Сергей Докучаев - Глиняный сосуд

На лестничной клетке первого этажа, рядом с обгорелыми от спичек почтовыми ящиками, стояли несколько рабочих в куртках с эмблемой «МОСГАЗ». Рабочие о чем-то спорили. Блики их фонариков, подпрыгивавших в руках туда-сюда, напоминали в полумраке полет мотыльков.

— А можно пройти? — спросил Максим, пытаясь, не зацепиться за шланги.

— Да, конечно, проходи, — сиплым басом проговорил один из рабочих. — Мы уже почти закончили.

— А что случилось?

— Утечка, — оценивая желтые, давно некрашеные трубы, сказал человек с нашивкой «Бригадир Иванов К. Р.». — Небольшой искры или непотушенного окурка хватило бы, чтоб наломать дров. Поменяли две прокладки в клапане, но все равно на будущий год нужен капитальный ремонт.

— Ты иди лучше на свежий воздух. Минут через тридцать закончим.

Максим вышел на улицу и увидел знак «Проезд закрыт» рядом со стареньким грузовиком умершей марки «ЗИЛ». На массивном бампере машины сидели рабочие в касках, спрятавшие головы в воротники, а руки в карманы. Все приезжие с Востока. Об их усталости то ли от жары, то ли от жизни говорила даже манера курить. Зажженные сигареты пиявками висели на нижней губе.

На рынке продавцы уже ссыпали из полупустых ящиков овощи и фрукты под прилавок. Кто-то сучил руками живо и весело, успевая при этом перекинуться с соседним отделом парой острот, а кто-то, например продавщица сельди — молча, добавляя соли из влажных глаз в бочку. Максим купил остывшую лепешку. Потом расплатился за несколько молодых цуккини, сливочный сыр и сто граммов грецких орехов.

Вернулся домой. Разделся. Вымыл руки. На кухне овощечисткой нарезал тонкие полоски из кабачка. Смешал сыр с толчеными орехами. Добавил щепотку соли и перца.

«Почти как на картинке», — внимательно сравнивая свое блюдо с фотографией в кулинарной книге, решил Максим.

Он пошел в ванную, разделся, кинул одежду в таз, залез под струю прохладной воды и начал с ног до головы натираться мылом. Помыл голову, почистил зубы. Причесал волосы, сбрызнул запястья остатками одеколона, когда-то подаренного женой, и сел в кресло. Пододвинул один из двух пустых бокалов к себе.

— Наверняка, она и не помнит уже про наш день. Да и мне пора забыть.

В дверь позвонили. Максим с неохотой встал и пошел посмотреть, кто там. За дверью стояла Алена. Он, не скрывая удивления, открыл. Девушка прошмыгнула в квартиру, потянув за собой химический шлейф аромата лакированных волос. На ней было легкое зеленое платье с белым воротничком. Такое любили носить девушки-гимназистки.

— С лаком переборщила, не обращай внимания, — пояснила она, улыбаясь. — О, закусочка? Не меня ли ты ждал?

— Как ты узнала, где я живу?

— Это неважно, — ответила она, надув и лопнув пузырь из жевательной резинки. — Можем ехать?

— Куда ехать? — опешил Максим.

— Узнаешь. Собирайся. И никаких возражений. Удели мне еще один вечер, и я от тебя отстану.

Максим хотел вновь возразить, но то ли устал с ней спорить, то ли и правда, в глубине души хотел уже куда-нибудь выбраться.

— Один, один, — проговорила Алена, будто ответила на неозвученный вопрос.

Когда они вышли на площадку, Максим вспомнил про таблетки.

— Сейчас, — сказал он и, не разуваясь, забежал в квартиру.

Не глядя кинув целый блистер в карман, боковым зрением заметил, что газовый вентиль не закрыт.

— Ну, ты долго там? — послышался недовольный голос.

— Иду, — ответил Максим, дрожащими пальцами закручивая кран до упора.

В машине поговорить не удалось. Пока толкались по пробкам от Заводского района до метро Римская, Алена сплетничала с кем-то по телефону.

«Сердце новое, проблемы старые», — подумал он.

— Ну, вот и приехали, — констатировала девушка, резко завернув в подворотню.

— И где мы? — настороженно спросил Максим, глядя на прячущееся в темноте невзрачное кирпичное здание, рядом с мусорными баками. — Больше на морг похоже.

— Не ворчи. Скоро сам все увидишь.

Вошли они не сразу. Алена непонятно зачем решила снять еще несколько лет с лица, покрыв его дополнительным слоем штукатурки, и Максиму пришлось смиренно ждать, выйдя из машины.

— Я сейчас, — сказала спутница. — Одну минутку.

Из черной двери кирпичного здания показались люди: двое парней и девушка с маленькой рыжей собачкой. Девушка несколько раз споткнулась, что сильно всех рассмешило.

— Вон моя машина, — крикнула дама с собачкой.

Девушка освободилась от поддержки парней и со всей силы пнула ногой мусорный бак, оказавшийся у нее на пути. Железный бедняга покатился по дороге, изрыгая кожуру, огрызки от яблок, стеклянные бутылки и прочий хлам.

— Понаставили тут всяких баков, не пройти людям, — сказала она, смеясь.

И когда компания, гогоча, подошла к машине, готовясь умчаться для продолжения веселья, непонятно откуда материализовалась женщина-дворник.

— Хуже стада взбесившихся свиней, — сказала она по-русски и добавила еще пару слов на родном восточном языке.

— Что? — опешила девушка. — Я родилась в этом городе, а ты убираешь мусор для меня!

И, как будто в подтверждение своих слов, подбежала к опрокинутому баку и пнула беднягу еще раз. Собачка стала истошно гавкать, бегая вокруг хозяйки.

— Я убираю эти улицы не для тебя, а для своих пятерых детей.

Женщина изобразила демонстративный плевок в сторону компании и растворилась.

Парни быстро затолкали хрюкающую москвичку в машину, завели двигатель, и уехали.

Чтобы пройти к зашифрованному месту назначения предстояло вначале спуститься по слабо освещенной лестнице, где на стене коридора висели портреты Сократа, Аристотеля, Платона, Демокрита, Диогена, Фалеса, Анаксагора, Зенона, Эмпедокла, Гераклита и Авиценны.

— Хватит ты читать эти таблички, Максим. Пойдем уже.

За дверью целая толпа людей в античных туниках кружились под музыку вокруг большого фонтана, увенчанного статуей какой-то древней языческой богини. Фонтан источал синеватый дым. Кого-то с чем-то поздравляли. Лица мелькали и менялись друг с другом.

— Может, выберем другое кафе, потише?

— Не обращайте внимания. Мы делим здание с рекламным агентством. Нам ниже.

— Мы?

Вторая лестница состояла всего из трех больших ступеней. И тут тоже висели портреты. На этот раз Брута и Кассия.

Максим остановился как вкопанный.

— Пошли, ты чего встал?

— Алена, я тебе русским языком сказал, что издавать рукопись не буду, — поняв, куда они направляются, заявил Максим.

Девушка подошла и, потянула его за руку.

— Дурак, еще спасибо скажешь.

Максим хотел заявить более существенный протест, но Алена опередила.

— Простите, коллеги, за опоздание, — извинилась она перед людьми все в тех же туниках. Люди сидели за большим мраморным столом.