Колин Маккалоу - Тим [litres]

Благоухание сада было невыносимо, и Мэри отправилась на пляж. В дальнем конце из песка торчал большой валун. Упав перед ним на колени, она уткнулась в камень лбом и разрыдалась, понимая, что не в состоянии справиться с горем, безысходным и опустошительным, съедавшим ее изнутри.

Они с Тимом были, как мотылек и яркий жгучий свет. Она – мотылек, обладающий чувствами и даром полноценной жизни; он – свет, который наполняет ее существование испепеляющим огнем. Он не ведает, как отчаянно она бьется о стены его мира; ему никогда не понять глубины и насущности ее желания сгореть в пламени его очарования. Силясь побороть свой тщетный голод, который Тим не способен утолить, она скрежетала зубами от ярости и муки и заливалась безутешными слезами.

Внезапно она почувствовала на своем плече руку Тима.

– Мэри, что с тобой? – В его голосе звучал страх. – Тебе плохо? Мэри, пожалуйста, скажи, что с тобой все хорошо!

– Все хорошо, Тим, – устало произнесла Мэри, не поднимала головы. – Просто мне стало немного дурно, и я вышла глотнуть свежего воздуха. Не хотела тебя волновать, только и всего.

– Тебе и сейчас дурно? – Он присел на корточки рядом и, стараясь заглянуть Мэри в лицо, стал неуклюже гладить ее по плечам. – Тебя тошнило?

Качая головой, она отодвинулась от него.

– Нет, теперь все хорошо, Тим, правда. Тошнота прошла. – Упершись одной рукой о камень, она попыталась подняться, но не смогла. – Ох, Тим, какая же я старая и уставшая, – прошептала Мэри, потирая затекшие ноги. – Старая и уставшая.

Он выпрямился и с тревогой посмотрел на нее.

– Однажды маме стало плохо, и папа, я помню, велел, чтобы я отнес ее в постель. Мэри, я отнесу тебя в постель.

Он без труда поднял ее; изнуренная, она не выразила протеста, но когда Тим ступил на веранду, уткнулась ему в плечо, чтобы он не видел ее лица. Тим замедлил шаг, моргая на свету, и ласково прижался щекой к голове Мэри.

– Ты такая маленькая, – сказал он, потираясь щекой о ее волосы. – Маленькая и теплая, как котенок. – Потом, вздохнув, прошел через гостиную.

В комнате мисс Хортон он долго не мог найти выключатель, пока она не остановила его, тронув за шею.

– Не надо включать свет, Тим. Просто положи меня на кровать. Я немного полежу в темноте и приду в себя.

Он бережно опустил ее на кровать, но не уходил, возвышаясь над ней в темноте. Мэри чувствовала, что Тим обеспокоен.

– Тим, ты ведь знаешь, что я не стала бы тебе лгать, да?

– Да, знаю, – кивнул он.

– Тогда поверь: волноваться за меня не надо, я уже вполне здорова. Тебя когда-нибудь тошнило после того, как ты съел что-нибудь не то?

– Да, было один раз, когда я поел цукатов, – серьезным тоном ответил он.

– Значит, ты понимаешь, как мне было нехорошо, да? А теперь я хочу, чтобы ты перестал тревожиться за меня, пошел в свою комнату и лег спать! Мне гораздо лучше, но мне тоже нужно поспать, однако я не засну, если буду думать, что ты расстроен или беспокоишься. Обещай, что ты сейчас же пойдешь спать и больше не будешь волноваться.

– Обещаю, Мэри. – В его голосе слышалось облегчение.

– Спокойной ночи, Тим. Большое тебе спасибо за помощь. Приятно, когда кто-то заботится о тебе, а ты очень хорошо обо мне заботишься. Ты ведь рядом, значит, со мной ничего не может случиться, верно?

– Я всегда буду заботиться о тебе. – Он наклонился и поцеловал Мэри в лоб, как порой она целовала его перед сном. – Спокойной ночи, Мэри.

