Лариса Баграмова - Проза

Полина взяла спящую дочь на руки и сняла с неё лишние распашонки. Та была горячая и подрагивала всем телом. Полине показалось, что она не спит, а находится в тяжёлом, болезненном забытье. В такое же забытье, прижимая к себе ребёнка, окунулась и сама Полина.

Катины болезни, подробными описаниями которых с рождения щедро пестрила её лечебная карта, явились основной из причин того, что дед в последнее время так быстро сдал. Страшный диагноз, унесший когда-то жизнь его старшей дочери, снова висел над семьёй, как дамоклов меч.

Сама же Полина упорно не верила в то, что с её собственным ребёнком может случиться что-то действительно страшное. Все дети болеют. И девочка сможет перерасти любое заболевание, были бы необходимый уход и забота.

Полина брала Катю на руки при первой же возможности. По сути, та всегда была у неё на руках — спящая или глядящая на мир мутными от бесчисленных лекарственных препаратов глазами, она постоянно чувствовала тепло материнского тела.

Ближе к вечеру температура спала, и Катя, проснувшись, негромким хныканьем дала понять, что хочет есть. Накормив дочь и оставив её на попечение свекрови, Полина собралась обратно в больницу.

6

Дед лежал, устремив неподвижный взгляд в потолок. Его соседи по палате, частично ходящие, играли в карты.

— Ну, у тебя и дедок! — жизнерадостно улыбаясь, заявил один из них, — Хрипит всё и хрипит. Мы подошли спросить, может, ему утку надо, а он: убейте меня! Ты смотри за ним, а то и правда убьётся.

— Да где ему убиться! — успокоительно махнул рукой второй, — Он парализован чуть не целиком. Но рычит громко, сильный мужик. Долго протянет. Намучаетесь вы с ним, милочка.

Полина почувствовала, как поперёк горла встал упругий комок. От еле сдерживаемой обиды резко заболела голова. Намучаетесь! Да разве можно сравнить её переживания со страданиями человека, всегда чувствовавшего себя таким могущественным и гордым, а теперь превратившегося за одно мгновение в беспомощное тело, почти лишённое сил и речи? Разве можно сравнить её отстраненное сопереживание с его прочувствованными лично отчаянием и безысходностью?

7

Полина вспомнила слова деда: умирать надо легко! Только легко, чтобы не причинять мучений ни себе, ни окружающим. Дед готовился к смерти. Он навестил за последние несколько месяцев всех родственников, посетил могилы умерших и съездил в города своего детства и юности. Он привёл в порядок бумаги, купил костюм кремового цвета и лёгкие светлые туфли. «Не в белых же тапочках мне ходить», — шутил он после покупки, но новые вещи не надевал ещё ни разу.

Сейчас дед даже не смотрел в её сторону. В выражении его полупарализованного, сведённого судорогой лица Полине почудилось презрение. Он не хочет бороться за свою жизнь и не хочет её заботы.

Полина почувствовала, как в ней зарождается гнев. То ли на самого деда, то ли на бога — в её сознании это было почти одно и то же. Он хочет оставить её. А у неё, кроме него, нет ни одного действительно близкого человека, никого, кого бы она любила так отчаянно и бесконечно, перед чьим мужеством преклонялась, на кого могла положиться без малейших сомнений. С уходом деда вся ответственность за семью ляжет на её собственные плечи. А она не хочет этой ноши.

Но и ему её больше не вынести. Он устал. Он сделал в своей жизни всё, что смог, и теперь имеет право умереть достойно. Полину охватила острая жалость. Если бы у них в семье было это принято, она бы прижалась сейчас к нему всем телом и, может, сумела бы забрать себе хотя бы часть его боли.

Полина меняла деду простыни, и её руки дрожали от сдерживаемых слез. Какое старое и немощное у него тело! А ведь ещё год назад он уверенно делал стойку на руках у себя в кабинете. Полина сменила и тщательно расправила белье, и на нём тотчас же растеклось новое пятно.

— Как же так? — растерялась она, — Я же только что поменяла! — и ужаснулась тому, что произнесла это вслух.

С трудом заставив себя заглянуть деду в глаза, она увидела в них такую боль и унижение, что согласилась бы на что угодно, лишь бы повернуть время вспять и отменить то мгновение своей слабости.

Она села на пол рядом с кроватью.

— Что ты хочешь? — спросила она.

Ответ был не нужен, она его знала. Но помочь не могла ничем. Оставалось только ждать.

8

Катя всю ночь металась по кровати, и Полина металась вместе с нею. То раздевая дочь при повышении температуры, то закутывая её обратно в простыни, Полина давала ей пить и считала минуты до рассвета. К утру жар спал, и девочка уснула.

9

Утром, зайдя в палату, Полина увидела рядом с дедовой кроватью намотанную на батарею простыню.

— Удавиться хотел, — мрачно сообщил кто-то с другого конца палаты, — Силён мужик! Его бы силу да на мирные цели… С ним доктор всю ночь просидел рядом, ваш дедок хрипел ему что-то, спать никому не давал. Вот, оставили вам полюбоваться.

Полина почувствовала, как закружилась голова, и пол ушёл из-под ног. Она руками и зубами отвязала, оторвала, растерзала на части простыню и, едва передвигаясь на вдруг ставших неловкими ногах, вышвырнула её в бак.

— Я дала телеграммы родителям и дяде с теткой, они будут здесь через пару дней, — сообщила она деду.

«И увидят тебя, и зальют потоками жалости», — добавила она про себя. Дед заскрипел зубами, зарычал и отвернул от неё голову.

Полина тщательно развела в стакане принесённый из аптеки порошок марганцовки, строго согласно необходимым пропорциям. Надо смазать спину, иначе появятся пролежни.

Врач, зашедший в палату, остановился около них и мрачно наблюдал процедуру.

— Улучшения существенны, — заявил он, — При желании пациента жить можно бы даже и выкарабкаться…

Полина молча продолжала свои действия, стараясь касаться старческого тела как можно бережнее. Добавлять физическую боль к душевной — это слишком жестоко.

— Знаете что, — врач секунду помедлил, — Не оставляйте раствор близко к краю тумбочки. Он может принять его за компот и выпить. А это верная смерть.

И вышел из палаты.

Полина замерла. Господи! Если бы она могла умереть вместо него! Если бы это было возможно! Но даже если бы это было возможно, она не смогла бы позволить себе такой роскоши: дома её ждал больной ребенок, которому она была нужна. Без неё дочери не выжить.

Полина посмотрела на деда. Его взгляд был прикован к стакану с бурой жидкостью. Полина высыпала туда весь оставшийся порошок, и раствор стал блестяще-чёрным.

— Ты хочешь что-то сказать? — спросила она.

Дед покачал головой. Что может сказать перед смертью человек, вся жизнь которого была подвигом? Полина подвинула стакан к краю тумбочки и вышла в коридор.

10

Но это было ещё не всё. Два часа после этого Полина сидела рядом с дедом и держала в своей руке его содрогающуюся в судорогах руку. На почерневших губах деда запеклась коричневая пена, тело тряслось то крупной, то мелкой дрожью, на лбу выступали капли пота. Ни один звук не сорвался с его губ, ни один стон. Полина слышала только впивающийся кинжалом в сердце скрип его зубов. Никто из присутствовавших в палате даже не обратил на них внимания.