Лариса Баграмова - Проза

Верочка набирает воды во все имеющиеся в доме ёмкости и вытаскивает из днища пробку, туго обмотанную полиэтиленовым пакетом. Вода убывает и с утробным звуком закручивается в воронку. А в Австралии воронка вращается в другую сторону — вспоминает Верочка прочитанное ею в одном из журналов.

Бойлер работает, и Верочка наполняет ванну тёплой, почти горячей, пенистой от душистого шампуня водой. В шкафчике под раковиной у неё хранятся игрушки, и Верочка достаёт их на свет: жёлтую резиновую уточку с широким ярко-красным клювом и четырёх маленьких жёлтых утят с клювиками поменьше. Верочка купила их после гибели Максима. Если бы у них был ребёнок, он играл бы с этими игрушками. А Верочка мыла бы его прозрачным детским шампунем, тем, от которого не щиплет глазки.

«Слава Богу, что этого не произошло!» — с умиротворением думает Верочка.

Она бросает игрушки в ванну и залезает туда сама, погрузившись в расслабляющую воду по плечи. По белому потолку бегают блики дрожащей от её движений воды. Верочка закрывает глаза, и весь мир исчезает в потоках приятной истомы, расползающейся по телу. С Леной всё хорошо, и с Машей, и со всеми её коллегами и знакомыми. И с ней. Просто период в жизни такой выпал — не самый удачный, но всё пройдет, и всё опять будет, как было. Надо только немного подождать. Пока снова распустятся листья…

После ванны и чая Верочка собирается с силами, чтобы закрыть изнутри окна квартиры принесёнными вчера досками. Их надо хотя бы шестнадцать, а в наличии пока есть только четырнадцать. Ничего, ещё две доски она где-нибудь раздобудет позже. А может быть, и больше. На всякий случай.

Дюбели для крепления досок по краям окон она забила в стену заранее, ещё когда на улицах было шумно, а люди настолько были поглощены собой, что не обращали на окружающее практически никакого внимания. А балконную дверь заделала наглухо ещё раньше — теми брусьями, что остались в кладовке от прошлогоднего ремонта.

Верочка укрепляет доски вертикально, оставив на каждом окне, справа, по квадратному окошку для наблюдения за улицей, а затем соединяет их между собой ещё одной доской — поперёк. Одеяла остаются прибитыми на рамы между стёклами и деревяшками, таким образом, снаружи невозможно определить, заколочены окна или нет. Если бы ещё были силы и возможность открутить флагшток с внешней стороны дома, расположенный совсем рядом с её подоконником… Но это из области нереального, так что остаётся только лишь надеяться на то, что неприметное окно на втором этаже ничем не привлечёт к себе дополнительного внимания желающих поживиться за чужой счёт.

Чем же ей заняться ещё? Верочка как никогда остро чувствует нехватку Интернета. Отсутствие хоть каких-либо сведений о внешнем мире, оказывается, давит намного сильнее, чем даже плохие новости. К минимуму общения она привыкла, она вообще нелюдима и крайне ограничена в контактах, но без притока информации она чувствует себя не в своей тарелке.

Что ж, можно заняться книгами. Надо разобрать и отложить те, которые могут пригодиться. Уж чего-чего, а времени для чтения у неё теперь хоть отбавляй!

Верочка аккуратно двигает коробки с продуктами и словно в первый раз рассматривает свои книжные полки, которые тянутся в несколько рядов вдоль комнаты, коридора и на кухне. Журналы, энциклопедии, книги по географии, истории, физике, учебники и школьные экзаменационные решебники… А вот и нужные: «Руководство по выживанию», «Приёмы первой помощи пострадавшим», «Искусство остаться в живых», «Настольная книга рейнджера», «Способы самозащиты», — Верочка складывает их все на одну полку, самую близкую к изголовью кровати. И туда же ставит атлас по анатомии человека. Потом снимает атлас обратно.

Скелет человека состоит немногим более чем из двухсот костей, которые у здорового индивидуума составляют около семнадцати с половиной процентов массы тела. На долю мышц приходится сорок три процента, внутренних органов — девятнадцать процентов, кожи и подкожного жира — семнадцать и восемь десятых, мозга — два и две десятых процента. Верочка берёт в руки калькулятор и умножает сорок три процента на семьдесят килограммов — вес среднестатистического человека. Получается тридцать килограммов живого мяса. Точнее, мёртвого, а ещё точнее — убитого… В ней ещё меньше, и вес её по мере экономии продуктов будет всё уменьшаться и уменьшаться.

«Ну что ж, даже в самом неперспективном будущем я не самая лакомая добыча», — печально улыбается Верочка, — «Но всё-таки добыча», — и она захлопывает книгу…

7

Верочка спит, разметавшись прямо в одежде на смятых, нестиранных простынях. Сверху на оба небрежно скомканных одеяла накинута её спортивная заляпанная по подолу землёй куртка. Раскрытые, в беспорядке разбросанные по постели и комнате книги покрыты крошками и жирными отпечатками пальцев. На полу вперемешку с растрепанными журналами — несколько пустых консервных банок с заусенцами по краям и пакет уже несвежего мусора. В непроветриваемой, освещённой только тусклым дрожанием слабого ночника комнате стоит запах нечистого тела и немытой посуды.

Верочке снится сон. Вот она идёт по высохшему, серому от обнажённых деревьев лесу. Тонкие ломкие ветви валяются на земле повсюду, и она, наступая на них ногами, замечает, что они рассыпаются под её подошвами мелкой серо-стальной пылью. Верочка подходит к ручью. Вода алюминиевого цвета беззвучно перекатывается через запруду из сбившихся в колючую кучу прутьев. Она наклоняется над поверхностью и видит, как сквозь полупрозрачную воду просвечивает пустое, безжизненное дно. Верочка опускает руку в ручей, не имеющий на ощупь ни температуры, ни влажности. Мимо неё, неторопливо, как при замедленной съёмке, проплывает кверху брюхом серо-чёрная, похожая на полосатую скумбрию, рыба. Верочка пытается поймать её — и рыбья пасть, стремительно увеличиваясь в размерах, устремляет к её лицу несколько рядов острых, ослепительно белых зубов.

Верочка вздрагивает и просыпается. Ненадолго зашедшееся в учащённом стуке сердце возвращается к своему обычному ритму.

Она переворачивается на живот и зарывает лицо в пропахшую прогорклым маслом наволочку. Надо бы перевернуть подушку, чтобы не чувствовать запах так отчётливо, но Верочка никак не может собраться с силами. Тогда она начинает сначала медленно и осторожно, а затем всё более резко и яростно кусать постельное бельё, подушку, край одеяла, потом вцепляется в корешок подвернувшейся книги и без помощи рук, одними зубами, рвет её на части.

Покончив с учебником, она сползает на пол, прямо на коробки с продуктами, консервные банки и остатки позавчерашнего ужина и на четвереньках пробирается в ванну. Там, цепляясь руками за основание раковины, поднимается на ноги и выпрямляется во весь рост. Включив настенную лампочку и без каких бы то ни было эмоций взглянув на себя в зеркало, она выплёвывает изо рта ошмётки бумаги, включает воду и окунает голову под холодную струю. В области лба и висков вспыхивают очаги резкой, разламывающей череп боли. Верочка, морщась, убирает голову из-под крана и, тряся ею из стороны в сторону, скидывает с себя крупные капли на стены и кафельный пол.