Иван Булах - Деревенская околица. Рассказы о деревне

Ясно, слух пошёл — у Королёва Ильи через четыре года после смерти жены клад нашёлся. Примчались эти злыдни, Таисья с Зинаидой. Буркалы свои наглые выкатили, не моргнут, лепечут:

— Тятя! Теперь мы всё осознали и тебя любим. Уже и на могилку к маме сходили, у неё попросили прощения. Теперь твой гроб согласны взять на сохранение и не забоимся. Только и ты нам отвали деньжат, не доводи дело до суда. Зачем тебе на старости деньги? А может, уже всё отдал своей любимой Васене?

Посмотрел он на них, покачал головой, да и говорит:

— Я вам, учёные учительницы, теперь не тятя. Я для вас теперь король Лир. Его тоже две старшие доченьки на старости гнали со двора, как вы меня. Теперь вам доченьки, за любовь, ласку и память о матери вот что положено, — и показывает кукиш. — Судом не стращайте, когда сами что заработаете, тогда всем и распоряжайтесь. Эти деньги — наш с матерью труд. Ещё на вас сволочей тратили, в люди выводили, да, видать, не довели.

После такого монолога «короля Лира» доченьки в рёв. Видят, тятя родной выпрягся и куражится. Думают, может, его душа отмякнет, если её слезами смочить, а ему без разницы, — хоть вы зарыдайтесь. Видать за последние годы-то наболело.

— Так что, живите в богачестве со своими горластыми анжинерами, а я уж рядышком со своей Васенюшкой, своей любимой доченькой. Они с Костей институтов не кончали, зато поумнее и добрее вас. Меня они и без денег не бросили. Я решил — заживу с ними рядышком, своим домом. Они и за мной приглядят, и за моими деньгами. А теперь, сгиньте с глаз, бесстыдницы.

И это ещё не всё. Вскорости припожаловал и сват, Михаил Власович, тот что супротивничал Костиной женитьбе. Хитрый, змей, дошёл и до него слух о нежданном богачестве, теперь ему невестка Васеня дюже поглянулась, хотя хромоножка. Винился:

— Сынок, ты тово… Прости, что я тебя по затылку сапожной колодкой… вишь, как обернулось… не разглядел…. Кругом виноват. Ты при случае отцу на сторости деньжатами подмогни…

***

Вот и вся история. Илья Романович свой дом продал, сейчас живёт в Зимино. Опять пчёлок завёл, чтоб без дела не сидеть, и с внучатами водиться. Это ли не счастливая жизнь на старости лет?

Правда, через полгода душа отмякла, а может жена во сне дала указание, — простил старших дочерей. Всё же родная кровь. Те рады-радёшеньки, что ты! Каждой отвалил по огромному куску. Приехали с внучатами, винились. Может, и правда совесть проснулась, но когда её деньгами разбудили. Долго же дремала.

Всё вроде хорошо, и в гости стали приезжать, и подарками одаривать, а вот словно какая-то отметина на душе у Ильи Романовича. Как не силится, а переступить через это не может. Сам всё больше притуляется к младшенькой, он у неё душой отдыхает. А деньги, это бумажки, а счастье — это совсем другое дело.

Ещё он думает: надо бы Борьку Гладкова порасспросить, чем всё кончилось у того короля Лира? Неужто не повезло мужику, и младшая дочь выгнала бедолагу со двора?

Когда в стране начались перемены с перестройкой и рынком, наш авиаотряд остался без работы. В кадрах меня обрадовали:

— Половина службы обеспечения и весь лётный состав местных авиалиний аэропорта сокращаются. Временно остаётся лишь служба обеспечения. Практически фирма прекращает работу.

Так я оказался безработным, перебивался случайными заработками, даже одно время работал таксистом. Прошло около пяти лет, прежде чем вернулся на лётную работу — повезло, был приняли в солидную туристическую фирму пилотом вертолёта.

Однажды бизнесмены-нефтяники решили собраться на Телецком озере, обсудить какие-то свои дела, а заодно и отдохнуть в этом райском уголке. Для этого они арендовали в нашей фирме вертолёт, а на месте ещё прогулочный катер. Три дня я работал с ними. В мою задачу входило: доставить гостей из аэропорта, летать над озером и окрестностями, высаживать их в таких местах, до которых туристы не успели добраться и загадить. А в конце совещания — доставить высокое начальство в аэропорт Бийска.

Крутых бизнесменов и миллионеров мне видеть приходилось, это люди разные, и разбогатели по разному. Но чтобы про них не говорили, одного у них не отнять — умеют хорошо работать, смелые и решительные. Им периодически приходится снимать стресс и отдыхать. Случается «гудят» так, что чертям тошно. Совсем не пьющие среди них не было. С одним из них я тогда и познакомился. На знакомство я не напрашивался, Николай Фёдорович, так его звали, сам подошёл ко мне и поинтересовался:

— Командир, ты случаем не летал в «Медвежье урочище»?

— Я и сейчас там работаю, доставляю туда охотников. Но там временные сложности с лицензиями, вот меня сюда и направили.

— Скажи, а Егор Фомич с Мишкой Ольшанским всё так же работают егерями?

— Мишка женился и уволился, а Егор Фомич работает с сыном Егором, тот из армии вернулся. Но стреляет он даже лучше отца. А вы откуда знаете про «Медвежье»? Вы же не иностранец?

— Я одно время там работал.

— Вы там работали? Кем, если не секрет?

Николай Фёдорович как-то странно усмехнулся и ответил:

— Ты не поверишь, моя работа была необычная, я с рогатиной и ножом один на один ходил на медведя, а дальше — кто кого.

Я вытаращил глаза — быть такого не может! Спрашиваю его:

— Вы, преуспевающий нефтяник, и с рогатиной на медведя?!

— Да. Но это история необычная. Приходи ко мне вечером. Чайку попьём, ты мне расскажешь, что изменилось в «Медвежьем», а я расскажу, как попал в медвежатники. История занятная.

Как и условились, после ужина я пошёл к нему. Для лучшего знакомства немножко выпили, и вот что он мне рассказал.

***

— Мой отец был офицером и погиб в Афганистане в составе «ограниченного военного контингента». Мать помнила народную примету — муж второй, хоть золотой, но детям отчим, поэтому второй раз замуж не вышла. Жили мы в верховьях Катуни, мать работала в больнице. Жили не ахти как, но нам помогали дядя, брат моего отца, а ещё дед с бабушкой. Мой дедушка был боевой, фронтовик, долго работал охотником-промысловиком и хорошо зарабатывал. Но однажды по первому снегу на него напал медведь-шатун. Подмял деда под себя и если бы ни его охотничья собака, то не видать бы нам его больше. Но ему повезло.

Он потерял много крови, но всё же сумел добраться до охотничьей избушки. Видно ему было написано на роду ещё пожить, так как совершенно случайно охотники из нашей деревни решили заночевать у него в избушке. Вот они и спасли его, привезли в деревню, и он выжил. Сломанные рёбра срослись, раны зарубцевались, только остался мой дед хромым на всю жизнь.

Когда он оклемался, то ломать горы с ружьём уже не мог, и его определили работать на пасеку. Вот на ней дед с бабкой до старости и проработали. Однажды дед поймал в лесу маленького медвежонка. Скорее всего, тот отстал, или с медведицей случилась беда, и он оказался один. Медвежонок давно не ел, был совсем слабый, худой и как ребёнок, плакал. Дед принёс его домой, но как охотник знал, что если только медведица живая, то она его отыщет и лучше поостеречься. Две ночи с карабином сторожил пасеку, только зря. Выходило, что медведица погибла.