Сэнди Тейлор - Сбежавшие сестры

– Пожалуй, они были правы.

– Разумеется, но я не желала сдаваться без боя. Сами виноваты, что научили меня думать своей головой.

– Я тебе никогда не рассказывала, Лотти, но мой брат Тони должен был поехать в эвакуацию вместе с нами. Он даже сел в поезд, но, когда мы уже тронулись, выпрыгнул из вагона и убежал.

– С ума сойти! Он вернулся домой?

Я кивнула.

– И твоя мама ничего не сделала?

– Ну, скажем так, не думаю, что это ее удивило. Я поверить не могла, когда он согласился сесть в поезд.

– Немного похоже на меня.

– Тони – это просто нечто. Никогда не знаешь, что от него ждать. Если честно, я думаю, что без него проще, потому что хотя он мне и брат, хотя я и люблю его, но иногда он бывает редкостным паршивцем.

– Я тоже, – усмехнулась Лотти.

За три дня до переезда к нам пришла сотрудница социальной службы миссис Джонс. Вид у нее был виноватый и встревоженный. Она постоянно обмахивала лицо ладонью, как будто на улице стояла жара, а не мороз. Я сразу поняла, что у миссис Джонс плохие вести.

Мы все уселись за стол, дожидаясь, пока она заговорит. Соцработница глубоко вздохнула и сказала:

– Я обошла всю деревню, но взять девочек просто некому.

– Вы уверены? – спросила тетя Бет. – Они только успели привыкнуть, нашли друзей, и в школе все идет хорошо…

– Ну уж простите, но я не могу чудесным образом наколдовать им свободную комнату, миссис Морган. Поверьте, я пыталась.

– Мы не ставим под сомнения ваши усилия, – возразил дядя Дилан. – Но новый переезд будет для девочек сильным потрясением.

Миссис Джонс пожала плечами:

– Идет война, пастор, мы все делаем что можем, и за такой короткий срок я смогла найти место только на ферме в Понтбрине.

– Это же больше двадцати миль отсюда, – удивился дядя Дилан. – Не может быть, чтобы не нашлось ничего поближе.

Миссис Джонс явно не знала, что ответить. Она раскраснелась и теребила воротник пальто. Следующие слова она произнесла медленно и размеренно, как будто разговаривала с глухими:

– Если бы нашлось что-нибудь поближе, пастор, я бы поселила их там.

Олив жгла даму злобным взглядом, и я опасалась, что сестренка вот-вот ляпнет что-нибудь не то. Поэтому легонько пнула ее под столом. Она нахмурилась, но промолчала.

– Что ж, – улыбнулась тетя Бет, обращаясь к Олив. – Ферма, значит? Звучит интересно. Там, наверное, будут коровы, свинки и куры, может даже лошадь. Ты же любишь лошадок, да?

– У меня и тут есть лошадка, – буркнула Олив. – А коров я не люблю.

– Боюсь, милочка, тебе придется к ним привыкнуть, – заявила миссис Джонс, вставая из-за стола. Она так торопилась удалиться, что даже уронила сумочку. – Послезавтра я заберу их и отвезу на ферму.

– А имя у хозяев фермы есть? – с недовольным видом спросил дядя Дилан.

– Хэкеры, – ответила миссис Джонс, наклоняясь за сумочкой. Затем она поспешила к выходу, но в дверях обернулась. – Если вас это утешит, я тоже не хотела отправлять их туда и, как только в деревне появится место, очень постараюсь вернуть их обратно. Мне, знаете ли, самой неприятно приносить такие новости. Я отвечаю за сотни детей, которых расселила по семьям, и, поверьте, прекрасно знаю, что далеко не всем повезло так, как этим девочкам. Некоторые сбежали обратно домой.

– Вот бы из Гленгарита кто-нибудь сбежал, – сказала Олив.

Дядя Дилан встал и положил руку на плечо миссис Джонс.

