Иван Булах - Деревенская околица. Рассказы о деревне

— А почему нет? Ну-ка, давай.

На Пашу как нашло: играл так, как будто хотел раззадорить не только туляков, но и себя. А гармонь была хороша. Пела чисто, звонко, задорно, как выговаривала. И что интересно, её купил цыган, купил, не торгуясь. Видать, толк в гармонях знал. Потом, этот, в вельветовой куртке, попросил сыграть на баяне. Сыграл.

А когда шёл к трамвайной остановке, его опять нагнал этот мужик. Говорит: «Сержант, ты не торопись, давай покурим».

— Да я не курю. Но и не тороплюсь.

— Вот твои сорок рублей. Бери, бери. Я и не ожидал продать их за такие деньги. Ну, ты и молодец! Приходи ещё завтра. У моего друга есть баян и гармонь, тоже решил продать, а как, не знает. От отца остались, помоги. Придёшь?

— Я завтра и так собирался сюда. Ищу себе хороший баян.

— Ну и ладушки. И себе что подберёшь. Зовут-то тебя как?

— Павел.

— А меня Михаил. Михаил Сидоркин, я работаю на музыкальной фабрике. Это на «Восьмое марта». В сборочном цеху.

Про друга, у которого есть баян и гармошка «от отца», Мишка Сидоркин, конечно, соврал. Это Паша понял уже на второй день. Тут был особый организованный «музыкальный» бизнес. Сейчас про это говорят — мафия. Ну, не в чистом виде, со стрельбой и трупами, но всё-таки, жёсткая и цепкая. И денежная. Она состояла из «продавцов», «покупателей» и «мастеров».

В группу входило много людей, и у каждого была своя роль. В базарные дни «покупатели» появлялись на толкучке, брали на учёт все гармони и баяны и, пользуясь тем, что продающие плохо или совсем не разбирались в инструменте, по очереди подходили и пробовали играть. И, конечно, «находили» изъяны. Пусть они пустяшные, скажем, западает кнопка, дыра в мехах, рваные ремни и так далее. Ругали инструмент и сбивали цену, но как!

— И сколько просишь за эту рухлядь?

— Сто рублей.

— Что?! Да за него красная цена сорок, ну сорок пять рублей.

Через время подходил другой «покупатель» из своих, всё повторялось и опять называлась та же цена. И так до тех пор, пока обескураженный продавец не отдавал им, вообще-то, неплохой инструмент за полцены. А скупали они почти всё стоящее.

Затем за дело принимались «мастера» музыкальной фабрики. С работы тащили все комплектующие детали, вплоть до ремней, корпусов, грифов, мехов и даже футляров. Это было не сложно.

За неделю скупленные за бесценок инструменты ремонтировали. Менялись планки со сломанными язычками, настраивались. При необходимости менялись меха, ремни. Само собой, покраска, лакировка, и вот он уже новый баян или гармонь. Если удавалось купить по дешёвке баян с медными планками, то из него делали такую вещь, что перепродавали в два-три раза дороже.

Дальше наступала пора «продавцов», им опять так же подыгрывали «покупатели». Только теперь действовали по другому сценарию. «Случайно» подходили, играли и нахваливали:

— Хороший инструмент. И сколько ты за него просишь?

— Сто двадцать, — робко просил «продавец».

— Стоит. Таких денег не жалко.

В итоге за день почти все отремонтированные инструменты продавались и одновременно, за бесценок, закупалась новая партия. За день каждому из них набегала приличная сумма. Узким местом в этой музыкальной карусели было отсутствие настоящего музыканта-универсала. Тут им и подвернулся Паша.

Он устроился на стройку, работал с Костей и уже жил в общежитии, но каждую субботу-воскресенье обходил рынок. Всё искал себе стоящий баян и «случайно» помогал им, за что Мишка регулярно отстёгивал ему сороковик. Потом, когда все «продавцы» и «покупатели» примелькались, он понял, что угодил в барыги. Что делать? Стал советоваться с Костей. Тот говорит:

— Завязывай с этим, пока не поздно.

Но Паша рассудил по-своему: решил через них же достать заказной баян. И достал. Но тут, как говорится, надо передохнуть и сделать небольшое интересное отступление от темы.

***

Настоящие Мастера по баянам и гармоням даже сейчас на музыкальной фабрике не работают. Они только по договору числились в штате, но работали дома. Получали заказ, материалы и делали инструменты на совесть. Простой баян — это коллективный труд, это поток, конвейер. Один делает меха, другой — корпус, третий ладит клавиатуру, в сборочном цехе собирают или, как шутили Мастера, «копнят». Заказной же баян — это произведение музыкального искусства одного Мастера. Это труд в традициях Сизова, Белобородова, Стерлигова. И, действительно, это был штучный товар, и поэтому были свои семейные секреты, но главное, неограниченное время, а зарплата шла по итогу.

Заказные баяны отличались особым качеством. Удобная клавиатура работала мягко и бесшумно, так как подкладка у клавиш была не из байки, а замши. Уголки мехов, сами меха и прочные «борины» из особого материала давали удивительную герметичность. Основой баяна считается гармония мелодического звукоряда правой клавиатуры и басами, а проще — идеальная звуковая система. Тембр (окраска звука) бархатный, оно и понятно, планки медные, а язычки серебряные. Корпус из особой северной сосны.

Но это полдела. Собрав баян, Мастер его долго разыгрывал. Обычно они брали на постой студентов музыкальных училищ и школ, и те вместо оплаты за жильё должны были днями по очереди на нём играть. Через два-три месяца Мастер разбирал баян, «доводил его до ума», настраивал, переклёпывал язычки.

Про отделку и говорить не стоит, это особая статья. Отличительной чертой заказных: по белой пуговке-клавише чёрный ободок и наоборот. Мастера не торопились и делали на совесть, и честь свою берегли. Конечный атрибут, личное клеймо Мастера.

Хоть и зарабатывали они по тем временам неплохо, но до Страдивари, Амати и Гварнери им было далеко, но по мастерству они не уступали. То, что им платила фабрика, было жалкой подачкой, поэтому каждый из них хитрил. За отведённый срок делали не один, а пару баянов. Но сделать такой баян полдела, труднее сбыть. Всех Мастеров денно и нощно пасли «стукачи». Но это не беда. Через третьих лиц искали состоятельных покупателей, которые тоже были не в накладе, так как цена у Мастера была намного ниже — он обходил фабрику-нахлебницу.

***

Паша попытался сам выйти на Мастера, да не тут-то было. Пришлось обратиться к Мишке Сидоркину, уж он-то знал, где, что и как. Для Мастеров он был свой человек, а за посредничество имел свой процент. За риск. Ясно, что своих покупателей он долго проверял, наводил справки, чтоб не налететь на «подсадную утку», и даже убедившись, что всё чисто, тайно челночил между Мастером и покупателем. И при любом сомнении, проворачивал через третье подставное лицо, выдавая его за Мастера.

Когда Паша обратился к нему, он напрямую спросил:

— Ясно. Я тебе помогаю, а ты потом слиняешь, так?

И так же напрямую ему ответил Паша: