Лариса Баграмова - Проза

Доски на спортивной площадке действительно ещё есть: по крайней мере, треть забора пребывает на месте. Верочка поднимает ледоруб и, действуя им, как открывалкой для пивных бутылок, выламывает одну за другой почти беззвучно четыре штуки. Сначала снизу, потом сверху — эти действия она уже продумала настолько тщательно, что сейчас совершает их без малейших задержек. Обмотав доски с обоих концов веревкой, она волоком тащит их в сторону дома. Метров за сто от двора она перехватывает их обеими руками посередине и несёт, уже не касаясь ими земли. Ледоруб по-прежнему надёжно зажат в её правой руке.

Перед подъездом, убедившись в отсутствии зрителей, Верочка прислоняет добычу к стене и неслышно открывает дверь. Несколько минут стоит, вслушиваясь в темноту подъезда, и затем начинает движение досками вперед, аккуратно вписываясь в повороты лестничных маршей. Дома складывает их в прихожей, прямо поверх упаковок с продуктами.

Первая ходка позади. Нужно ещё три таких же или две по шесть досок. Верочка выбирает второй вариант.

Однако шесть досок оказываются несравнимо тяжелее, чем четыре. Дотащив их до своего двора, Верочка без сил опускается на разгромленную песочницу. Ноги дрожат, а затёкшие руки болезненно ноют. Донести такой груз на весу до подъезда больше не представляется возможным. Верочка оставляет три доски прислонёнными к дереву, а остальные с такими же предосторожностями относит домой. Дав себе на отдых около пяти минут, она возвращается за оставшимися, и через полчаса отправляется в путь в третий раз.

Ещё на подходах к спортивной площадке, издалека, Верочка слышит возле остатков забора лёгкие потрескивающие звуки. Стараясь двигаться как можно более плавно и бесшумно, она огибает площадку со стороны гаражей и осторожно выглядывает из-за них. Высокий широкоплечий человек, явно мужчина, выламывает из забора доски — одну за одной. Верочка считает его добычу: одна-две-три-четыре-пять… И на земле ведь лежат ещё несколько! Он заберет у неё всё! Верочка откидывается назад, за угол гаража и непроизвольно задевает за него ледорубом. Раздаётся резкое металлическое цоканье.

Человек прекращает своё занятие и замирает, прислушиваясь. Верочка превращается в неподвижную статую. Три, пять, десять минут протекают в абсолютной тишине, и затем со стороны площадки снова раздается чуть слышный потрескивающий звук отдираемой от забора доски. Верочка осторожно высовывает голову из-за гаража, и её тут же ослепляет свет направленного прямо ей в лицо карманного фонарика. Верочка вскрикивает от неожиданности и оскаливает зубы. Ледоруб в её руке взлетает вверх, угрожающе блестя металлическим наконечником, а с губ срывается глухое рычание. Свет фонарика немедленно гаснет.

Через пару минут, когда глаза вновь привыкают к темноте, Верочка видит того же мужчину, стоящего неподвижно около спортивного забора и глядящего в её сторону.

Надвинув на голову капюшон, ссутулившись, как боец на ринге, и держа ледоруб в полусогнутой руке, Верочка появляется из-за гаража целиком и медленно начинает движение вперёд. Приблизившись к нему на расстояние около десяти метров, она останавливается и плавно поднимает вверх левую руку с пятью растопыренными пальцами, затем опускает её и опять поднимает вверх, но уже один палец. Мужчина стоит, не шевелясь. Верочка повторяет свои движения ещё раз. Мужчина отрицательно качает головой из стороны в сторону — нет. Затем поднимает вверх свою руку и показывает ей четыре пальца. Верочка, не сводя с него глаз, наклоняется всем корпусом вперёд — да.

Мужчина поддевает одну из досок ногой и резким движением подталкивает в её сторону. Доска преодолевает около половины нужного расстояния. Затем он проделывает то же самое ещё с тремя досками и отходит спиной назад на несколько метров. Верочка приближается к доскам и, не отрывая от мужчины взгляда, оттаскивает их одну за одной, тоже спиной вперед, за гаражи. Там перевязывает их, напряжённо вслушиваясь в звуки, вновь идущие от спортивной площадки, и волоком перемещает в сторону дома. Мужчина не преследует её.

Донеся деревяшки до песочницы, Верочка падает в неё на спину уже совсем без сил и поднимает глаза на небо. Бледный лунный диск всё так же продолжает неподвижно висеть над засохшими деревьями, распространяя сквозь неплотные, почти неподвижные облака своё призрачное сияние. Звёзд не видно совсем. Верочка закрывает глаза и ненадолго погружается в бессонное забытьё. Наверное, именно так спали первобытные люди в ожидании постоянной опасности…

Дома она складывает доски в прихожей, и остаётся спать там же, подложив под голову дублёнку и накрывшись сверху спортивной курткой. Она не может позволить себе рисковать…

6

Утром Верочка просыпается от телефонного звонка. Настойчивая трель врывается в уши, неся с собой одновременно и надежду, и тревогу. Звонить может только Лена, больше Верочка ни с кем не общается. Но какие новости та хочет ей сообщить?

Верочка выбирается из-под куртки и, морщась от ноющей боли в дрожащих мышцах, добирается до телефона.

«О-ой, Соня! О-о-о-о-ой!» — доносится до неё стонущий женский голос, — «Ой, с Мишей-то какая беда…»

«Я не Соня, вы ошиблись», — пытается донести она информацию до абонента на том конце телефонного провода.

«О-ой, какая же беда!» — заходится рыданиями женщина.

Верочка делает несколько попыток привлечь её внимание, и, наконец, неожиданно для самой себя задаёт вопрос: «А что с Мишей?» — хотя это она уже знает…

«О-ой, нет больше Миши», — слышится ожидаемый ответ, и у Верочки сжимается сердце. А если ли бы это действительно звонила Лена? И сообщила бы ей что-то подобное? Хотя подруга вряд ли бы стала звонить. Сколько она помнит Лену, та всегда говорила, что в критической ситуации скорее сойдёт с ума или покончит с собой одним махом, чем будет мучиться или ожидать помощи и сочувствия. Лена всегда была слабой. Какие они с ней разные! Потому, наверное, и стали лучшими подругами… Впрочем, ради Машеньки и Лена будет бороться за жизнь, её и свою, пока есть силы. А Миша вот не стал или не смог. Или ему помогли…

«Соня, что же ты молчишь!» — голос в трубке становится требовательно-гневным, — «Соня, нет больше Миши!!»

«Я знаю», — шепчет Верочка и собирается с силами, — «Миша… Миша — он был очень хорошим, он был таким… правильным, настоящим… Я… Я тоже плачу… Я… Мне будет его не хватать… Мишу никто не заменит», — голос Верочки ломается и переходит в судорожное дрожание. И вот уже обе женщины голосят в телефонные трубки по покойному Михаилу…

После телефонного звонка Верочке становится легче.

Она утирает тыльной стороной ладони слёзы и замечает на ней грязные разводы. Надо вымыться. Ванна уже много дней стоит до краёв наполненная водой, на случай отключения водоснабжения. Но сейчас необходимо рискнуть.