Лариса Баграмова - Проза

Затем сливает из ванны холодную воду, включает свет повсюду, даже в вытяжке над плитой, и ставит на огонь большую кастрюлю. Стянув с себя всю, до последней нитки, одежду, а также простыни и наволочки с растерзанной кровати, загружает всё вперемешку в пустую ванну и, засыпав порошком, открывает горячую воду. В кипящую полупустую кастрюлю Верочка складывает горкой засохшую посуду, а сама забирается с ногами в замоченное бельё и начинает терзать его, отстирывая до исчезновения последнего, самого мелкого пятнышка.

Верёвку для сушки белья Верочка натягивает вдоль всего коридора и развешивает вещи, тщательно расправив от заломов, образовавшихся после выкручивания. После мытья посуды, наполнив ту же кастрюлю новой порцией воды, она ставит её на огонь и, выбрав из запасов продуктов их подходящее сочетание, варит что-то вроде густого супа или рагу — горячее, аппетитно пахнущее острыми пряностями. На столе появляется скатерть, салфетки и две тарелки вместе со столовыми приборами. Сначала в одну, а потом и во вторую тарелку Верочка наливает умопомрачительно благоуханное варево и садится за стол.

«Кто ты?» — задаёт она вопрос второй тарелке и отвечает на него сама себе: «Кто бы ты ни был, скоро я увижу тебя».

Следующие несколько дней проходят в наблюдениях за происходящим на улице. Через оставленную в деревянном укреплении на кухонном окне квадратную бойницу Верочка отрывает от рамы край прибитого к ней одеяла и получает возможность видеть происходящее снаружи.

Первое, что её поражает, — это обилие праздно слоняющихся прохожих. Молча и бесцельно, едва поднимая ноги, люди бродят туда-сюда, не разбирая особо дороги, по тротуарам, бывшей проезжей части и безжизненным газонам. И видимо, делают они это не первый день, потому что на голой земле прямо перед её окнами натоптана уже целая паутина узких извилистых дорожек.

Второе — Верочка замечает, что все, абсолютно все они вооружены. И нигде не видно ни одного ребёнка. В руках у взрослых, и мужчин, и женщин, холодное оружие: топорики, массивные ножи, монтировки, самодельные остро отточенные колья. Люди практически всё время ходят молча и отдельно друг от друга, но пару раз Верочка замечает, как тот или иной человек останавливается и обращается к проходящему мимо. Тот также прекращает своё движение, и в течение нескольких минут между ними происходит безэмоциональный, размеренный диалог. Верочка догадывается, что у кого-то имеется и огнестрельное оружие, потому что уже пару недель за окном по нескольку раз в день раздаются далёкие одиночные выстрелы. Но ни у кого в руках она его не видит, впрочем, обзор, открывающийся ей из её убежища, крайне ограничен.

Зато он позволяет увидеть в проёме между домами третью неожиданную для неё деталь: во дворе на противоположной стороне улицы горит сложенный из сухих веток костёр, и вокруг него двумя концентрическими окружностями, находясь на некотором расстоянии друг от друга, располагаются группы людей. Ближайшая к костру группа активно поддерживает его горение, остальные наблюдают издалека и преимущественно стоя.

Выворачивая шею и принимая самые замысловатые позы, Верочка пытается разглядеть сквозь небольшое окошко проходы между угловыми домами, но ей это не удаётся. Ну что ж, значит, это придётся делать уже на местности…

К выходу на улицу Верочка готовится полдня. Перемерив весь подходящий гардероб, она останавливается на самых комфортных — плотных и одновременно свободных — джинсах, брезентовой куртке и высоких мокасинах. Под куртку она надевает хлопчатобумажную тёмную футболку, а под неё — жесткий кружевной корсет, который ещё весной был ей тесен, а теперь облегает талию свободно и не мешает движениям. Голову она оставляет непокрытой, только убирает назад со лба лезущие в глаза отросшие волосы.

В руке у Верочки уже ставший её неотъемлемой частью ледоруб — оружие более надёжное и удобное, чем то, которое она видит в руках у многих.

Бесшумно и плавно открыв и прикрыв за собою входную дверь и убедившись в отсутствии свидетелей на лестнице, Верочка запирает замок на три оборота и прячет ключ в специальный карман у себя на животе. Вид из окна подъезда во внутренний двор открывает ей, по сути, ту же картину, что и со стороны проезжей части.

Спустившись на первый этаж, она делает глубокий вдох и толкает дверь наружу…

8

Ближайшие к Верочке прохожие останавливаются и поворачивают головы в её сторону. Верочка по очереди задерживает взгляд на их лицах. Большинство людей ей незнакомы, но часть из них — её соседи, с которыми она мимолётно здоровалась по дороге на работу или в магазин. Верочка кивает им, и они отвечают ей такими же оценивающими кивками. Глаза их опускаются на ледоруб в её руке, и каждый непроизвольно чуть крепче сжимает в руках своё оружие.

Верочка никуда не торопится. Если потребуется, она готова провести на крыльце весь остаток дня. Она принюхивается, прислушивается, приглядывается к обстановке.

Во дворе горят два костра: один на детской площадке в районе песочницы и другой чуть дальше, прямо на асфальте в проёме между пятиэтажными домами. Люди, сидящие рядом с огнём на поваленных деревьях, в основном, крепкие и молодые мужчины, что-то переворачивают на импровизированных вертелах. Круг стоящих за их спинами наблюдателей состоит из женщин и пожилых людей.

Деревьев в округе почти нет, остались только редкие кусты. Зато на парковке, около подъездов и на газонах высокими баррикадами сложены рассортированные по категориям дрова: брёвна, сучья и хворост. Серые опилки равномерно покрывают протоптанные в палисадниках дорожки.

По периметру газонов аккуратными кучами лежат мусорные пакеты. Часть из них прикрыта плёнкой, края которой прижаты к земле обломками кирпичей. Верочка принюхивается, но не чувствует от них никакого неприятного запаха. Зато ей мерещится идущий отовсюду душный запах ванили.

Верочка поднимает глаза наверх и видит сквозь серо-зелёные перистые облака куски незнакомого мутно-жёлтого неба…

Спустя несколько минут она замечает, что на улице холодно. По календарю сейчас должен быть конец августа, но в безветренном воздухе явно чувствуется уже не летняя прохлада.

Никто не разговаривает. Только чуть слышно трещат вдалеке горящие сучья, распространяя вокруг костров клубы розоватого дыма…

Наконец прохожие возобновляют своё движение, и Верочка, выбрав наиболее безлюдное направление, присоединяется к прогуливающимся.

Люди жарят на костре собаку — Верочка определяет это по лохматой окровавленной шкуре, которую она замечает недалеко от огня, приблизившись к действу на достаточно близкое расстояние. Присоединиться к кругу стоящих вокруг костра ей не дают: при её попытке подойти ближе женщины смыкают ряды плотнее, а один из мужчин, время от времени подкладывающий в пламя поленья, поднимает глаза на незваную гостью и, убрав руку с вертела, перекладывает её на торчащий у него за поясом топор. Верочка послушно отходит на безопасное расстояние.