Ян Засурский - Старый шут закон

Потом оглушенных, раздавленных горем людей снова загнали в машины и у порога их дома выпустили. Лус молча вошла в комнату, легла и отвернулась к стене. Ей казалось, что вместе с отцом зарыли и ее, она лежит рядом с ним в гробу и ей никогда не воскреснуть…

Гамлет. …Чем прогневили вы, дорогие мои, эту свою Фортуну, что она шлет вас в эту тюрьму?

Гилденстерн. В тюрьму, принц?

Гамлет. Да, конечно: Дания — тюрьма.

Розенкранц. Тогда весь мир — тюрьма.

Гамлет. И притом образцовая, со множеством арестантских темниц и подземелий, из которых Дания — наихудшее [103] Перевод Б. Пастернака. .

Господи, в какие идиотские положения, попадает иной раз адвокат, думал Пол Шермерхорн. Несмотря на разногласия между ним и Фрэнком Хогартом по тактическим вопросам, сегодняшнее заседание дало гораздо более обнадеживающие результаты, чем можно было ожидать. И вот на тебе — его клиентка, миссис Ковач, решила, что все потеряно, и ему приходится бог знает сколько времени успокаивать ее.

После того как судья подписал свой приказ, повернув все так, что обвинение не смогло бы к нему придраться, Пол с Фрэнком взяли назад свой протест в связи с нарушением конституции. Правда, Бек не дал распоряжения освободить арестованных, однако и не ответил на ходатайство защитников отказом. Он просто объявил недействительным предварительное слушание, которое состоялось на прошлой неделе в Реате, и назначил новый предварительный разбор, который будет проводить он сам и на котором должны будут присутствовать все их подзащитные, причем во время этого предварительного разбора все жалобы и показания будут должным образом высказаны и выслушаны при гарантированном соблюдении конституционных прав подзащитных.

Тогда-то Пол с Фрэнком и взяли назад свое ходатайство об освобождении заключенных.

Дабы умаслить обвинение, Берни пояснил, что это решение ни в коем случае не вызвано его несогласием с процедурой ведения предварительного заседания в Реате — по его мнению, должностные лица приняли меры, сообразуясь с «чрезвычайными обстоятельствами» и руководствуясь желанием «исключить возможность дальнейших вспышек насилия», и, вероятно, «поступили мудро» Удалив при первой же возможности арестованных из Реаты, где обстановка и без того сильно накалилась.

Главный прокурор заверил его честь от имени обвинения, что они приветствуют назначение нового предварительного слушания и надеются воспользоваться им, чтобы доказать свою непредвзятость тем, кто подозревает их в желании засадить людей в тюрьму по ложному обвинению. Он «охотно» согласился заново сформулировать обвинительный акт в данном деле и заново подготовить показания.

Вечерние газеты поместили материал Ассошиэйтед Пресс. Сообщив в заголовке, что планы защиты сорвались, ибо судья наотрез отказался освободить из тюрьмы подозреваемых в убийстве, автор статьи представил дело так, будто защитники выразили недовольство решением суда, причем особенно возмущался Фрэнк Хогарт, который с самого начала и до самого конца вел себя недопустимо грубо. Когда же суд предложил официально утвердить мистера Хогарта и мистера Шермерхорна адвокатами всех обвиняемых, Фрэнк якобы «начал пререкаться» с судьей и согласился принять назначение лишь при условии, что ему позволят беседовать со своими подзащитными конфиденциально, а не в присутствии тюремных властей, как это было до сих пор. Судья «с улыбкой» согласился на это условие и объявил, что новое предварительное слушание дела состоится в конце этой недели или в начале следующей.

Можно ли было надеяться на большее? — убеждал Лидию Пол. Конечно, они не вызволили Майка из тюрьмы — пока. Но сколького они добились! Признав, что во время слушания дела в Реате закон был нарушен, суд нанес обвинению сокрушительный удар и самым серьезным образом предупредил, что впредь не допустит ущемления гражданских прав подзащитных. А назначение повторного разбора в Идальго — не в охваченной террором Реате, а в Идальго! — неслыханная удача, тем более что вместо предубежденного против шахтеров Эверслива вести разбор будет либеральный Берни. Словом, вполне вероятно, что через неделю на свободе будет не только Майк, но и все до одного заключенные. Вчера надежда на это показалась бы верхом нелепости, сегодня она превратилась в реальность. Судья Бек может решить, что шерифа убили те двое рабочих, которые умерли. Он может представить дело в таком свете, что сама мысль о заговоре покажется нелепостью, и отпустит всех арестованных домой, хотя, конечно, рассчитывать на это не следует.

Лидия неуверенно кивнула — «Да, понимаю» — и посмотрела вопросительно на Фрэнка.

Пол отдавал себе отчет, что расписал картину слишком уж розовыми красками, они не совсем соответствовали действительности. Но к счастью, Фрэнк его поддержал.

— Он прав, Лидия. Произошли качественные изменения. Вчера мы пытались перекричать бурю. Сегодня… что ж, буря еще свирепствует, но гром гремит уже глуше и наш голос можно расслышать. Когда мы рассказали последние новости Майку, он ничуть не расстроился.

Лидия невесело засмеялась.

— А, Майк всегда ищет худшего, и, когда оно случается, ему не так тяжело. Да нет, мистер Шермерхорн, я знаю — сегодня все получилось вовсе не плохо, и вы, пожалуйста, не считайте меня неблагодарной, я даже не представляю, что бы мы без вас и мистера Хогарта делали. Наверно, я просто наслушалась всяких рассказов про этого судью и ждала от него слишком многого. Когда начальство на моих глазах начинает лебезить друг перед другом и рассыпаться в любезностях, вроде как ваш судья с теми типами в суде, рабочим от этого добра не будет. Тут уж жди предательства: сначала заговорят тебе зубы, дескать, все хорошо, все прекрасно, тревожиться и волноваться не о чем, а сами тебе нож в спину — раз! — или схватят да в тюрьму. Вы не думайте, что это я о вас, боже упаси! Я ведь вообще говорю, просто так… — сказала она, спохватившись, и в ее усталых глазах блеснули лукавые искорки. — Уж очень мне хочется, чтобы мужа поскорее выпустили. Не обращайте на меня внимания. Неделя ведь не год, потерпеть можно.

Приехала Хейла Рескин забрать Лидию к себе со всеми вещами. Мики она уже перевезла, и он успел освоиться, чувствует себя как дома. Когда она уходила, он принимал душ — наверное, решил проверить, где лучше: в отеле «Эспехо» или у них, — а ее Милти колотил кулаками в дверь и требовал, чтобы Мики скорее выходил играть с ним в мяч. «Прямо как Дамон и Пифия», — заключила она, сияя своими огромными глазами и улыбкой от радости, что ее затея так хорошо удалась.