Даниэль Рондо - Механика хаоса

– От французов житья не стало, – сказал Амайаз. – Я уже запретил своим воюющим братьям передвигаться конвоями. Приходится опасаться дронов.

– Дроны! – вздохнул Муса. – Хуже мух! Берутся неизвестно откуда. Оглянуться не успеешь, а он уже влетел к тебе в окно!

– Дроны опасны, но у них есть свои слабые места. Они не могут контролировать всю Сахару. Пока они летают у нас над головой, мы будем принимать меры предосторожности. Если враг силен, я от него прячусь. Мы теперь выезжаем с наших подземных баз только на обычных машинах. Используем только защищенные мессенджеры, наподобие Телеграма, да и то только в исключительных случаях. Я внедрил надежную систему курьеров-мотоциклистов. Но если враг слаб, я атакую. Как только представится возможность, мы их разорвем.

– Долго они не продержатся, – кивнул Али. – Их войска измотаны, и боеприпасы у них на исходе. Не будем забывать, что для них даже снабжение бензином и керосином – проблема. На прошлой неделе я был в Стамбуле. Мы решили сменить ориентиры. На некоторое время откажемся от усиления давления в Мали, зато у них провернем несколько небольших операций. Они у нас давно разработаны. Пришла их очередь взвыть от боли.

Музыканты играли уже не так вдохновенно, да и танцовщица явно устала. «Эта девица – настоящее искушение», – мечтательно произнес Али.

Сабрата, Ливия

Вертолет оторвался от земли, подняв столбы пыли. Шум в кабине не позволял вести разговоры. Я посмотрел вниз. На встречу с Мусой я приехал чуть раньше назначенного часа и застал Мусу выходящим из здания американского посольства. Он меня заметил и, чуть поколебавшись, махнул мне рукой, приглашая сесть с ним в машину. Вскоре мы уже летели над побережьем. Полет занял минут сорок. Вертолет – МИ-14 российского производства – раньше практически не использовался. Каддафи закупил полтора десятка машин этой модели, но не успел подготовить пилотов.

Вертолет, прекрасно сохранившийся в сухом воздухе пустыни, не летал с начала войны еще и по причине закрытия воздушного пространства. Команданте Муса подобрал его на брошенной военной авиабазе. Муса готовился к вероятным рейдам западных сил. Присоединившиеся к джихаду чеченцы, прежде служившие механиками в российской армии, привели вертолет в рабочее состояние, снабдили вооружением и протестировали. За штурвалом сидел египетский пилот. Одним словом, я оказался пассажиром вертолета во время испытательного полета, который вряд ли повторился бы, во всяком случае в ближайшем будущем. Пилот демонстрировал свои умения и навыки и вел машину близко к земле, в позиции, пригодной для ведения огня. Мы летели вдоль побережья в направлении Сабраты.

Мы дважды облетели город и на некоторое время зависли над античным театром, прямо на высоте его фасада. Уж не в мою ли честь, подумалось мне.

Вид бескрайнего морского простора завораживал. Я смотрел на древние развалины – немые, высушенные солнцем – исчезнувших городов.

Здесь слышалось дыхание истории.

Самолеты, превратившие 11 сентября (этот день стал для джихадистов их Перл-Харбором) в пыль и пламень башни-близнецы, подписали Нью-Йорку символический смертный приговор. Война в Ираке явилась воплощением демократического исступления страны, вонзившей меч в тело народа между Тигром и Евфратом. С тех пор началось распространение хаоса. Повсюду пылали в огне пожаров целые города.

На Мусе, помимо привычного комбинезона, были летные очки на резинке, в которых он выглядел пучеглазым. Он приказал пилоту дать залп по одной из колонн храма Либера Патера – финикийского Диониса и одного из двух небесных покровителей моего приятеля Септимия Севера. Колонна взорвалась и обрушилась. Что же будет, когда у джихадистов вместо старого вертолета появятся современные бомбардировщики и бомбы с лазерным наведением?

Я посвятил свою жизнь изучению когда-то процветавших, а затем исчезнувших цивилизаций. Я и раньше задавался вопросом о нашем собственном будущем, а тут недавно прочел в «Монд» статью французского писателя, к которому относился с симпатией. Тот высказал предположение, что ислам, возможно, будет способствовать возрождению впавшей в депрессию Европы, как когда-то импульс ее развитию придало христианство.

– Гримо! Смотри! Вон там, на пляже! Это французы! Вон та шайка негров. Они французы, как и ты…

Команданте Муса впервые обратился ко мне на «ты». Из-за шума ему приходилось орать. На берегу какие-то люди стреляли по мишеням. Муса объяснил, что этот пляж – одна из «тренировочных площадок» лагеря тунисцев.

– Я заставляю их менять места тренировок по два раза в день. Security first! [23] Безопасность превыше всего ( англ .).

Он велел пилоту спикировать на стрелявших. Начинающие джихадисты бросились врассыпную. Пилот выбрал одного из них и следовал за ним по пятам. Мы летели на высоте пяти метров. От ветра, поднятого тяжелой машиной, на затылке у того шевелились волосы.

На обратном пути Муса потребовал, чтобы пилот посадил вертолет на площадке возле бассейна, как это обычно делал американский посол. Надолго наша беседа не затянулась. Он просил меня ускорить процесс сортировки древностей, потому что Левент уже нашел для них два канала сбыта: «Один в Стамбуле, второй – в Лондоне. Покупатели к нам в очередь выстраиваются!»

Я торопился вернуться и позвонить Брюно с подробным отчетом (рассказать о вертолете и французах, тренирующихся в лагере тунисцев), но потерял немерено времени на пограничном контроле в Рас-Джедире, где, как обычно, оставил свою машину. Из-за общей нервозности обстановки на таможне появились тунисские военные и всех, кто перемещался через границу, подвергали двойной проверке. Один из них сказал мне, что накануне какой-то террорист расстрелял на пляже два десятка английских туристов. Dolce vita [24] Сладкая жизнь ( ит .). закончилась.

До дома я добрался на рассвете и застал рыбаков, отправлявшихся на утреннюю ловлю. Я спешил, полагая, что Рим еще спит и я успею приготовить ей завтрак: свежезаваренный чай и яичницу из двух яиц. Но, едва ступив на плиточный пол в прихожей, я отшатнулся. На белой стене, между гравюрами с изображением древнего Карфагена, была прибита крупная обезглавленная крыса. Ее раздавленная каблуком голова валялась на полу в липкой кровавой каше. На той же стене краснела выведенная большими буквами надпись: «ФРАНЦУЗСКАЯ КРЫСА! ВАЛИ ОТСЮДА!»

Валлетта, Мальта

Со дня приезда на Мальту Брюно не переставал винить себя за то, что позволил Гарри вернуться в Торбей. Ему несколько раз звонил Нгуен, подтвердивший, что видел, хоть и издали, паренька, и тот был цел и невредим.