Иван Булах - Деревенская околица. Рассказы о деревне

— Кто отец? Ты? Снимай куртку, заверни ребёнка и быстро в кабину моей машины. Эй, молодой! Помогай женщине.

Открыли дверь, укутали курткой орущий свёрток с младенцем и в тёплую кабину. Потом помогли женщине. Она окоченела от холода и с трудом двигалась. Помогли ей взобраться в кабину, а там рай, печка работала хорошо.

Пока она там с младенцем оттаивала, отец подогнал ЗИЛа поближе, подключил к аккумулятору переносной фонарь и оглядел двигатель «Жигулёнка». В технике он разбирался хорошо, потому сразу же нашёл неисправность — сгорел предохранитель. Из тонкой проволочки сделал новый, вставил в зажимы и двигатель заработал. Зажглись подфарники, в кабине включился свет. Через время заработала печка, постепенно снег со стекол поплыл.

Залезли в салон и в тепле начали знакомиться. Они оказались жителями Армении, в Сибири живут больше десяти лет. Ашот, что постарше, окончил мединститут и по распределению работает хирургом в соседнем районе, а его брат, Рафик, работает там же стоматологом. Рожать жене хирурга, Карине, пришлось в краевой больнице, так как беременность проходила сложно.

Познакомились, стали решать, как быть? Отец говорит:

— А чего тут решать. Это нас свела судьба. Русские и армяне — христиане, это раз, а во-вторых, — я только что привёз жену из роддома. Нам ли не понять друг друга? Давай ко мне, наша деревенька рядом, а по такой погоде вы же до дома не доберётесь.

Поехали. Ашот с семьёй в ЗИЛу отца, Рафик в «Жигулёнке», и подались. Парнишка всё плачет и плачет, не перестаёт. А дорога совсем испортилась, вроде и дом рядом, а два раза приходилось «Жигули» вытаскивать тросом. Метель так разбушевалась и воет, что снежные перемёты на дороге всё больше и больше.

Наконец добрались. Вваливаются всем табором, а дома уже переполох, на дворе непогода, а отец в дороге. И вот появляется он, за ним Карина, а в кульке у неё пищит новорождённый. Следом два смуглых мужика. Мамаша перепугалась, никак не поймёт, как это — увёз тестя с тёщей, а назад привёз каких-то цыган.

Родители у меня хорошие, добрые, чужую беду понимали. По новой подтопили баню, пока она нагревалась, отец с Ашотом сходили в контору колхоза. Дозвонились до больницы соседнего района, передали, чтобы там не волновались. А женщины тем временем занялись малышом и тут стало ясно, почему он плачет. Оказывается у Карины от переживаний пропало молоко и малыш плакал от того, что хотел есть. Моя мамаша стала его кормить своей грудью. Тот насосался, успокоился и сразу же уснул.

Потом была баня, с холоду оно в самый раз. Отец не поленился, сходил ещё попариться, он тоже озяб на трассе. Потом мать сводила в баню Карину, она намучилась и намёрзлась в «Жигулёнке», и из её надо было «выгнать» холод, чтоб не заболела. Заодно искупали и малыша, он тоже намучился.

А ближе к двенадцати накрыли стол и встретили Новый год.

Метель бушевала ещё два дня. И моя мать кормила своим молоком нас двоих. И спали мы в одной кроватке, а они нас по очереди тетешкали, только мамаша пела колыбельную на русский манер, про серого волчка, который кусает за бочёк, а Карина на армянском языке, что-то протяжное и ласковое. Наверно колыбельные у всех матерей на свете одинаковые, потому-то все малыши под них спокойно засыпают. Потом и у Карины всё пришло в норму, и уже она кормила меня своей грудью.

На третий день буря утихла, дороги прочистили и наши гости уехали домой. А где-то через неделю-другую они заявились на двух машинах со своими родственниками и родителями. Навезли подарков — страсть. Ещё сказали, что у них на Кавказе есть хороший обычай, — родниться с тем, кто выручит из беды. Они посоветовались, и в честь моего отца, назвали своего первенца Кузьмой. Вроде несуразица — Кузьма Ашотович, а они этим гордятся и при случае всегда рассказывают о необычном родстве.

Кузьма Ашотович, по семейной традиции, окончил мединститут, а теперь работает главврачом больницы №5 Кемерово.

А вот ещё случай был у нас в Покровке. Работал тогда у нас киномехаником Мишаня Гребцов. Здоровенный бугай, а уж добрый — мухи не обидит. Обличьем — рыжий-рыжий, как спелый подсолнух. Обычно таких бабы шибко любят. Тогда у нас телевизоров ещё не было, потому вся деревня каждый вечер ходила смотреть кино. И случилась с Мишаней удивительная история.

Он в то время как раз вернулся из армии и позвал замуж приезжую учителку. Ясно, от любовного зуда стал цветы дарить, плести всякую любовную чепуху про луну и соловьёв, даже обещал на руках её носить. А невеста, зараза, попалась гладкая и главное — красивая, а потому с гонором. Носом крутит.

— Какой из тебя жених, — говорит, — а жить где мы будем? На луне в шалаше и слушать соловьёв? Нет, так не пойдёт, моё условие будет таким: как решишь с квартирой — сразу и оженимся.

Вот так оно и повернулось. Девка с высшим образованием, пораскинула умишком — у него две сестрёнки на выданье, родители, а домишко — пятистенник. Потому Мишаню к себе близко не подпускает. Пошёл он к председателю колхоза. А тот говорит:

— У тебя хоть какая ни есть крыша над головой, а у меня молодые специалисты, даже агроном мыкаются по чужим углам. Три года тебе жильё не светит, а пока крути своё кино.

И вот как-то привезли в деревню фильм про Григория Распутина. Мишаню поразила до глубины души его способность лечить, предвидеть события, особенно его мужская сила. Тут ещё как вспомнит, что квартира ему не светит, совсем разволновался. После сеанса выходит из своей кинобудки, а тучки набежали и вдруг ка-ак полосанёт молонья, да ка-ак гахнет гром! Что ты!

Рядом лесину — в щепки, а Мишаню так шибануло, что свезли в больницу, а там не знают куда его? То ли в реанимацию, то ли сразу в морг. Родня на себе волосья рвёт, уже гроб начали строгать, но доктор попался знающий, определил, что это редкий случай клинической смерти, надо парня спасать. Почти месяц с ним канителились, даже в город возили к какому-то врачу, но отходили. К тому же, парень молодой, сильный, вот и оклемался.

Только с того дня с ним стало чёрте что твориться. Поскольку перед грозой он никак не мог остыть и «прокручивал» в голове дар Гришки Распутина, то у него в башке что-то перезамкнуло, и вы не поверите — появился необычный дар, как у Распутина.

А началось всё с пустяка. Как-то на рыбалке его друг, Костя Истомин, начал жаловаться ему, говорит:

— Мишаня, душа горит! Присушила меня Надька Смородская. Всё бы отдал за неё, а она только зубы скалит и брыкается. Дразнит, змея: «Мужик ты неплохой, но от тебя псиной несёт!»

Если честно, то это была правда, от Кости страшно несло табачищем, он же с пятого класса курил, и зубы жёлтыми были, как у коня. А если ещё примет водку с луком — страсть как псиной прёт. Вот тогда Мишаня на нём и испытал свой дар. Говорит: