Ян Засурский - Старый шут закон

Когда за Лидией и Хейлой закрылась дверь, Пол пытливо посмотрел на Фрэнка:

— Вы ведь согласны с Лидией, верно?

— Н-нет… — протянул Фрэнк.

Пол нутром чувствовал, что за этим «нет» последует «но».

— Прошу вас, попытайтесь взглянуть на сегодняшнее заседание глазами судьи Бека. Собрались все его злейшие враги и затаив дыхание ждут малейшего промаха с его стороны, чтобы обрушиться с обвинениями в потакании «красным», во враждебных выпадах против обвинения, в нарушении закона или на худой конец в пристрастности! По-моему, он сделал максимум, если принять во внимание, как общественное мнение относится к радикалам, а ведь вы сами, Фрэнк, твердите, что в конечном итоге исход этого дела зависит от общественного мнения. И вот представьте себе, что людям померещилось, будто судья пристрастен к коммунистам, которые, как им кажется — неважно, правда это или нет, — ратуют за насилие, убийства и гражданскую войну. Вам известно, что в нашем штате есть закон, согласно которому обе стороны имеют право отвести участвующего в рассмотрении судью лишь на том основании, что он их не устраивает, и в таком случае верховный суд штата назначает нового судью?

— Не требуя доказательств его пристрастности?

— Даже не спрашивая, почему судья вас не устраивает.

Фрэнк улыбнулся.

— Либеральный закон. Не опасно ли для хозяев вашего штата было принимать его?

— Да нет, на деле никакой опасности для них нет. Действительно либеральный судья у нас тут только один, и этот судья — Берни. Его люто ненавидит Джейк Махони, ибо благодаря Берни Джейка вывели из реатинского муниципалитета. Так что Берни вполне могут отстранить. А если его отстранят…

Договаривать Пол не стал, и без того все было ясно. Фрэнк ничего не ответил, лишь покачал головой.

— Не знаю, как вы, Фрэнк, но, если бы мне поручили выбирать судью, я выбрал бы Берни — не потому, что мы друзья, а потому, что он честный человек, знающий юрист — по местным стандартам — и у него есть мужество без ненужной бравады. Если Берни отведут, на его место могут назначить Уэйда Мануэля, из-за которого в реате и началось все это непотребство, а то навяжут нам какого-нибудь выходца из Техаса, который ни негров, ни мексиканцев не считает за людей и про себя думает, что реатинская полиция еще слишком миндальничала с ними во время облавы.

Фрэнк быстро прижал к губам руку, точно желая удержаться от резкого замечания. Потом опустил руку и грустно усмехнулся.

— Вы хотите сказать, что Бек — наименьшее зло. Он будет держать наших подзащитных в камерах смертников не потому, что Транкилино де Вака — вонючий мексиканец, а Дуглас — черномазый, а потому что он, судья Бек, боится, как бы его не обвинили в потворстве «красным», хотя то обстоятельство, что они, скажем, «красные» или, наоборот, не «красные», никоим образом не связано с их виной или невиновностью, равно как и с законом, согласно которому их следует или не следует выпускать на свободу. Поверьте мне, я знаю, как ведут себя такого рода судьи во время такого рода процессов. С подонками проще, с подонками знаешь, чего от них ждать. А либерал вдруг начинает уступать давлению, его надо постоянно подкачивать, иначе бедняга совсем выдохнется. Видите, обвинение уже сейчас занесло над ним свое оружие — отвод, грозя ему, а стало быть, и нам. Что мы можем противопоставить их давлению? Ничего. Или почти ничего. Разумеется, вы можете мне возразить, что правда на нашей стороне, что мы вместе с ним хотим добиться справедливости и, если мы не будем восстанавливать его против себя, если будем вести себя чинно и благородно и будем уважать закон, он, несомненно, всеми силами постарается нам помочь. Что ж, все это так. Но уверяю вас, чтобы уравновесить мощное давление противной стороны, этого слишком мало. Он будет без конца им уступать, боясь упреков в отсутствии гибкости по отношению к своим политическим противникам. А этих уступок мы и не должны допустить. Как? У нас только одно оружие. Вы сами его назвали — общественное мнение. Наша сторона должна защищать себя непрерывным заградительным огнем гласности. Вести его, естественно, должны не вы и не я, а партизанские отряды защиты, каждый раз, как Бек будет склоняться к капитуляции, ему надо будет угрожать разоблачением его либерализма, под маской которого он ведет двойную игру, стараясь засадить рабочих в тюрьму по ложному обвинению. Другого выхода у нас нет, Пол. Он должен согласиться во имя справедливости подставить себя под удар и твердо стоять до конца, даже если его станут травить как «красного». Скажу больше: когда мы будем разоблачать истинную подоплеку прекраснодушных либеральных жестов, он должен радоваться , ибо мы удерживаем его от компромисса, ибо мы поддерживаем его на пути к его настоящей цели. Если он этого не понимает, если он будет уступать их давлению и негодовать против нашего, тогда уж пусть лучше вместо него будет техасец.

На душе у Пола было погано. Говоря сейчас так беспощадно о Берни, Фрэнк говорил и о нем — ведь и он не хочет подставлять себя под удар и склонен к компромиссам, если на него хорошенько надавить, и он боится быть опозоренным в глазах общества. И хотя Пол никогда не считал себя героем, слышать о своих негероических чертах из уст человека, который в доказательство собственного мужества может предъявить рубцы и шрамы, было тяжело.

Пол ничего не ответил Фрэнку. Он достал бутылку виски и два стаканчика и вопросительно посмотрел на Фрэнка. Тот кивнул. Пол начал наливать виски. И, как это часто бывает, когда человек не получает от собеседника ответа, Фрэнк решил, что Пол обиделся или не согласен с ним и потому молчит. Он перестроился.

— Я знаю, Пол, о чем вы думаете. Вы думаете, что порой моя агрессивность заводит меня чересчур далеко. Но по мне, уж лучше жалеть об излишней жестокости в драке, чем упрекать себя за мягкотелость. Это уж у кого какой характер. Однако, кажется, я начинаю понимать, как нам следует распределить роли, чтобы работа пошла успешно: я буду шпоры, вы — узда. — Он поднял стакан и улыбнулся широко и открыто. — Лошадка и будет трусить бодрой рысцой не надрываясь. Надеюсь, вы не приняли всерьез моего заявления, что я предпочту судье Беку расиста из Техаса. А вы, я уверен, пошутили, сказав, что Бек всеми силами постарается нам помочь без какого бы то ни было принуждения с нашей стороны.

Пол сказал не совсем так, однако уточнять он не стал. Кажется, он теперь знает, как нужно вести себя с Фрэнком Хогартом. Пусть он говорит, что хочет — не надо ему решать, — пока не договорится бог знает до чего. А потом одним лишь словом или даже молчанием дать Фрэнку понять, что его занесло слишком уж далеко, и тогда он сам даст задний ход, а ты ему только «поможешь».