В Коско - Войной опалённая память

Отец мой Яков Иосифович родился в 1870 году. Его родители всю жизнь занимались сельским хозяйством на земле предков возле Руденска. После смерти моих дедушки и бабушки его дядя взял отца в Петербург на воспитание, решив обучить какому-нибудь ремеслу. Сначала папа был определен в ученики к сапожнику. Как впоследствии вспоминал отец, жилось ему там нелегко. Ремеслу сапожник учил мало, заставляя, в основном, работать по дому (дрова, вода, уход за детьми). Кормил плохо. Спустя некоторое время дядя забрал Якова от сапожника и отдал в ученики пекарю. Пекарь увидел, что мальчик расторопный, грамотный, стал поручать ему разносить заказчикам свежие булочки, хлеб и другую выпечку. То есть был он на побегушках. Когда заказчики, жалея мальчишку-сироту, давали ему паевые, то хозяин их отнимал, а хозяйка, чтобы не смог спрягать мелочь, даже зашила в его одежде все карманы. Это отец рассказывал моей маме. Потом хозяин пекарни по договоренности с дядей, стал платить ему за работу продавца. Так отец и не выучился на пекаря, но зато скопил немного денег на торговле хлебом. Дядя добавил ему еще немного денег и отец купил себе небольшой магазин по продаже кондитерских изделий и хлеба.

Годам к 30-ти отец уже скопил на книжке в банке денег на покупку крупного магазина в центре Петербурга. Но сильно простудился, болел воспалением легких, затем появились боли в ногах. Болезнь затянулась надолго, да так, что он уже слег и не мог двигаться.

По совету врачей отправился на юг, в Пятигорск, на серные ванны. Через некоторое время отец начал ходить, затем — совсем поправился и вернулся в Петербург. На лечение в Пятигорске ушла большая часть денег. В Петербурге ноги опять начали побаливать и врачи посоветовали отцу поменять климат и лучше всего уехать на родину, где он вырос, мол, там организму станет лучше.

Это было в 1905 году. Отец приехал в Руденск к сестре. Двоюродные братья отца (по матери) посоветовали ему обосноваться в Шацке.

Оставшихся после лечения денег было немного, но на приобретение дома и открытие сапожного дела хватило. Работа в юности у сапожника все же кое-чему научила.

Двоюродные братья посоветовали отцу жениться, скачали, что есть у них на примете три сестры из семьи Гуриновичей, очень работящие, порядочные. Отец их умер и вдова, мол, выдаст замуж за Якова любую из девушек. Отца познакомили с этой семьей и ему понравилась средняя дочь — Юля Гуринович. Было моей маме в то время 17 лет.

Отец открыл сапожную мастерскую, набрал учеников, обучил их и стал брать заказы. Но дело шло плохо. Тогда отец решил продать дом и на эти деньги купить землю, чтобы летом работать на земле, а зимой заниматься торговлей. К этому времени родились дети Аксинья (1906) и Василь (1907).

Из деревни Леоновичи человек уезжал в Америку и продавал несколько наделов — полосок, всего 3 гектара. Отец купил эту землю. У родителей была еще полоса земли в Шацке по Михалевской улице. Она была как мамино наследство. Полоса земли дедушки Василия была разделена после его смерти между мамой и ее младшей сестрой Василисой.

Половину земли, на которой стоял дом дедушки, где выросла и мама, бабушка оставила за Василисой и жила там с ней. На другой половине, площадью в пару соток, стоял домик еврея, который уезжал в Америку и продал его моему отцу.

Так Дубровские стали жить в этом небольшом домике, рядом с бабушкой, а свою основную землю ходили и ездили обрабатывать в Леоновичи. Вскоре в Шацк приехал ветеринар — Захар Негин. Он посватался к Василисе и она вышла за него замуж. Специального ветеринарного образования Захар не имел, просто проработав при ветеринаре кое-чему научился и люди называли его «коновал». Родом он был из Тульской губернии.

Дом дедушки Василия Гуриновича и бабушки Елизаветы, что достался Негину, был большой, добротный с двумя входами, парадным крыльцом и черным ходом с торца, который через коридор связывался со свирном, где хранились запасы зерна и продуктов. Под свирном был большой погреб. За сараем и гумном был большой сад, а на нашей половине земли, где стоял наш домишко, сада не было, был только еще старый сарай. Но отец мой отстраивать и даже ремонтировать дом не хотел, он решил поднакопить денег и купить себе небольшое помещичье имение.

Зимой отец занимался торговлей. Отец скупал в деревнях вокруг Шацка свиней, колол их и поставлял туши на базар в Минск хозяину нескольких мясных и колбасных лавок.

Отец был честен при расчетах с крестьянами и те отдавали ему скот без оплаты, а он рассчитывался с ними после продажи мяса по выгодным для них ценам. К 1917 году у отца в банке скопилась уже приличная сумма денег. Он собирался купить в окрестностях Минска имение и уже нашел подходящее, Мама собиралась ехать посмотреть. И тут нагрянула революция, банк закрылся и деньги пропали. Семья осталась ни с чем, без денег, без хорошего дома.

В 1923—1924 гг. начались заготовки древесины для продажи в Европу. Довели до каждого хозяйства задание вырубить определенное количество кубометров и вывезти его к железной дороге в Руденск. Кто не выполнит — налагали большой штраф, в счет которого конфисковали домашний скот (коров, свиней, лошадей).

В. Я. Дубровский

Отец ездил на эти заготовки, ему помогал уже мой старший брат Василий, ему тогда было 16—17 лет. Отец надорвался, стал болеть и в 1925 году умер. Мне было тогда 5 лет, Федору — 10, Василию — 18 лет. На хозяйстве остались Василий с Федором — мои старшие братья. Помню, мама плакала и говорила, что посеяли плохо, неумело, где густо, где пусто. Но как-то жили.

Я с раннего детства привыкла к труду. Когда умер отец, то с восьмилетнего возраста брали и меня помогать в поле. Но в основном, когда уезжали старшие на весь день жать или выбирать картошку, то меня оставляли дома на хозяйстве. Я должна была (с 8 до 13 лет) собрать травы на корм свиньям и корове, наносить бочку воды, а это ведер 6, но я носила по своим силам — по полведра.

В начале 30-х годов в Шацке начали создавать колхозы, землю отняли. Брат Василий женился и стал жить своей семьей. Построил дом впритык к нашему старенькому домику.

Федор, окончив 7 классов, поступил в Минский строительный техникум. Я уже была в шестом классе и собиралась тоже на учебу в Минск.

В это время к маме посватался Стефан Лукич Летун из Старинок ив 1934 году она с меньшими детьми уехала жить к нему. У него умерла жена, а потом и сын. Он хорошо знал маму. Когда отец открыл в Шацке мастерскую по пошиву обуви, то Стефан был у него в учениках.

После окончания в 1935 году школы я поступила в Минский техникум нархозучета. Окончила его в 1938 году с отличием и потому мне было разрешено не отрабатывать положенных 3 года и я сразу поступила в Минский институт народного хозяйства. На втором курсе института вышла замуж за студента моей группы, Петра Васильевича Григорьева.