Татьяна Василевская - Дом у скалы. Все остальное — декорации

— Можем устроить пробежку до деревни, только боюсь, ты в твоем-то возрасте не выдержишь, — ухмыльнулся он, испытывая сильнейшее желание сесть прямо на дорогу и никуда больше не идти. Но, вместо этого он прибавил шаг и потянул ее за собой.

— Ты как всегда очарователен, — улыбнулась Ольга. Она видела, что он даже морщится время от времени от боли, но решила больше ничего не говорить на эту тему, все равно толку никакого. А то еще он и впрямь пустится бегом, чтобы показать, что с ним все нормально. «Упрямый, как осел! Лучше умереть, чем признать, что и ему свойственны человеческие слабости».

Они дошли до первых домов. Люди на улице здоровались, улыбались им. Ольге то и дело приветливо кивали. Мужчины подходили, здоровались с Северцевым за руку. Ольге улыбались, немного смущенно, прикладывали руки к груди, кланялись, что-то говорили, энергично кивая головой.

— Какие здесь все дружелюбные, — улыбаясь, сказала Ольга. — Такая приятная, легкая атмосфера. Чувствуешь себя не чужой, совершенно случайно оказавшейся здесь, а желанной гостьей.

— Здесь деревня. Все друг друга знают. Люди простые, неиспорченные. Им нечего делить, не из-за чего и нечему завидовать — все живут одинаково. Бедно, почти в нищете. Здесь трудная жизнь, несмотря на всю эту окружающую красоту. Люди много работают, что бы прокормить себя и свои семьи. Примерно, как и везде. Но остров — это изолированное место. Вот они и сохранили в себе доброжелательность и открытость, и умение радоваться тому немногому, что посылает им жизнь, и, главное, умение делить свою радость с другими.

Она посмотрела на него немного удивленно. Не ожидала, что он думает о подобных вещах. Он был очень высокий. Живя на острове, он похудел. Лицо стало таким же загорелым как у местных жителей. В темных глазах, как всегда, полыхало неукротимое пламя. Ольга испытала желание дотронуться до него. Прикоснуться, обнять. Почувствовать его губы на своих. Но вокруг были люди. Она отвернулась. Он, как будто прочитав ее мысли, притянул ее к себе.

— Пойдем, нас приглашают перекусить. Здесь делают необыкновенно вкусное вино. Ни в одном ресторане такого не попробуешь.

— А еда? — улыбнулась она.

— И еда ничего.

Он сжал ее ладонь и посмотрел на нее таким взглядом, что у нее перехватило дыхание. «Как я буду жить без тебя?» — захотелось крикнуть ей. Но слова ничего не могли решить. Так сложилась жизнь. Тут ничего не поделаешь? Она повернула голову в сторону моря, и пока они шли к, накрытому прямо на улице столу, не отрываясь, смотрела на легонько покачивающуюся гладь воды, прогоняя, подступившие к глазам, слезы.

К радости Ольги Северцев согласился, что бы их довезли до дома на машине. В душе он уже мечтал поскорее плюхнуться в мягкое кресло.

Когда они подъехали к дому почти стемнело. В сгущающихся сумерках дом напоминал большой белый корабль. На небе загорались первые звезды. Воздух был наполнен ароматом трав и цветов. Слышалось пение цикад. Где-то вдалеке пронзительно вскрикивала какая-то ночная птица. Выбравшись из машины, Северцев взял Ольгу за руку, и они пошли к дому. «Как было бы хорошо, чтобы так было всегда», — с грустью подумала она.

— —

Они завтракали в столовой. Элени сновала от стола к кухне, ставя на стол все новые и новые блюда.

— Удивляюсь, что ты здесь даже похудел при таком питании, — смеясь, сказала Ольга. — Мне каждый раз кажется, что я лопну. Элени прекрасно готовит. Просто невозможно удержаться. Тебе повезло.

Услышав свое имя, гречанка расплылась в улыбке. Севрцев что-то сказал ей, видимо передал Ольгину похвалу, и она, вся зардевшись, порывисто приложила руки к груди.

— Ну все, теперь старая болтунья полдня будет в себя приходить от счастья, и будет каждый раз ставить мне на вид, что, мол, госпожа Ольга сказала так-то, — насмешливо проворчал Северцев.

Элени что-то быстро начала говорить. Неожиданно Северцев перестал улыбаться, лицо у него сделалось злым. Он рявкнул на служанку и встал из-за стола.

— Что случилось?! — испуганно спросила Ольга.

Он молча прошел мимо нее и пошел к входной двери. Глаза у него полыхали гневом.

Дойдя до двери, он обернулся, и, насмешливо посмотрев на обеих женщин, сказал:

— Элени предложила через два дня устроить праздник в твою честь. Позвать гостей. — Он впился в лицо Ольги холодным взглядом. — А я сказал, что через два дня ты улетаешь, и ни какой праздник на х… никому не нужен.

Сердито глядя на Северцева, гречанка покачала головой и что-то сказала. Северцев, уже шагнувший за порог, вернулся в дом и крикнул:

— А сейчас она сказала, что я болван. — Он злобно ухмыльнулся. — Чертова баба не умеет держать свой рот закрытым. Вечно что-нибудь болтает своим длинным языком.

Он вышел на улицу, шарахнув дверью так, что задрожали оконные стекла. Ольга вздрогнула, а Элени снова назвала его болваном. На этот раз Ольге переводчик не требовался.

Он сидел в плетеном кресле позади дома и курил. Ольга подошла и села рядом.

— Зачем ты обидел ее? Она хотела как лучше. Думала, ты обрадуешься…

Он не ответил, продолжая молча смотреть на скалы.

Спустя пару минут он взял ее руку и поднес к губам.

— Она привыкла. Знает, какой я м…к.

— Почему тебе пришлось уехать из России? — некоторое время спустя спросила Ольга.

— Так получилось. С властями были проблемы.

— Ну, ты же не бандит, в конце-то концов. Или все же бандит? — улыбнулась она. Она понятия не имела, чем он занимался, насколько законными были его дела. Все слухи, которые ходили о нем, она воспринимала как сплетни — никогда не знаешь, что в них правда, а что нет. Все, что угодно, любую информацию можно переврать или исказить, до неузнаваемости, раздуть до невероятных размеров. В конце концов, его же выпустили из страны. Значит, не такой уж он отъявленный злодей.

— Не все, чем я занимался, было законно, скажем так. Не то, чтобы что-то страшное, но меня могли прижать и прижать сильно. Поэтому уехал. Не на зону же отправляться. Меня бы все равно достали, раз уж взялись.

— Ты никогда о себе ничего не рассказывал.

— А о чем рассказывать? — пожал он плечами. — Не интересно.

Немного помолчав, он снова заговорил, в конце концов, почему бы ей не знать правду о нем?

— В молодости, я загремел на зону по малолетке. Потом еще раз. А когда вышел, понял, что у меня два пути — всю жизнь мотаться с зоны на зону или заняться нормальным делом и начать другую жизнь.

— И ты занялся бизнесом?

— Да, занялся. Но на дворе были девяностые, так что, сама понимаешь, как тогда велись дела, чтобы тебя самого не грохнули, и еще и что-то при этом заработать умудриться.

Она засмеялась.

— Я понятия не имею. Я тогда училась. Потом семья, дети. От бизнеса я была далека. «Бригаду» и другие подобные фильмы я воспринимала исключительно как кино, а не как иллюстрации к происходящему в жизни.