Эдуард Веркин - Мертвец [litres]

– Конечно, правдоподобнее! – Вырвиглаз снова плюнул. – Потому что жизнь – говно! Потому что мир – говно! И надо, чтобы в кино была правда! По-другому смотреть неинтересно.

Катька рассмеялась. Она очень умеет смеяться, если захочет. Это искусство – посмеяться так, чтобы человеку начало казаться, что у него что-то к штанам прилипло. Чтобы он забеспокоился и начал вертеться, оглядываться и вспоминать, аккуратно ли он в последний раз посетил туалет.

– Чего ржешь, кобыла? – насупился Вырвиглаз.

– Во-первых, я не кобыла, – совершенно спокойно сказала Катька. – Во-вторых, ты дегенерат и неудачник. В-третьих, я тебя понимаю. Тебя бортанула девчонка, ты отвергнут и чувствуешь себя полным ничтожеством… Ничего, к этому надо просто привыкнуть. И ты привыкнешь…

– А в-четвёртых?! – скрипнул зубами Вырвиглаз.

– А в-четвёртых, твоя логика – самая дерьмовая логика на свете.

Катька сбежала со ступеней и независимо пошагала в сторону своего Кирпичного. Я почувствовал облегчение, мать вот-вот должна была выйти с работы.

Упырь смотрел на меня, я вздохнул и отправился за Катькой. Мы отошли от кинотеатра метров на сто, Вырвиглаз догнал, забежал вперёд, остановился, перекрыл дорогу.

– Почему это?! – Он сунул в зубы сигарету. – Почему это моя логика дерьмовая?

Упырь глядел то на одну, то на другого. Я думал, как себя вести, если они пустятся в настоящую ссору. Придётся бить морду. Вырвиглаз, конечно, не сильно обидится, просто драться с ним удовольствие небольшое. Впадает в настоящее психопатство, начинает плеваться, кидаться чем попало, краснеть лицом, короче, зрелище безобразное. И всегда норовит поставить финальную точку, без этого успокоиться никак не может. Мастер подлого последнего удара.

– Ну, скажи, почему моя логика дерьмовая? – Вырвиглаз чуть ли не подпрыгнул.

– Скажу. – Катька упёрла в бока кулаки. – Если следовать твоей паскудной логике, то должно быть так. Мир говно. Значит, и в фильмах должно быть говно. Значит, и в книжках должно быть говно. Везде должно быть говно – это ведь правда! А чего ж ты тогда ешь, а? Хлебушек ешь, яичницу ешь, картошечку кушаешь. Да и от курочки не откажешься, наверное, да? Как же так, а? Мир дерьмо, а ты курочку? Мир дерьмо – так и жри дерьмо!

«Жри дерьмо» Катька уже проорала.

– Жри! – Катька даже ногой топнула.

– Да пошла ты! – тоже заорал Вырвиглаз. – У нас что сегодня, вечер шибко умных?! Леденец, может, и ты что-нибудь такое скажешь? Умное?

Вырвиглаз чуть ли не подпрыгнул.

Мне кино, в общем-то, понравилось. И я был согласен с Катькой. И с Упырём я тоже был согласен, меня тоже забодали все эти фильмы, где в конце все подыхают. Посмотришь такой, и тоже в ящик хочется. Да и правда всё это – плохой конец гораздо скучнее, он сейчас действительно в моде, некоторое кино уже с двадцатой минуты смотреть неинтересно – сразу по роже главного героя видно, что в конце его сбросят со скалы. Не, что главный герой всех победит, видно, но те фильмы, где всем по гробу, никогда не хочется пересматривать.

Кино мне понравилось, но соглашаться с Катькой я совершенно не собирался. Поэтому и сказал:

– Кино так себе. Много штамповки, все оборачиваются именно тогда, когда должны оборачиваться, злодеем оказывается тот, на кого трудно подумать, негра не убивают, щенок спасается чудесным образом…

– Ну да! – перебила Катька. – Тебе надо, чтобы негр этого щеночка сожрал сырым! Тогда будет правда жизни! Сначала щеночка сожрал, затем дерьмо!

