастьем, со смехом сказала:

– Мне было очень весело.

Головокружительный восторг, охвативший ее во время танцев, и изысканные комплименты, дождем лившиеся на нее весь вечер, уносили Мэри прочь из этого мира.

Дневная жара начинала уступать место ночной прохладе. Стук лошадиных копыт эхом отдавался в вечернем сумраке. Воздух пах жасмином и интригой. Ласкавший лицо Мэри ветер нашептывал ей секреты.

– Я рад, – улыбнулся Чарльз. – Я согласен с горожанами: твой обморок во время королевской процессии был знаком, – добавил он и продолжил тише: – Мы созданы друг для друга. Ты выйдешь за меня, Мэри?

Девушка ошеломленно взглянула на него. У нее во рту пересохло, и она не могла произнести ни слова.

Одна из лошадей заржала, и кучер забормотал что-то успокаивающее. Рассекаемый каретой воздух свистел у Мэри в ушах. Сквозь грозовые тучи проглядывали серебряная луна и звезды, напоминавшие молочно-белые пуговицы на темно-синем переднике. Лицо Чарльза окутывала темнота, и Мэри видела лишь его глаза, яркие, страстные и искренние.

До этого момента она вообще не задумывалась о браке, хотя теперь понимала, что была наивной. С чего бы еще красивым молодым мужчинам проявлять к ней такое внимание? Если бы ее кузины были здесь, брак был бы первым, о чем они подумали. Однако она сама тосковала по дому и чувствовала себя слишком удрученной, чтобы об этом размышлять. Мэри приехала в Индию не ради замужества. Создать семью она планировала в Англии. Чарльза Мэри считала хорошим другом, беспечно полагая, что и он относится к ней так же.

Ей на ум пришли слова миссис Олден. Мэри разъезжала по городу с мужчиной, без дуэньи, флиртуя с ним и не задумываясь о своей репутации. Она жила в маленьком городке с монахинями, так что собственная репутация была последним, о чем она беспокоилась, хотя на самом деле именно об этом Мэри должна была тревожиться в первую очередь, учитывая то, как важны для нее приличия. Во всяком случае, девушка все время говорила себе, что они для нее важны.

Она поняла, что все эти люди на балу должны были решить, будто они с Чарльзом жених и невеста.

«Почему я об этом не подумала?»

«На борту корабля ты не слишком заботилась о приличиях», – ответила ей совесть.

Именно это и было причиной, настоящей причиной, по которой Мэри не рассматривала Чарльза в качестве жениха. Ее предательское сердце, игнорируя твердую решимость двигаться дальше, напрочь забыв о происшедшем, тосковало по Винаю, несмотря на то, как он с ней поступил. Мэри говорила себе, что это было лишь ничего не значащее, кратковременное увлечение. Для Виная их связь, несомненно, была именно такой. Мэри пыталась убедить себя, что ей просто хотелось побыть другим человеком, смелым и уверенным в себе. Но это не срабатывало. Жестокая правда заключалась в том, что Винай был женат. Он остался в прошлом. И никогда не станет ее будущим.

Чарльз смотрел на Мэри. Его лицо было окутано тенями, в живых карих глазах сияла надежда.

Общение с Чарльзом помогало Мэри уменьшить боль от безнадежной любви к Винаю и непрекращавшихся попыток возненавидеть и забыть его. Чарльз облегчал ее тоску по дому. И был хорошим другом, самым лучшим.

«Он отличная партия, – услышала Мэри голоса кузин. – Привлекательный, врач, из хорошей семьи и отнюдь не беден».

Мэри знала это, поскольку Чарльз рассказывал ей о своих родителях, о других родственниках, о своем происхождении. Теперь ей стало ясно, что он говорил обо всем этом, подготавливая почву.

«В моем семейном шкафу есть один скелет», – сказал Чарльз однажды во время прогулки. Его красивое смуглое лицо покраснело.

«И что же это за скелет?» – спросила Мэри, улыбаясь.

«Моя бабушка со стороны отца была индуской».

Это объясняло оттенок его кожи.

«Любопытно! – сказала Мэри. – Моя бабушка по материнской линии тоже была индуской».

Чарльз тогда рассмеялся с явным облегчением, и теперь Мэри понимала почему.

– Мэри, мы должны быть вместе. – Глаза Чарльза пылали. – Впервые увидев тебя, я понял, что хотел бы провести с тобой всю свою жизнь.

А хочу ли я провести с Чарльзом всю свою жизнь?

Он – очень хорошая партия.

Но он не тот мужчина, в которого я смогу влюбиться.

Чарльз был добрым, мягким, заботливым. Его дружба помогла Мэри пережить первые дни в Индии. Его компания успокаивала, он был кем-то привычным в этом новом и все же таком знакомом мире, приводившем девушку в смятение.

Но… она не любила его.

Отец Мэри любил свою жену так сильно, что ради нее предпочел оставить собственную семью, которую больше никогда не увидел.

Фрэнсис, ее спутница во время плавания на корабле, любила своего Альфи и, по ее собственным словам, «потратила лучшие годы своей жизни, оплакивая его».

Мэри же не любила Чарльза. Иначе она бы чувствовала сейчас не только ошеломление.

– П-прости, Чарльз.

Он вздохнул, и Мэри даже в темноте увидела боль на его лице.

– Это было неожиданно, знаю. Я ринулся с места в карьер.

– Чарльз, я… я не…