В четверг после обеда Эсме Мелвилл, как всегда, играла в теннис, несмотря на плохое самочувствие, которое ото всех скрывала. По возвращении домой она еле-еле доковыляла от задней двери до мягкого кресла в гостиной, хотя пройти нужно было всего несколько шагов, но, посидев пару минут, почувствовала тошноту и пошла в ванную. Рвоты не было, только усиливалась боль под левой лопаткой. Несколько минут Эсме стояла на коленях, склонившись над унитазом, а потом, хватаясь то за шкаф, то за дверцу душевой кабинки, поднялась. Из зеркала на нее смотрело посеревшее, в испарине, перепуганное лицо. Ужаснувшись, она поспешила отвести взгляд. Еле волоча ноги, тяжело дыша, Эсме по стеночке вернулась в гостиную и рухнула в кресло.

Боль раздирала ее, словно огромный бешеный зверь. Эсме наклонилась вперед, прижимая к груди сложенные руки. С губ срывались тихие стоны. Спустя, казалось, целую вечность боль немного отпустила. Изможденная, Эсме откинулась в кресле. Ее била дрожь. Было трудно дышать, словно кто-то невидимый сидел у нее на груди, выдавливая воздух из легких. Она была мокрая с головы до пят: лицо заливали слезы, белая теннисная форма пропиталась потом, кресло – мочой. Хватая воздух посиневшими губами, Эсме молилась, чтобы Рон после работы сразу пошел домой, а не во «Взморье». Телефон в коридоре был для нее недосягаем.

В семь часов Рон и Тим вошли в дом, но их встретила непривычная тишина. Стол к ужину не был накрыт, никаких приятных запахов приготовленной пищи не доносилось.

– Где наша мама? – весело спросил Рон, входя на кухню. – Эс, любимая, ты где? – позвал он и, не услышав ответа, предположил: – Наверное, решила еще пару сетов сыграть в своем «потешном» клубе.

Тим направился в гостиную, и в следующую минуту из глубины дома донесся душераздирающий вопль. Рон выронил чайник и с гулко бьющимся сердцем бросился в гостиную. Тим, заламывая руки и всхлипывая, смотрел на Эсме, которая сидела в кресле, со сложенными на груди руками. В глаза бросалась ее неподвижность.

– О боже!

На глаза Рону навернулись слезы. Он склонился над женой, тронул ее дрожащей рукой: кожа была теплая, а грудь медленно вздымалась и опускалась.

– Так, Тим, не плачь, – произнес Рон, стуча зубами. – Пойду позвоню доктору Перкинсу и Дони и тут же вернусь. А ты оставайся здесь и, если мама пошевелится, кричи. Договорились, приятель?

Доктор Перкинс был дома. Он сказал Рону, что вызовет «скорую» и будет ждать их в отделении экстренной помощи больницы имени Принца Уэльского. Вытирая слезы тыльной стороной ладони, Рон позвонил Дони.

Трубку снял Мик. В его голосе сквозило раздражение: в этот час они обычно ужинали, и ему не понравилось, что его выдернули из-за стола.

– Мик, слушай, это Рон, – заговорил мистер Мелвилл, четко произнося каждое слово. – Только, пожалуйста, не пугай Дони. С ее мамой беда. Наверное, сердечный приступ, хотя точно я не знаю. Мы везем ее в больницу Принца Уэльского, так что сюда приезжать нет смысла. Мы будем ждать вас там. Приезжайте скорее.

– Мне ужасно жаль, Рон, – пробормотал Мик. – Конечно, мы с Дони сейчас же приедем. Постарайтесь не волноваться.

Вернувшись в гостиную, Рон увидел, что Тим все так же стоит, глядя на мать, и безутешно плачет. Эсме сидела все в той же позе. Рон обнял сына за плечи и прижал к себе, не зная, что еще делать.