По дороге шла пара, люди лет тридцати, они остановились и поглядели на нас с испугом.

– А ну вас, – махнул рукой Вырвиглаз. – Чтобы я ещё с вами куда-то… Вы просто придурки. И жабы. Идите вы… Да идите вы!

– Сам иди к своим негритянкам! – Катька послала ему воздушный поцелуй.

Вырвиглаз снова плюнул, свернул влево, пролез через забор, спрыгнул в парк и растворился. Мы остались втроём. Стояли, молчали. Парочка ещё немного поглядела на нас и отправилась по своим делам.

– А я и не заметил… – негромко сказал Упырь. – А сейчас вот думаю – и на самом деле ведь так всё. И негра не убили, и щеночек спасся…

Мимо кривобокой утиной походкой проковыляла Аня-дура. Аня прижимала к боку древнюю коричневую сумку, из которой высовывалась рукоятка молотка. Для самообороны.

– Говорят, она уже одного убила, – негромко сказала Катька.

– Не добила. Она одного не добила. Его звали Илья.

– Может, ко мне пойдём? – предложил Упырь. – У меня много фильмов, даже новые есть. Пойдёмте, посмотрим?

Я представил упырский дом, представил упырский домашний кинотеатр с дорогими красными индикаторами, представил мебель из пупырчатой кожи и голубого стекла, представил упырскую маму в дорогом вечернем платье и подумал, что не хочу идти в упырские гости.

– У тебя попса какая-нибудь, наверное, – снисходительно фыркнул я. – Серьёзного бы чего, классики…

– У меня «Американская история «Х» есть…

– Хватит на сегодня искусства, – сказала Катька. – Проводите лучше меня, хочу спать.

Отличная перспектива – провожать Катьку вместе с Упырём.

Но делать нечего, пошли провожать. На полпути нас догнал отец Катьки на лошади. У них лошадь есть. Такая, широкого профиля – и огород вспахать, и за грибами сгонять, и для души. Катька тоже иногда катается, она неплохо ездит, я видел.

– Как отец? – спросил у меня Родионов-старший.

– Нормально, – ответил я.

– Передавай ему привет. – Катерина, ты вообще ещё погуляешь, или домой?

– Домой, па. Только я пешком.

Родионов кивнул и погрохотал в сторону Кирпичного.

Раньше там жили ещё люди, несколько семей, но теперь они переехали, а Родионов скупил все брошенные дома и земли, так что теперь их семейство стало владеть таким довольно большим хутором. Целый собственный хутор! Второй старший братец Родионовой предлагал переименовать Кирпичный в Родионовку, обнести забором и устроить настоящее имение. А чего, это вполне. Пруды там есть, сады там есть, старые дома можно снести. Везёт Катьке.

– У нас лошади не было, – сказал Упырь, – у нас крокодил жил. В таком большом аквариуме. А потом он выскочил и напал на тётю Люсю, экономку. Пришлось в зоопарк отдать.

Я хотел сострить, хотел спросить: «Тётю Люсю сдать?» – но решил, что не стоит. Поэтому я промолчал.

– А в другом городе у нас жил броненосец. Это такой смешной зверь, похожий на свинью. Папа говорит, что броненосцы улучшают атмосферу, у них на работе тоже всегда броненосца держали, а маме он не нравился. А сам броненосец очень интересный, он если пугается, то сворачивается в мяч, как для боулинга. Папа у меня в боулинг здорово играет, они на работе устраивали всегда раньше чемпионаты, и папа всегда побеждал…

Я слушал. Вернее, не слушал, а так, скользил в сантиметре от этого рассказа, цепляясь порой за колючки – боулинг, дайвинг, кроу-киллеров. Интересно, кто такие эти кроу-киллеры? Убийцы какие-то…