Игорь Фёдоров - Отсчёт пошел!

Но и в школе не было покоя — не успевала мама даже дойти до работы, а контроль за дочкой не прекращался: ты встала, ты умылась, ты поела? И это только дома. Во время уроков мама не беспокоила Таню, но имела под рукой расписание всех перемен. Звонки на сотовый стали такими частыми, что Таня однажды просто отключила телефон, за что и была отшлепана ремнем. Но на следующий день ситуация повторилась. Мать ворвалась в квартиру через двадцать минут после ухода, но ремня на вешалке не нашла. В итоге, был заключен договор — только три звонка в день (утром, в обед, перед школой и ближе к вечеру, но никак не во время перемен), а Таня не отключает телефон.

— Никогда! Слышишь, ни-ког-да!

Мысль, что мать не родная, давно не давала Тане покоя, но может это был внутренний бунт, вызванный началом взросления. И до определенного момента мамина паранойя могла объясниться легкой формой невроза, фобией или просто расшатанными нервами. Муж ушел, дочь уже подросток, постоянные конфликты с коллегами. В гробу я их видела — часто говорила мама о сослуживцах.

Но как-то, возвращаясь с классом из театра, Таня увидела эту девочку. Они были похожи, как две тропические рыбки, появившиеся на свет из соседних икринок — настолько очевидна была их схожесть. Только Таня была помладше, о чем говорила разница в росте. Девочка, идя своей дорогой, вскользь осмотрела строй школьников, ни на ком не обратив внимания. А вот Таня от изумления остановилась, не замечая, что стала помехой для ровного прежде строя третьеклассников.

Похожая девочка зашла в подъезд новой многоэтажки и, прежде чем дверь захлопнулась за ней, Таня влетела следом. Пряча лицо, она взбежала вверх на один лестничный пролет и затаилась. Учительница, упустив побег ученика, не забарабанила в дверь в подъезд, а на первом этаже открылся и закрылся лифт, загудел мотор, напряглись стальные тросы. Глядя в проем между лестничными пролетами, Таня застыла и лишь глаза бегали от второго этажа до двенадцатого, даже не представляя, какими будут ее следующие действия.

Но вот лифт остановился, на четвертом этаже между перил мелькнула фигура, послышался звук открываемого замка, хлопнула дверь и все стихло. Стало быть, четвертый. Полученная информация ровным счетом ничего не объясняла и не обещала. Чтобы доказать самой себе, что столь стремительный побег от одноклассников был, все же, обоснован, Таня на цыпочках стала подниматься по лестнице, морщась от легкого шороха туфель о ступени. И чем ближе становился четвертый этаж, тем сердце стучало сильнее, а сам поступок казался все более и более глупым. И вот она встала у той самой двери и прислушалась. В квартире было тихо, как и на всей площадке. Сложив ладони вместе и прижав губы к пальцам, Таня посмотрела на звонок. Что она скажет, увидев эту девочку и, скорее всего, свою сестру. А в том, что эта сестра, сомнений не было. Уж больно все как-то сходится и объясняется. А как они похожи!

Ну, с Богом! Наше дело правое! Таня поднесла палец к кнопке звонка и тут за ее спиной раздался щелчок замка. И без того напуганная Таня сбежала вниз по лестнице и выбежала во двор, где ее ждали удивленный класс и озабоченная учительница.

— Ты куда убежала?

— В туалет.

Посмотрев на задыхающуюся Таню и не поверив, учительница бросила взгляд на подъездную дверь и от греха подальше повела класс в школу, по пути постоянно оглядываясь назад.

Все неделю не было Тане покоя. Не время сейчас, повторяла она себе, но как же хотелось посмотреть в глаза женщине, которая считается ее матерью. Вот опять «мама» зашла в детскую, вздрогнула от шума в подъезде и прислушалась. Не иначе совесть покоя не дает. Нехорошее это дело — похищать чужих младенцев из колясок, отрывать чадо от материнской груди.

— Уроки сделала?

— Доделываю.

«Мама» в нерешительности постояла на пороге комнаты.

— Молчаливая ты какая-то. Случилось что?

Таня повернулась и стала внимательно смотреть в ее глаза. Нет, не утаишь то, что просится наружу. Она пожала плечами и сообщила, как нечто самой разумеющееся:

— Видела на неделе девочку. Очень похожую на меня.

«Мама» молчала, пытаясь осмыслить сказанное.

— Точь-в-точь, как я. Копия, только чуть постарше будет.

«Мама» немного помолчала, потом поднесла руки к груди и еле прошептала:

— Где?

Она подошла к дивану, почти упала на него, будто лишилась сил.

Таня рассказала про встречу, и разведку в подъезде.

— Собирайся, быстро.

«Мама» выбежала из комнаты и уже надевала сапоги, когда Таня только встала со стула. Такого поворота событий она не ожидала.

— Куда?

— Пошли, дорогу покажешь!

«Мама» или, все же, мама, вместо того, чтобы запереть Таню в кладовке и заколотить дверь дециметровыми гвоздями, внезапно сама бросилась в атаку, и пусть уже другая сторона начинает бояться. Так-так-так, не иначе Таня просчиталась с точностью до наоборот. Как-то неудобно получилось. А если та девочка просто очень-очень похожа на Таню и ничего более, что тогда? Но маму уже было не остановить.

Дверь открыла миловидная женщина, меньше всего похожая на похитительницу чужих детей и поинтересовалась:

— Вам кого?

— Дочь мою. Олесю.

Мама вывела вперед Таню.

— Такую же.

Женщина непонимающе уставилась на Таню, и вдруг глаза ее заполонил ужас. Она обернулась, в коридоре стояла точная копия пришедшей девочки, только выше ростом. Та с любопытством смотрела на Таню, Таня помахала рукой.

— Привет.

Женщина издала хриплый стон, попятилась назад, взяла «дочь» за руку и увела на кухню. Обратно она вернулась, держа в руках нож.

— Не отдам! Это моя дочь!

От миловидности не осталось и следа. Она хрипло орала, рискуя сорвать голос, и неумело махала ножом, безуспешно пытаясь напугать вероломных гостей.

— Моя! Слышите! Она моя дочь! Это Надя! У меня есть документы!

Мама быстро взяла Таню за плечо, вывела в подъезд и закрыла дверь, за которой уже слышался безудержный плачь и топот детских ног.

— Мама! Мама!

Они вышли из подъезда, мама села на скамейку и спрятала лицо в ладонях. Таня потрепала ее за рукав кофты.

— Ну ты чего?

Голос мамы был глухой, постаревший.

— Как же я устала.

Таня посмотрела наверх, на окна четвертого этажа. Ей показалась, что там дернулась занавеска.

— А как же…?

Мама пожала плечами.

— Не будем разрушать семью. Это уже не наша Олеся.

— Но…

Мама закрыла ей рот ладонью и улыбнулась сквозь слезы.

— Я и с тобой-то вся измучилась, а тут еще одна такая же… Хватит и тебя.

Они медленно пошли домой, не торопились, зная, что дома их никто не ждет.

Через три дня миловидная женщина открыла дверь и, нервно сглотнув, уставилась на Таню, заметив, что девочка держит в руке пакет.