Иван Булах - Деревенская околица. Рассказы о деревне

Вроде, и удалась судьба у Паши, но что-то всегда беспокоило его душу. Не шёл тот сон из головы, когда отец сказал: «Пойдём в поле, сынок. Поглядим, как спеет пшеница. Как же я по ней стосковался. Хорошо, что хоть ты у меня остался на земле». А он топтал асфальт, от чего горели не столько подошвы, как душа.

По первости, когда выходят на уровень мастерства, то музыканты играют даже дома, а когда это уже профессия, вообще не подходит к инструменту. Для профессионала-музыканта есть, как бы точнее выразиться, предел насыщенности звуками, и он его придерживается. Так было и с ним. Баян на работе — дома покой. Правда, чуть зародилась какая мелодия, он сразу за баян, за ноты. Ещё если готовиться к концерту, то часами репетировал, вспоминал забытое. Короче, играл, только чтобы «держать форму».

Но была у Паши какая-то мальчишеская, куражливая черта, а проявлялась она неожиданно, когда долго не играл на баяне, обычно в отпуске или на отдыхе. Сам же Паша эти поступки называл по-разному: хождение в народ, отпустить душу погулять или необычными музыкальными моментами жизни.

А они порой были курьёзные и занятные. Его баян не раз мирил драки, однажды выручил экскурсовода-затейника на круизном теплоходе по Волге, когда баянист опоздал на рейс. Один случай запомнился. Как-то он в составе краевой делегации попал на съезд учителей в столицу. На заключительном банкете в ресторане «Россия» так завёл и раскачал публику, что оркестр обиделся и демонстративно покинул эстраду: «Развлекайтесь сами!»

Пришлось Паше вспомнить своё ресторанное прошлое. Поднялся на эстраду, со своим «заказным» и ностальгически томно и прекрасно звучало «Аргентинское танго», «битловское» Yes to day, «Вальc цветов» Чайковского и зажигательная «Цыганочка» с выходом. Уже их и из ресторана попросили, но вся гостиница в фойе гудела до полуночи! Не поверите, сам министр народного образования плясал! Потом коллеги долго шутили: «Кого Павлу Григорьевичу бояться, если сам министр пляшет под его дудку».

Да мало ли было случаев, всех и не упомнишь. Но вот об одном «музыкальном беспределе» стоит рассказать поподробней. Всё началось с того, что стала у него побаливать спина. Как-никак, а почти каждый день нянчил баян, а его «заказной» весит о-го-го! Жена подсуетилась через местком и достала путёвку на курорт в Белокуриху. Поехал он подлечить спину.

Два дня ходил и наслаждался покоем и красотами, но вдруг зарядили дожди. Пришлось толкаться в корпусе, и как-то случаем попал он на танцы. Заезд новый, все жмутся к стенкам, приглядываются друг к другу. Массовик пытается их расшевелить, но ещё рано, не пообвыкли. Больше орёт магнитофон, и все шуршат подошвами. Какая-то бойкая бабёнка кричит массовику:

— У вас что, не поют и не пляшут? Это что же за отдых? Да у нас в деревне в клубе, и то веселей чем тут у вас.

Массовик зовёт баяниста. Появляется родной, сам пьяный как зюзя. Начал что-то играть, пели не дружно, даже противно. Эта бабёнка навалилась на музыканта, кричит, что он дармоед, и не умеет играть. Тот обозвал её «зубатой кобылой» и сообщил, что он выпускник консерватории, и не позволит оскорблять высокое искусство. С такими придурками, как она, хрен споёшься.

— Ох и мужики пошли, — шумит гром-баба, — не сыграть, не спеть, ещё и лается. Одна пьянка на уме. Только штанами трясут.

И это задело Пашу, он встрял в эту шутейную разборку:

— Но-но, почтеннейшая! Вы осторожней про всех мужиков. Мы вам не какие-нибудь, а потому что!

Надел баян и…

В общем, в тот вечер, мало того, что не включали больше магнитофон, так ещё еле-еле разошлись по палатам. Весь санаторий горохом сыпанул в танцевальный зал. Там творилось что-то невероятное. Незнакомые люди разом перезнакомились и стоят огромным живым кольцом, а в центре чудит Паша. Что пели и плясали — это не в счёт. На него нашла какая-то шутейная блажь.

— На спор. Прошу заявки, и если я что-то не сыграю, то ставлю бутылку шампанского, но если я за весь вечер отыграю все заявки, то вы сообща ставите мне коньяк. Идёт?

Что тут началось, а он их ещё и просвещает по репертуару.

— Чтобы вам облегчить задачу, давайте сгруппируем по тематике песен: блатные, патриотические, лирические, романсы, эротические, солдатские, жалостливые, цыганские и так далее. Технические вещи и классику сейчас не трогаем. Идёт? Поехали!

И началось! Заявка, и Паша, как на компьютере выхватывает из памяти то, что как раз к месту. Проигрыш и зал поёт, гудит. Поют по одному куплету, экономят время. А народ всё прибывает и прибывает. «Кто играет? Откуда артисты? Дайте пройти!»

— А теперь усложним задачу, поём о профессиях.

— Как это?

— А так. Вот вы кем работаете?

— Я? Я шахтёр из Кузбасса.

Проигрыш и Паша поёт из «шахтёров», а все подхватывают:

Пели про врачей, монтажников, шоферов и даже про оленеводов: «А олени лучше!» Вечер удался. Паша выиграл коньяк и к удивлению многих, отдал его мужикам. Все расходились с неохотой, зато удовольствие получили огромное.

Хорошо играют многие, но редко дар музыканта сочетается с даром певца и импровизатора-затейника. Это особый дар, чтобы держать в напряжении публику два-три часа. Из тысячи мелодий сходу «выхватить» самую-самую, что сегодня на слуху и к месту. Любой вопрос, реплику или слово заставить «работать» на слушателя. Причём, тактично, доброжелательно и с юмором. Ой, как это непросто! На эстраде и в программах телевидения это всё на сто рядов отрепетировано и опробовано, а тут всё в первый раз.

По неписаным законам курорта сразу образовалась своя компания, которая кочевала из корпуса в корпус, собирались у кого ни будь в комнате и там всегда было шумно и весело. Часто нахально открывалась дверь, и из коридора требовали:

— Это уж совсем свинство! Что вы прячетесь? Посмотрите, сколько народа, крадучись, слушают. Выходите, чего, ломаетесь?

Паша выходил, не отказывал. Играл. И даже раз получил небольшой урок. Вот как было. Публика случайная, считают, что чем громче поют, тем лучше. Однажды в фойе собралось много народу, так распелись, стёкла звенят. И вдруг ехидный голосок:

— Товарищ музыкант, а вы могли бы так настроить своих певцов, чтобы они не орали, а пели? Ведь в ушах звенит.

Ещё не успели обидеться, а Паша уже делает проигрыш, и вот он поплыл знаменитый морозовский «Малиновый звон».

Все подхватили. Песня тихо, немножко грустно обволакивала сознание, виделась пыльная дорога, по которой каждый когда-то уходил надолго из родного дома. Звенят в траве кузнечики, а ещё где-то далеко светятся окна материнского дома, а в небесах умиротворённо, неспешно раздаётся звук колокола. Это благовест, и созывает он на молитву… Песня идёт от сердца, от души, без усилий и напряжения. Сама собой. Эта не песня, а молитва.