– Вы отлично справляетесь, – заверил ее он.

– Спасибо, – произнесла та, шмыгнув носом, и удалилась, оставив нас в ужасном настроении.

– А как же Эгги? – спросила Олив. Ее глаза заблестели от слез.

– Иди ко мне, – позвала тетя Бет. Она усадила Олив на колени и поцеловала ее в макушку.

– Придется нам, как солдатам, выполнять свой долг и верить, что Господь позаботится о вас в новом доме, – вздохнул дядя Дилан.

– Что-то не верится, – угрюмо ответила моя сестренка.

Была суббота, поэтому мы с Олив пошли в деревню. Я отвела ее в кондитерскую попрощаться с Эгги.

– Не забудь взять адрес Эгги в Ковентри, – напомнила я.

– Не забуду.

Мы с Лотти встретились возле пруда, сели на скамейку и уставились на воду.

– Просто отвратительная новость, черт возьми, – сказала Лотти, когда я сообщила, что нам придется уехать из деревни.

– Да уж. Но у тебя хотя бы будет Герринт и все остальные ребята.

– Но тебя-то не будет, Нелл.

– Я не знаю, как все сложится на ферме у этих Хэкеров. Что, если мы им не понравимся? Или они нам?

– Мы будем писать друг другу, Нелл, и ты мне обо всем расскажешь, но я уверена, все будет хорошо. Как вы можете им не понравиться? Вы же совершенно чудесные!

Я улыбнулась:

– Ты тоже довольно-таки чудесная, Лотти Лавджой, и я буду жутко по тебе скучать.

– Я уже всерьез подумываю о том, чтобы написать родителям и попросить за мной приехать. Проклятая Элиза Страт теперь в два раза чаще стала ходить в церковь. Почему бы ей вообще туда не переехать? Вот честно, Нелл, если я задержусь здесь хоть немного, то исхудаю и умру мучительной смертью, а мое тело сожрут псы.

– Какие псы?

– Не перебивай, Нелл, я только разошлась!

– Прости.

– Даже когда она соизволит что-нибудь приготовить, это все равно невозможно есть! – продолжала Лотти. – Каждую пятницу она обязательно готовит рыбу, и на вкус эта рыба такая, будто завалялась с Тайной вечери – я не преувеличиваю!

– Тебе обязательно нужно рассказать об этом даме из соцслужбы.

– Я пыталась.

– И что она ответила?

– Сказала, мол, радуйся, что живешь с такой доброй христианкой, которая так любит Господа и чтит Его заповеди. Жаль, что детей она совсем не любит. Да если бы к ней поселили самого Иисуса, я уверена, Элиза Страт и Его бы голодом заморила. Думаю, она просто хочет, чтобы вся деревня считала ее святой. Ну или она положила глаз на священника.

Я ухмыльнулась:

– Священнику в той церкви, куда она ходит, лет девяносто, наверное!

– А ты думаешь, чертова Элиза Страт моложе?

Я обвила ее руку своей:

– Как же я буду теперь без тебя?

– Может, нам лучше просто сбежать и вместе попроситься к кому-нибудь еще? – вздохнула Лотти. – Желательно, чтобы этот кто-то умел готовить.

– Я буду писать тебе, – пообещала я. – Мы не потеряем друг друга.

– Разумеется! – ответила Лотти. – И однажды, когда закончится эта проклятая война, мы отправимся на побережье, и я покажу тебе море.

Мы с Олив молча сидели на заднем сиденье машины, глядя на Гленгарит, который медленно таял, оставаясь позади. Мы проехали мимо школы, где нам так нравилось. Мимо пруда, возле которого мы с Лотти так часто болтали обо всем на свете, мимо кафе, где бывали с друзьями. Когда мы проезжали кондитерскую, я услышала, как Олив прошептала:

– Пока, Эгги. – Она подняла Тетеньку Тетю, свою куклу, чтобы та тоже попрощалась.