Сергей Докучаев - Глиняный сосуд

— А еще что-нибудь из еды осталось?

— В пакете посмотри.

Алена подтянула пакет и, держа за одну ручку, провела ревизию.

— Тушенка, — продолжала инвентаризацию Алена.

Семен сломал несколько палок, вложил между ними курительную бумагу и поджег от спички. Дым стал подниматься к дырявой крыше. Затрещали палки. Обе банки тушенки были вскрыты ножом и пододвинуты к огню. Алена отломила кусок хлеба и стала жевать вприкуску с зеленым луком.

— Давно так не ела.

— Чем еда проще, тем она вкуснее. Вспомните картошку, запеченную в углях.

Алена кинула на пол корку хлеба. Потом подняла и сдула с нее пыль. Через некоторое время они ели тушеное мясо, выскребая остатки этой корочкой.

— А Вы, Ольга Геннадьевна, как домой будете добираться?

— На такси. Скоро должна приехать машина.

— Можно я с Вами поеду?

— Ты мне лучше скажи, где ты была? Вид у тебя нездоровый. Ты случаем не больна?

— Не знаю. Очнулась на погосте среди могил. Отключилась видимо. Бывает. Может, переутомилась на жаре. У меня голова с детства периодически сильно болит.

— А как болит? Просто у меня мама чем-то похожим страдала.

— Начинается боль, ощущение, что голову чем-то туго стянули, тычет, пульсирует. Иногда я ассоциирую боль с громом и молнией. Начинается светобоязнь, хочется тишины, одиночества. Когда боль становится очень сильной, начинается тошнота, очень сильная рвота . После неё наступает краткосрочное облегчение. Появляется слабость. Хочется спать, но с такой болью невозможно заснуть: как ни крутись, что ни прикладывай — не помогает ничего. Болит, как правило, с одной стороны: либо справа, либо слева, так же и висок, и все остальное.

— Дочка, я договорюсь с Викторией Сергеевной, — взяв Алену за руку, сказала женщина. — Она поможет. Нужно сделать томографию.

— Да зачем? Чехов говорил: «Легкие болезни сами пройдут, а тяжелые —неизлечимы».

— Полностью поддерживаю Антона Павловича. Хороший был врач. Старики говорили, он во время эпидемии холеры у нас в Девушкино часто бывал.

— Ой, дочка, какие страшные слова ты говоришь.

Ольга Геннадьевна перекрестилась.

— Что-то еще нужно? — спросил Семен, вставая из-за стола. — Спину ломит. Пойду на печи полежу. Устал.

— Спасибо тебе за помощь. Присматривай за могилками нашей Елены Николаевны и батюшки Михаила.

— Это моя работа, — склонив голову, ответил Семен. — У меня не забалуешь. До Страшного суда ни один покойник не сойдет со своего места.

Он положил в карман пиджака кусок хлеба c луком, сунул бутылку с остатками водки за пазуху и вышел в брюхо ночи, из которого уже выползли звезды.

Через полчаса темень разрезали лучи света от фар такси. Прозвучал сигнал. Алена и Ольга Геннадьевна с сумками вышли из храма, подперли дверь палкой и пошли к машине. То ли рассуждения, то ли вечерняя молитва Ольги Геннадьевны, то ли общая усталость и позднее время стали постепенно погружать Алену в сон.

Сон Алены Львовны.

Жил на земле священник, иерей Михаил, который каждый день боролся с бесовскими искушениями. Он в этом так преуспел, что наяву видел, как ангелы и бесы стремятся направить человеческую жизнь, каждый в свою сторону.

Как-то один из бесов, который наизусть знал Библию, обратился к другому: «Если кто-нибудь из нас покается, примет Бог покаяние или нет?» Второй бес отвечал: «Кто же это знает?». И сказал первый бес: «Хочешь, пойду к иерею Михаилу и искушу его в этом?» Второй неуверенно ответил: «Иди, но будь осторожен, потому что священник прозорлив и, наверное, раскроет твой обман и не захочет спрашивать об этом Бога. Однако иди, может быть, получишь желаемое».

Тогда пошел бес к священнику в храм в субботу, когда уже закончилась литургия и, приняв облик известного на весь мир профессора богословия Льва Николаевича, начал плакать пред ним и рыдать. Бог же, желая показать, что ни от одного кающегося не отвращается, но всех обращающихся к нему принимает, не открыл батюшке бесовский замысел.

И казалось священнику, что человек перед ним, а не бес. Спросил у него иерей Михаил: «Чего так горько плачешь, Лев Николаевич?» Бес же ответил: «Я не человек, а бес. Плачу от множества беззаконий моих». Священник же сказал: «Что ты хочешь, чтобы я сделал для тебя, брат?» Батюшка полагал, что от большого смирения назвал себя бесом профессор — не открыл ему Бог истины. И сказал бес: «Ни о чем другом тебя не прошу, только, может быть, попросишь Бога усердно, чтобы открыл тебе, примет ли покаяние от дьявола. Если от него примет, то и от меня примет, потому что мои деяния подобны». Священник же сказал: «Сделаю то, о чем просишь. Но сейчас иди домой, а поутру приходи. И скажу тебе, что Бог повелит».

В тот же вечер обратил священник руки к Богу, чтобы открыл ему, примет ли дьявола, желающего покаяться. И тотчас ангел предстал перед ним, подобно молнии, и сказал ему: «Так говорит Господь Бог твой: «Зачем ты молишься о спасении беса? Это он, обманом искушая, приходил к тебе»». Иерей Михаил же сказал в ответ: «Почему не открыл мне Господь правды?» И сказал ангел: «Не печалься об этом. Некое чудесное усмотрение заключено в этом к пользе кающихся. Да не впадут грешники в отчаяние, потому что ни от одного приходящего к нему не отвращается преблагой Бог, даже если и сам дьявол придет. Когда же придет к тебе, искушая, сначала не обличай его, но скажи ему так: «Да будет тебе известно, что человеколюбец Бог никогда ни от одного приходящего к нему не отвращается, даже и от дьявола. Обещал он и тебя принять, если исполнишь его повеления».

И когда придет к тебе и спросит: «Что повелел он мне?» — скажи ему: «Так говорит Господь Бог: «Знаю, кто ты и откуда пришел, искушая. Ты — древняя злоба. Но древняя злоба новой добродетелью быть не может, потому что сроднилась с гордыней своей». И разве в силах ты смириться для покаяния и обрести милость? Но не сможешь дать такой ответ в Судный день: «Хотел покаяться, но не принял меня Бог».

Послушай же о том, как тебе совершить покаяние. Так говорит Господь: «Проведи три года на одном месте стоя, повернувшись к востоку, и громко день и ночь проси: «Боже, помилуй меня, древнюю злобу!» — и скажи это 100 раз. И затем снова 100 раз скажи: «Боже, помилуй меня, мерзость запустения!» И в третий раз еще скажи: «Боже, помилуй меня, мрачное заблуждение!»» Когда же совершишь это со смирением, тогда принят будешь в свой первый чин, причтешься к ангелам Божиим». Если обещает это исполнить, то прими его к покаянию.

Утром же пришел дьявол в обличии профессора Льва Николаевича и начал издалека рыдать и плакать, затем подошел к батюшке и поклонился. Иерей же не обличил его, а сказал: «Да будет тебе известно, что молил я Господа Бога моего, как обещал тебе. И примет от тебя покаяние, если исполнишь то, что заповедует тебе через меня Господь».