Александр Бушков - Темнота в солнечный день

– Что, и погладить не дает?

– Ну, до такого монашества еще не дошло. Не так совсем чтобы уж очень, но скуповато. И на задний ряд не садится.

Лицо старого кента стало словно бы отрешенным.

– Ты знаешь, Доцент, – сказал он медленно. – А может, и не надо так уж этих неваляшек [39] Неваляшка (она же Маша-Неваляша) – девственница. торопить?

– Кто ж их в кровать-то тянет? И в мыслях не было. Сенечка, с твоей ведь легкой руки в эти приключения пустились…

– Да понимаешь, Доцент… Молчать умеешь?

– Ты меня который год знаешь? То-то и оно…

– Понимаешь… – Сенька помолчал. – Нежность к ней кукую-то чувствую, симпатию, что ли. Ржать не вздумай.

– Да с чего бы, – искренне сказал Доцент. – Тут сам за собой иногда такое ловишь, что раньше и в голову бы не пришло… Залетели мы с твоей подачи, Сенька. Р-романтыкэ, как поет Сонька Ротару. Вот уж не думал на старости лет на романтику напарываться, а ведь приличный табун телок пережарил, да и ты тоже… И ведь проходили же мы с ними до юбилейного Великого Октября, это уж точно. А как потом их бросать? Мы, получается, как бы их и разбудили.

– Вот то-то, Доцент, раньше как-то романтикой не маялись, и все было путем… И делать с ними ничего нельзя, ну, ты понимаешь, о чем я. И не из-за одной этой собачьей статьи. Какая-то эта Женечка… – Сенька помялся и перешел на более привычный язык: – Чистенькая, нетронутая, жалко…

– Заповедник романтики в одном отдельно взятом районе, – усмехнулся Доцент. – И мы с тобой попали, и Батуала, тут ты прав, такое впечатление, сказочную принцессу ищет…

И вот уж о чем нельзя было рассказать старому кенту еще с дошкольных лет – это о Маринке. Вот где сложности, куда там неваляшкам, они, по крайней мере, смотрят на мир зрячими глазами, которые уже давно научились подводить…

– Ты давай о другом подумай, – решительно сказал Сенька. – С Морковяном пора что-то решать. Даже если кодла ничего нового не заметит, в старом на безрыбье покопаться, много чего выудить можно…

Даже если Сенька и перевел мастерски неприятный ему разговор, тема была серьезнее некуда.

– Действительно, – сказал Доцент. – Батуале сказать придется, он с самого начала в игре. А что потом? Информацию к размышлению, как Штирлиц говаривал, выпускаем на всю кодлу? Это ведь всех касается. И что, все смогут язык за зубами держать? Улыбаться Морковяну как ни в чем не бывало, огурчик на вилочке подносить? Рано или поздно кто-нибудь обязательно сорвется – или по пьянке, или сгоряча. Притопчет, как мамонта… Меня, кстати, тоже быстренько засветят, если дойдет до серьезного дела. Ну, нас с тобой никто на это дело на веревке не тянул, но все равно, неприятно как-то…

– А не сказать, еще кого-нибудь заложит. Меня с тобой, чего доброго. Конечно, хорошо бы его, как Штирлиц в кино…

– Мочкануть? – усмехнулся Доцент.

– Тебе что, под расстрел охота? В точности как в шпионских фильмах. Перевербовать, и пусть гонит Карпухе дезу.

– Идейка, конечно, хорошая, – подумав, медленно сказал Доцент. – Только не нам с тобой с матерыми мусорами такие игры крутить, в кошки-мышки играть. У них волчий опыт, а у нас что? Двадцать детективов прочитали да пересмотрели? Мы ж не юные подпольщики, чтоб за одну серию сорок гестаповцев обдурить. Да и посмотрели на портреты этих пионеров-героев в Ленинской комнате: каждый второй – Герой Советского Союза посмертно, не считая каждого первого. Куда нам против них… Тут нужен Катай, золотая голова. Он эту идею изобрел, ему и выход искать, да так, чтобы комар носу не подточил….

– Интересно, он дома сейчас?

– Я заезжал, – сказал Доцент. – Сегодня ушел в Ак-Товрак с прицепом. Туда-сюда, разгрузка-погрузка – рейс на неделю. Авось наши за это время ничего такого не сотворят, чтобы мусора со всего Аюкана воронки погнали. А уж Катай – это голова. Его жизнь учила не так, как нас, сопливых… Ладно, я пошел. – Он достал из кармана ключи на брелоке в виде синего пластмассового дракона, подбросил на ладони. – Каскадер мне дал сегодня на пару часов «Спорта», прокачу Юльку с ветерком. На «сто шестом» она обвыклась, посмотрим, как на этом звере ей будет.

Желто-синий гаишный мотоцикл с коляской с двумя седоками приближался, Митя прекрасно видел в зеркальце заднего вида, с нехорошей быстротой. Можно было надеяться, что они мчатся куда-то по своим делам, но этих беспочвенных надежд питать не следовало: еще когда они впервые замаячили в зеркальце, были на таком расстоянии, откуда без труда можно рассмотреть, что номера у него нет. Тогда и дали по газам. Значит, персонально по его душу. Погоня, погоня, погоня в горячей крови…

Растерянности не было ни малейшей, никакого уныния тоже – с его-то знанием города… Не оборачиваясь, он крикнул:

– Юлька, цепляйся крепче! Отрываться будем!

Она, оказавшись на мотоцикле в третий раз в жизни, пока что нужных навыков не обрела и боялась держаться за поперечную петлю на сиденье. Обнимала его за талию, легонько прижимаясь грудью, и это было приятно. Теперь прижалась вовсе уж отчаянно, но некогда было испытывать от этого удовольствие.

Митя крутанул ручку газа, и мотоцикл гаишников словно сразу отпрыгнул назад, но тут же попытался наверстать упущенное. Как всегда в таких ситуациях, голова у Мити была холодная и ясная, расклад прочертился моментально. Восточная окраина города. Миновать три улицы, свернуть вправо на четвертую, а там метров через четыреста город кончается, начинается тополевый лес, опять-таки посаженный комсомольцами-добровольцами в те времена укромные, теперь почти былинные, когда из Аюкана ударными темпами создавали нормальный областной город, которым не стыдно похвастаться перед соседями. Деревья получились чахлые из-за болотистости почвы, но, к давней радости аюканских рокеров, посажены были довольно густо. Двухколесный мотоцикл там пройдет свободно, а вот мотоцикл с коляской застрянет безнадежно. Примыкающий к речке лес шириной с полкилометра, а в длину по обе стороны – еще раз слава комсомольцам-добровольцам! – тянется километра на два что вправо, что влево. Застряв, гаишники быстро потеряют его из виду, а ему, чтобы выскочить в город куда-нибудь подальше и благополучно удрать, найдутся десятки подходящих местечек. Где именно он на улицы выскочит, мог угадать разве что волшебник, а такого, слава богу, в штате облстного ГАИ не числится и наверняка не появится никогда. Так что повоюем.

Вот она, нужная улица! Сбросив газ, Митя на нее свернул не так уж и быстро, почти под прямым углом. Будь он один, прошел бы поворот гораздо более быстро и лихо, заваливая мотоцикл направо, но сейчас боялся уронить Юльку, очень уж драгоценный груз.