Сергей Докучаев - Глиняный сосуд

Второй уровень — духовное совершенство — невозможен без прохождения первого. Ибо каждая добродетель есть матерь следующей добродетели. Поэтому если оставишь матерь, рождающую добродетели, и пойдешь искать дочерей прежде, нежели отыщешь матерь их, то оные добродетели оказываются для души ехиднами.

Примечание: 1) Преподобный Антоний, величайший подвижник, основатель пустынножительства и отец монашества, получивший от Святой Церкви наименование Великий, родился в Египте, в селении Кома, близ Фиваидской пустыни, в 251 году. Святому Антонию было около двадцати лет, когда он лишился родителей, и на его попечении осталась малолетняя сестра. Услышав в церкви Евангельские слова Христа, обращенные к богатому юноше, Антоний воспринял их как сказанные лично ему. Он продал имение, оставшееся ему после смерти родителей, роздал деньги нищим, оставил сестру на попечении благочестивых христианок, покинул родительский дом и, поселившись недалеко от своего селения в бедной хижине, начал подвижническую жизнь.

2) В романе «Братья Карамазовы» Ф. М. Достоевского, юный Алеша Карамазов слышит те же самые слова Христа в храме при чтении Евангелия и решает посвятить себя служению Богу».

Максим посмотрел на часы.

«Пора выдвигаться к метро», — подумал он и кинул последний кусочек хлеба двум воронам, сидящим под еловой веткой на мраморе. Вороны стали драться друг с другом.

Даже одна станция — это очень много, если твоя вселенная сузилась до комнаты, туалета и кухни. Свободного места не нашлось, а кричать на весь вагон, что в двадцать пять лет ты инвалид, как-то не хотелось. Ему и так все время казалось, что люди его осуждают. Как та женщина с рынка. Хотя он не понимал, за что.

Наконец, открылись двери, и Максим поспешил из вагона к лестнице, и ему казалось, что осуждение людей следовало за ним, держась на небольшом расстоянии — то удаляясь немного, то сокращая разрыв, будто между ними была прицеплена невидимая пружина. Он открыл стеклянную дверь и увидел привычную гряду многоэтажных унылых коробок и множество припаркованных четырехколесных игрушек у торгового центра. Медицинская маска полетела с лица в мусорный бак.

— Мам, а ведь этот рай не настоящий! — услышал Максим детский голос.

— Что, Федор?

— Я говорю, там внутри этой игрушки обычный человек. Нас обманывают, мама!

— Федор, пошли уже. Хватит приставать к дяде.

— Кругом обман, мама! — крикнул маленький мальчик.

— Несносный ребенок! Зачем я только тебя родила?

Максим проводил взглядом Федора и его нервную маму, а потом присмотрелся к промоутеру, одетому в костюм желтого солнца, который неустанно повторял одну и ту же фразу:

— Столичная фирма «Рай»! В рай за полцены! Только этим летом! Можно в кредит! Вы достойны этого! Приходите скорее!

У входа в кафе сидел черный пес в ошейнике с неизлечимой тоской в глазах и высунутым языком. Его ребра выступали сквозь тонкую шерсть и кожу. Дыхание было частым.

— Ну-ка дай пройти.

Пес недобро зарычал, с неохотой отошел на несколько метров и сел под куст шиповника.

В кафе пахло кофе, выпечкой, крепким потом и дешевыми духами. Весь этот смрад циркулировал между несколькими вентиляторами. Под потолком висели гирлянды липкой ленты с мертвыми насекомыми.

— А свободные столики есть? — спросил Максим рыжеволосую официантку. Он разглядывал судачащих таксистов, менеджеров, студентов и влюбленные парочки.

— Только за барной стойкой, молодой человек, — ответила девушка, быстро окинув взглядом зал.

«Третий Рим», — подумал Максим и залез на круглое сиденье. Пакет с книгой он положил рядом.

Он достал из внутреннего кармана потертый кошелек, где лежала тысяча рублей, несколько чеков за телефон и две потрепанные визитки медицинского представителя Максима Еременко — привет из прошлой жизни.

«Негусто».

Убрав кошелек, он повертел визитки в руках, пододвинул к себе глиняную пепельницу и поджег от фирменной спички заведения сначала одну, а потом и другую тонкую картонную бумажку.

— Что-нибудь желаете? — негромко, но достаточно отчетливо, чтобы перекричать гомон, спросил бармен в белом халате и пилотке.

— Нет, спасибо. Я пока просто посижу.

— Утром завезли свежее пиво и жареные каштаны.

— Спасибо. Подожду для начала человека.

Бармен кивнул и продолжил натирать бокал. Освободилось место у окна, и Максим сразу же сел за него, не дожидаясь, пока уберут грязные тарелки. Подошла рыжая официантка и забрала посуду. Он машинально посмотрел в сторону входной двери и увидел, как вдоль липких столиков, собирая мужские взгляды, шла небольшого роста девушка. Максим сделал вид, что смотрит в меню. Потом поправил воротник рубашки, стряхнул несуществующие крошки с джинсов. Девушка села напротив и тут же недовольно выдала:

— Ну и место Вы выбрали. Даже кондиционера нет.

Держа незажженную зажигалку в сантиметре от толстой сигареты, девушка добавила:

— Это то самое кафе из вашей книги, да?

Максим не ответил, разглядывая ее бледное, изможденное отсутствием сна, худое лицо. Вдоль короткой шеи была набита татуировка — змея, ползущая от груди к голове. Подошла полноватая официантка с кофейным пятном на фартуке и, вытащив из-за уха огрызок карандаша, небрежно процедила:

— Слушаю.

— Мне чашку зеленого чая со льдом, — поправив пирсинг в носу, сказала Алена.

Прокол, видимо, был сделан совсем недавно и никак не заживал.

— А вы так и будете сидеть, ничего не заказывая?

— Черный кофе без сахара, пожалуйста.

— Нам сахара не жалко.

— Простите, но я на инсулине.

Официантка недовольно фыркнула и удалилась. Максим проводил женщину взглядом. Вся ее широкая спина была мокрой. Потом он повернул голову в сторону Алены и увидел, что та с любопытством смотрит на него. На вид Алене было примерно столько же, сколько и его бывшей жене Кате. Хотя, что определенного сейчас можно сказать о женском возрасте в интервале от восемнадцати до тридцати? Она поднесла правую руку ко лбу, коснувшись на несколько секунд короткой розовой челки. Принесли чай и кофе. Поменяли пепельницу.

— Максим, как я уже не раз Вам писала, я представляю небольшое, но весьма авторитетное книжное издательство в Москве, — козырнула девушка. — Мы ищем одаренных молодых авторов. Думаю, Вы как раз тот, кто нам нужен. Пока это мнение разделяют далеко не все, но я стою за Вас горой.

Максим хотел что-то возразить, но девушка не дала ему это сделать и продолжила напирать как пехота:

— Не переживайте, над текстом я поработаю. Как-никак, это мой хлеб насущный.

Максим вновь хотел возразить, но девушка вновь перебила:

— Вот черновик договора. Прочитайте.

Она была стоически уверена в себе, но глаза у нее были заплаканными, мутными, словно у безумной. Максим посмотрел на кольцо в нижней губе Алены и, наконец, парировал: