Иван Булах - Деревенская околица. Рассказы о деревне

— Паша, закругляйся. Мы без тебя управимся. Садись с Васей, он знает, куда надо везти, ты только переоденься и прихвати баян. Запомни, у тебя ответственное, политическое задание.

— Михалыч, я знаю эту политику. Меня от вчерашнего ещё тошнит. Может, обойдутся без меня? Что я им, клоун какой?

— Чё ты выламываешься? Ты пойми, это не ради забавы. Как ты думаешь, я дурак, если вместо тебя буду дяде Васе раствор таскать? Я же бригадир, и то не возникаю — надо! Ты пойми, эта музыка мне самому как острый нож, но это же ради дела. О коллективе подумай, скоро наряды закрывать, процентовки готовить, а кто их в тресте утверждает? Вот тут и кумекай.

И коллектив исподлобья косоротится, они же простые работяги, своими трудами кормятся, а за месяц выработки нет из-за нехватки стройматериалов, вот и вся зарплата, хрен да маленько.

— Езжай, Паша. Пострадай музыкально за родной коллектив. И потом, мы этот объект для тебя строим. Не забывай, ты же артист и должен терпеть. Нам ли тебе объяснять?

Поехали, но уже на турбазу, она в укромном местечке, на берегу водохранилища. Уютно. Кругом лес, домики-коттеджи. Есть там и главный корпус с общим залом, спальнями, а рядышком пляж, вода плещется… Просто именины сердца.

И опять тоже самое, тот же сценарий:

— О-о! Музыка! Давай, родной, подгребай. Штрафную! — И громче всех голосит кадровичка полковница, за ней визжат девчонки штукатуры-маляры с накрашенными губами. — Надо обмыть наши высокие разряды! Наливай! Ура!

Что было! Природа, лодки, шашлыки и пляж. Разделись. Купались. Загорали. Бабы визжат, мужики гогочут, как не кованные жеребцы. Маргарита-полковница, подобно Афродите, вышла из пены морской. В открытом купальнике, фигурка точёная, как из слоновой кости! Ясно, гимнастка да ещё по утрам холодной водой обливается. Все на неё глаза пялят, а она уже в градусе, разволновалась и опять требует меня, послушать её сердце. А у неё их оказалось уже два и к каждому мою руку жмёт. Оно и понятно, её муж-полковник, уже в пожилых годах был. А тут молодой.

Я рысью к Ивану Марковичу, так и так говорю ему, всё это добром не кончится. А он, змей, смеётся:

— Паша, что ты переживаешь? Ты уже и так не жилец. Потрогаешь кадровичку — полковник застрелит, а если не потрогаешь и она сегодня останется яловой, — Гришков прибьёт. Ему надо наряды закрывать, а в этом месяце нет выработки — значит бунт на корабле. Вся надежда только на тебя и твой баян. Так что выручай, на тебя вся бригада смотрит. Не подведи, дорогой.

— Но у неё родной муж с пистолетом… он же меня, сволочь, застрелит! — А у самого глаза квадратные. Ну, боязно же с непривычки. Давай он меня успокаивать.

— Ладно, ладно. Ты успокойся и не обижайся. Я пошутил. Что ты, Паша такой дикий? Чему тебя только в консерватории учили? Бабы он испугался! Ты что, совсем того? Мне бы твой талант! Уважь бабёнку, видишь, она вся сомлела. Ночевать здесь всех оставила, и это всё ради тебя. Понимаешь? Ты чё, ку-ку?

— Ага. Вам хорошо рассуждать, а ну как полковник прибьёт?

— Ду-рак ты, Паша. Если бы за это всех убивали, то начальство хоронили бы каждый день. Да за это же ордена дают. Ну же, смелей, Композитор! Ты же молодой, разгуляйся от души.

Убедил, чёрт старый. Всё, что там было потом, и вспоминать совестно. Получилось, как у Высоцкого.

Проходит неделя. И вдруг как прорвало — зачастили каждую неделю гости из треста, а с ними эта кадровичка полковница. И каждый раз турбаза с шашлыком, и непременно каждый раз требуют меня с баяном. Поневоле утром в голову лезет романс:

Никак не пойму, что случилось, а оказалось всё очень просто. Как только трестовский «десант» уезжал домой, каждому в дорогу полагалось ведро рыбы и банка мёда. С какой бы это стати? Всё разъяснил Иван Маркович: это «моя» кадровичка подсуетилась и закрутила всю эту карусель. Для этого понадобился инженерно-технический персонал треста, комсомол и соцсоревнование. Короче, молодёжь треста взяла шефство и сдать Дворец культуры к празднику Седьмого ноября! И отдел кадров в активе, чтобы вывести наш прорабский участок в передовые!

Раз такое дело, нам и попёрли стройматериалы, отделочные и нужное оборудование. Подключили смежников и субподрядчиков по сантехнике и электрике. Тут всё сразу завертелось. Дворец культуры был забит рабочими, всё гудит, гремит и вертится. Чуть какие неполадки, Иван Маркович ко мне, и уже за горло берёт:

— Паша! Звони «своей» Маргарите, пусть разберётся с автобазой, опять цемент марки триста не подвезли. И потом ещё поинтересуйся, — где хрустальная люстра на пять тысяч свечей?

Я и звоню. Она мигом подключает кого надо, всё уладит и даже обязательно мне перезвонит:

— Вася! Я всё утрясла. Вечером приеду и лично проконтролирую. Жди. — Я жду, сам от этих визитов уже еле ноги таскаю…

Читаю в газете и узнаю, что у нас в прорабском участке самая высокая производительность труда по тресту. И ещё эта, как её… «коммунистическая сознательность». Про эту сознательность не знаю, а что бригада работала здорово, это точно. А секрет тут простой, как в Доме моделей выкройки сатиновых трусов за рупь тридцать. Просто не было перебоев со стройматериалами, да ещё, понятное дело, за работу хорошо платили.

Гришков, как садится закрывать свои наряды и писать процентовки, так вскочит и бегает, руки потирает. Сам всё бормочет: «Это надо же!» И что интересно, жёны во сне перестали мерещиться. Со мной здоровается, первый руку тянет.

Из горкома партии часто заглядывал Худяков. Увидит меня в заляпанной спецовке и брезентовых рукавицах, всё шутит, старается меня подбодрить:

— Молодца, Павла Николаич! Наслышан, наслышан о вашем музыкальном творчестве и вдохновении здоровых масс трудящихся. Выходит, вы своим баяном ускорили строительство, так сказать, пробили им дорогу в трест. Да, всё забываю спросить, а «Венгерскую рапсодию» Листа вы играете?

— Конечно, играю. Вот только поскорее бы снять эти рукавицы и заняться своим делом. Мне же теперь потребуется больше месяца, чтобы пальцы пришли в норму. Видите, от нагрузки как пальцы дрожат? Я же музыкант, они мой рабочий инструмент.

— Дорогой Павел Николаевич, не мне вам говорить, что искусство требует жертв. Это ваша первая жертва. Терпите.

На День строителя всё трестовское руководство, во главе с самим начальником Пахомовым, Героем Соцтруда, заявилось в городок энергетиков. По такому случаю со всех строительных участков собрали представителей, от нас тоже были, и я в том числе. Конечно же, пожаловало областное и городское начальство. Нашему прорабскому участку вручили переходящее Красное знамя и огромную премию. Были речи, подарки, потом небольшим составом поехали на турбазу.