Иван Булах - Деревенская околица. Рассказы о деревне

И вот приезжает зам председателя райисполкома Сотников, с начальником сельхозуправления Сороченко и очередной кандидат в председатели. Всем осточертела эта чехарда, на собрание не идут. Кое-как силой загнали народ в клуб и опять началось: «Хозяйственный, закончил институт и Высшую школу партийцев. „Капитал“ Карла Маркса наизусть знает. Просим голосовать».

И тут вдруг поднимается на сцену наша пенсионерка Кудияриха (до пенсии её звали Марией Илинишной, а теперь она стала Кудиярихой). Её правление до сих пор боялось. Она только начнёт, подружки подхватят, а это уже динамит, считай всё решено. Она была умная женщина, за дело болела и говорила толковые вещи. И сейчас они сидят табунком, а это неспроста. И точно.

Все как увидели Кудияриху, так и загалдели: «Ой, что-то будет!» Она поднялась на сцену, встала так, что президиум у неё оказался за спиной. Начальник сельхозуправления попытался её привести к порядку, а она только отмахнулась. Как Ленин на броневике подняла руку, дождалась тишины и говорит всем:

— Ну что? Может, хватит нам женихов со стороны возить?

— Хва-атит! — орёт зал.

— А если хватит, то вот что я вам скажу. Надо вертать Кузьму Никитича. Кто за то, чтоб его возвернуть в колхоз, — голосуй.

В зале — лес рук, но кто потрезвее кричит:

— А как ты его вернёшь, если он в городе и при должности?

— Вернём. Давайте выберем депутатов. Мне доверяете?

— Доверяем! — зал зашёлся аплодисментами, ну и Кудияриха!

— Раз так, ещё предлагаю доярку Пашу Синичкину, Василия Фёдоровича от механизаторов, и пенсионера Фролова Степана. Кто согласный за это предложение, голосуй.

Лес рук — единогласно. Вот как всё повернулось, народ как подменили. Президиум растерялся и не знает, что делать, а Кудияриха всё командует:

— Теперь — все по домам, а в среду, в два часа дня, чтоб всем быть на собрании. И без опозданий. Мы Кузьму Никитича, живого или мёртвого, но доставим в колхоз.

Народ повалил к выходу. В президиуме паника. Как же это всё пошло на самотек, а где партия? Где её руководящая роль в подборе кадров? Это непорядок. Кричат, надрываются:

— Товарищи! Не расходитесь! Товарищи, куда же вы? Собрание ещё не закончено, воротитесь!

Ага. «Товарищи» только посмеиваются, а сами себе на уме. Короче, выпряглись, а районному начальству это не по ноздре.

На другой день, с утра пораньше Кудияриха сажает всю делегацию в «Москвичонок» зятя да прямиком в край, к Кузьме Никитичу. Тот работал директором какой-то оползневой станции. Работа — не пыльная, но практику-хозяйственнику не по душе. Тут заявляется депутация и прямо в лоб, без всякой дипломатии:

— Никитич, выручай. Всё, что ты сделал, за эти три года развалили. Всем миром просим: если можешь, прости нас, дураков, что за тебя тогда не заступились. После тебя трёх архаровцев спроводили. Всё порушили. Вертайся, ради бога. Просим!

— Как же я смогу, — удивляется Кузьма Никитич, — даже если бы и согласился? Вы не представляете, на что замахнулись, — и тычет пальцем вверх, — есть же партийная дисциплина. Если поеду, то мне места мало будет не только в районе, но и в крае.

— А если там согласятся?

— Если по-хорошему, без скандала, поеду с удовольствием.

— Ты в нас не сумлевайся, — убеждает Кудияриха, — мы теперь учёные. Ты только не сробей, и не передумай.

Ладно. Депутация — в крайком, а их на порог не пускают: «Предъявите партбилет!», а они, как на грех, беспартийные. Это всегда так: как хороший работник, так беспартейный. Кудияриха и тут показала характер, за грудки милиционера да как заблажит:

— Ты кому это говоришь, урядник? Вон гляди, Паша — лучшая доярка, районный депутат. Василий Фёдорович за уборку орден получил, а наш Стёпа Фролов весь израненный, вся грудь в орденах, до самого Берлина дошёл, а чтоб ему до секлетаря не пробиться, шалишь! Это как же понимать? Лозунг «Народ и партия — едины!» видишь? Тогда почему промеж этим народом милиция с наганом стоит? Мы куда попали — в крайком или в КГБ?

Голосище у Кудиярихи бригадирский, звонкий, аж на третьем этаже слыхать. Тут народ стал сбегаться, быстренько разобрались и их пропустили. Крайком уже знал, что в колхозе «Заря коммунизма» бунт. Быстренько сообразили, что легче наступить на гордый мозоль одному райкому, чем на глотку тысяче таких колхозников, как Кудияриха. И всё сразу разрешилось.

Срочно вызвали Кузьму Никитича с его непыльной работы. Потом был серьёзный разговор, он маленько, для приличия, поломался, но согласие дал. Всё утряслось как нельзя лучше.

На следующий день колхозный клуб напоминал Смольный в Октябре. Из райкома прибыл секретарь райкома и ещё председатель райисполкома. Ходят злые, это им не по ноздре. Надо что-то делать, спасать престиж. Собрали коммунистов, дали задание — взять ситуацию под контроль, а как? Колхозники тоже табунятся, митингуют. Что ты! В кои-то века сами решают, а не райком.

Вот и два часа. Клуб набит битком. Появляется начальство и сразу в президиум, утрясает повестку, регламент, но только тут на сцену без приглашения опять лезет Кудияриха.

— Стойте! — осаживает секретарь. — Мы вам слова не давали.

— А мне вашего слова не требуется, — огрызается она, — вы не являетесь членами нашего колхоза. Так что не мешайте самим колхозникам разбираться со своими делами. Правильно говорю?

Зал так заблажил: «Пра-авильно!», что президиум затих.

— Как я и обещала, — говорит она, — мы привезли Кузьму Никитича, вот он сидит в зале. Итак: кто за то, чтобы его избрать нашим председателем колхоза, прошу голосовать.

Лес рук — единогласно! Аплодисменты. Вот так, знай наших!

Секретарь райкома надрывается колокольчиком и кричит:

— Это возмутительно! Что вы себе позволяете? Это же незаконное избрание, пусть даже по-вашему. Голосование не имеет юридической силы. Не соблюдены нормы и регламент!

— Всё, Кузьма Никитич, — подвела итоги Кудияриха, — ты единогласно избранный наш председатель. Примай ключи. А все формальности с выборами мы доработаем. Разве дело в бумажках, всё дело в людях. Засучивай рукава, и давай будем работать.

Ох, и баба была эта Кудияриха. После этого случая вся деревня её зауважала ещё больше. А Кузьма Никитич так у нас до пенсии и доработал, всё поставил на свои места, завертелось всё сразу, и колхоз встал на ноги. Да и всё мы работали как черти.

***

Для Кудиярихи это был звёздный час, но из-за своего характера, она однажды влипла в такую историю, что над ней долго потешалась вся деревня. Вот уж воистину говорят, от великого до смешного — один шаг. А всё дело случилось из-за концерта.

Деревня наша притаёжная, от райцентра далече, потому нас культурой не баловали. Про телевизоры мы тогда только слышали, электричество было от дизеля и только до двенадцати часов ночи. А так всё плясала своя самодеятельность. Но это всё не то.