Сергей Докучаев - Глиняный сосуд

Все посмотрели на старика. Тот снял кислородную маску, откашлялся, и сипло прохрипел:

— Если оно у меня и было, то осталось в прошлом. К восьмидесяти годам, я — выработанный источник. Сорок семь раз переписывать две страницы рассказа — это уже приговор. Мне в спину дышат и ждут, когда я освобожу трон. Что со мной стало? В кого я превратился? Никому ненужный старик! Я плачу. Я все в жизни преодолел, кроме времени. Старость победила меня. Я ничего больше не могу придумать, а вспоминать ни о чем не хочу.

— Хотите, я могу стать вашим другом? — сказал Максимка, залезая на колени к старику. — Вы можете приходить к нам в гости по воскресеньям. Мама испечет блинов, а летом можем поехать все вместе в деревню. У бабушки есть корова. Я дам вам посмотреть в свой бинокль с кручи.

Старик не без труда погладил Максимку по волосам.

— Прошел собеседование или нет? Должен пройти. Катя вернется с тренинга. Забудем ссоры. Начнем новую жизнь. Все у нас будет хорошо.

— Может, его предупредить? Сказать, мол, так и так, Максим ты скоро окажешься на грани жизни и смерти. Тебе сделают трансплантацию сердца. Ты потеряешь работу, жену, друзей. Одумайся. Измени жизнь.

— Вот смотрю я на себя, умирающего старика, — с оторопью сказал Максим Петрович, наблюдая, как этот старик гладит по голове Максимку. — Как будто всегда был и буду. А умру, так как будто никогда и не жил.

— Что дальше? — вытаскивая из кармана конфетку и протягивая ее Максимке, подумал старик. — Ничего.

— Когда вырасту, я женюсь на одной девочке, которая живет в соседнем подъезде, — сказал Максимка. — Я ей недавно камушек подарил. Он красивый.

— Получу должность, подарю ей новую машину. Все, что захочет, подарю. Только бы удержать около себя.

— Максим Петрович, можно деликатный вопрос? Как вам после операции удалось дотянуть до шестидесяти лет с пересаженным сердцем? Потом придумают какие-то новые лекарства?

— На каком сердце? У меня не было никакой операции. Я жил обычной жизнью. Строил карьеру менеджера по продажам в фармацевтической компании, по ночам писал роман. Хобби у меня такое было. Потом роман напечатали. И с этого момента пошло —поехало. Я бросил нелюбимую работу и стал тем, кем мечтал стать в далекой юности.

— Кхе-кхе.

— Вот бы каникулы никогда не кончались…

— А если не получу должность? Что тогда?

— Тогда второй деликатный вопрос. Вы говорили про трех жен. Меня интересует судьба первой жены.

— Катька говорила, что ей все равно как появляются деньги в доме. С этим как раз проблем не было. Роман стали переводить на другие языки. Начались съемки сериала. Драматурги выстроились в ряд. Премия шла за премией, словно я не писатель, а спортсмен какой-нибудь. Был, правда один Зоил, который не мог заснуть, если в течение дня не обрушится на меня с нападками. У многих крови попил. Любимым его занятием было изгонять Мариев, сидящих среди развалин. Уж простите меня за такое сравнение. Даже слов не хочу тратить на этого желчного и мелочного критика. Так вот, Максим, где деньги и слава — там женщины и алкоголь. Жена ушла со скандалом. Держать не стал. Если честно она мне к тому времени уже была не нужна. Кто она, а кто — я! Второй раз женился на издателе, Инессе Павловне, но брак быстро распался после очередных моих загулов. Третьей женой недавно стала молодая журналистка.

— Кхе-кхе.

— После каникул нужно будет писать сочинение, а так не хочется.

— Что я вообще здесь делаю? Мне же нужно квартальный отчет делать.

— Можно последний деликатный вопрос, Максим Петрович? Вы за свою жизнь когда-нибудь искали Бога?

— А чего его искать? Я сам всего добился в жизни. Ты только почитай мои романы —сразу поймешь. Литература — это я. Столько головоломок и загадок рассыпал по текстам, что доктора филологических наук целые столетия будут ломать над ними голову. Это залог моего бессмертия.

— Кхе-кхе.

— Мне пора, — сказал Максимка, слезая с коленей старика. — Мама просила купить молока и хлеба в гастрономе. Выздоравливайте.

— Да, мне тоже пора идти. Нужно квартальный отчет по продажам готовить. Не болей, Максим.

Взяв Максимку за руку, они вышли в темноту коридора, повернули направо и скрылись. Некоторое время были слышны только их спорящие голоса.

— Ну что, Максим, здоровья тебе, — сказал Максим Петрович, снимая коляску старика с ножного тормоза. — Рады были навестить. Может, еще увидимся. Не провожай.

— Не думаю, что я дотяну с пересаженным сердцем до шестидесяти лет, — подумал про себя Максим.

— Что дальше? — прохрипел умирающий старик. — Ничего.

Максим остался сидеть на скрипучей кровати один. Он слышал, как Максим Петрович о чем-то спорил со стариком, слышал, как они задели стол на посту, слышал даже как открылись двери лифта за поворотом коридора. Из крана все также капала вода, под потолком по-прежнему работал старый вентилятор. Он посмотрел на пустую, заправленную кровать рядом, на отваливающуюся штукатурку над ней и тихо произнес:

— Спасибо, Господи, за все. За болезнь, за операцию…

Тут же Максим вновь почувствовал тяжесть тела. Вернулся слух, за ним обоняние, потом зрение и, наконец, боль.

Освободился столик у окна, и Алена сразу же села за него, не дожидаясь, пока уберут грязные тарелки.

Подошла рыжая официантка и забрала посуду.

Алена машинально посмотрела в сторону входной двери и увидела, как вдоль липких столиков, шла та, кого она ждала. Алена открыла меню, закрыла, снова открыла. Потом поправила воротник рубашки, стряхнула несуществующие крошки с джинсов.

Девушка села и тут же выдала порцию критики:

— Ну и место Вы выбрали! Притон какой-то!

Держа незажженную зажигалку в сантиметре от сигареты, девушка добавила:

— Сразу скажу, у меня мало времени на пустые разговоры. Выкладывайте, что вам нужно и разойдемся.

Алена не ответила, разглядывая ее бледное, изможденное отсутствием сна, но по-своему красивое лицо.

— Угощайтесь, — пододвигая пачку дорогих сигарет, сказала девушка.

— Бросаю.

Подошла, полноватая официантка с кофейным пятном на фартуке и, вытащив из-за уха огрызок карандаша, небрежно процедила:

— Слушаю.

— Мне чашку зеленого чая, — поправив сережку в носу, сказала девушка.

Прокол, видимо, был сделан совсем недавно, и никак не заживал.

— А Вы так и будете сидеть, ничего не заказывая?

— Мне тоже чай.

Официантка недовольно фыркнула и удалилась. Алена проводила женщину взглядом, потом, повернув голову в сторону собеседницы, увидела, что и та смотрит на нее.

Алена поднесла правую руку ко лбу, на несколько секунд коснувшись короткой седой челки.

Принесли напитки.