Ян Засурский - Старый шут закон

Как заявил вчера в Идальго адвокат Хогарт, виновным в нарушении закона во время предварительного слушания, которое состоялось в субботу в Реате, он считает лидера рабочих коммуниста Хэмилтона Тэрнера. Тэрнер, по мнению Хогарта, не имел права «пренебречь записанным в конституции правом шахтеров на квалифицированную юридическую помощь». Поэтому он требует, чтобы шахтеров освободили до проведения над ними законного суда.

А ведь она так распалилась лишь потому, что кто-то посмел обвинить Хэма. Глупости, нельзя давать волю чувствам, убеждала себя Конни. Однако оставить так это заявление тоже невозможно. А то что получается? Взялся этот самый Хогарт невесть откуда, ровным счетом ничего не знает о жизни в Реате, а смеет критиковать руководителя, который… человека, который… Она чувствовала, что ей нанесли golpe [106] Удар (исп.). она была estupefacta [107] Ошеломлена (исп.). и решила обязательно обсудить это на собрании. Заявление защитника явно попахивало оппортунизмом.

Интересно спросить, а что бы на месте Хэма стал делать в то субботнее утро уважаемый мистер Хогарт, попади он в битком набитый больными и голодными людьми зал, в духоту и вонь, под охрану к пьяным бандитам, у которых «случайно» выстреливают пистолеты? Если бы он оказался перед выбором: оставить gente [108] Людей (исп.). на двое, трое суток под арестом в ожидании «квалифицированной юридической помощи», в условиях, когда каждую минуту может вспыхнуть паника или эпидемия и людей начнет косить смерть, или вызволить их оттуда любой ценой, любой ценой спасти им жизнь, — неужели бы он поступил иначе? Упрекать «лидера рабочих и коммуниста» за то, что сделал бы в таких же обстоятельствах сам — да это настоящая травля «красных»! Что за адвоката навязала им Лидия?!

Конни пришла на собрание последняя. Запрещение мэра собираться в количестве более пяти человек все еще действовало, поэтому Хэмилтон сократил число участников до минимума и назначил собрание вечером, после наступления темноты, чтобы на него могли прийти женщины, сидящие под домашним арестом. От каждой семьи в боевую группу разрешалось войти только кому-нибудь одному. Это означало, что за ее пределами останутся очень нужные для их работы люди, как, например, Джо Старов, хотя через его магазин, телефон и почтовый ящик осуществлялась их связь друг с другом и с внешним миром. Вместо Джо в группу вошла его жена Елена. А из семьи Лара Хэм выбрал не Лус, которая после смерти отца оцепенела от горя, а Нативидад — пусть у них будет и представитель молодежи.

Не включили в боевую группу и Лео Сивиренса. Он был слишком нужен им как юрист, и, арестуй его полиция во время налета за «участие в противозаконном сборище», что они станут делать? Пусть уж лучше он продолжает накапливать материалы для процесса, добывая их из самых неожиданных источников. Хэм был убежден, что они сослужат хорошую службу тем двум защитникам, которые не так хорошо знают Реату, как Лео.

Итак, Хэм был единственный мужчина среди собравшихся, остальные пятеро были женщины: Конни, Елена, Альтаграсия Арсе, старая Марта Виджил и четырнадцатилетняя Нативидад.

Елена привела с собой восьмилетнюю дочь Соню и ее подружку Лолиту Хуарес и выставила их во дворе часовыми. Девочки будут играть на крыльце и предупреждать их о приближении легковых и грузовых машин и пешеходов.

— Нас здесь на одного больше положенного, — напомнил Хэм, — так что, если услышим, что кто-то идет или едет, пошлем Нативидад играть на крыльцо. Надо думать, к молодежи до восемнадцати приказ о сборищах не относится, иначе больше половины семей автоматически попали бы в число нарушителей, а у нашей дорогой Марты дома столько Виджилов [109] Одно из значений слова "vigil" в англ. яз. — бдительный страж. , что их можно арестовать за превышение нормы в несколько раз.

Громче всех рассмеялась Марта. Смех в эти дни был такой редкостью, что всем хотелось продлить удовольствие как можно дольше. И потом все время, пока шло собрание, Марта вспоминала шутку и посмеивалась, прикрыв рот ладонью.

Хэм призвал присутствующих к порядку, и Конни так и не удалось рассказать им о той заметке в газете.

— Вы, товарищи, конечно, знаете — весь наш комитет арестован, кроме меня и товарища Конни, да и то ей велено сидеть дома, начищать до блеска кастрюли и сковородки, в политику не вмешиваться и вообще быть тише воды, ниже травы. Поэтому мы создали временный комитет, и в него вошли вы. Похороны Кресенсио показали, что народ снова готов подняться, надо только позвать его за собой. Это же была настоящая демонстрация, и главными ее организаторами я считаю двух женщин — Бернардину Ландавасо, хоть она и не состоит в партии, и нашу Конни, а также Бернала Армихо: парнишка прошел Сьенегиту из конца в конец, стуча во все двери и сзывая народ на похороны отца. И теперь, имея такую боевую группу, как наша, мы можем надеяться, что массовые выступления примут более широкий размах.

Для начала Хэм предложил обменяться новостями — все должны быть в курсе того, что происходит. Он прочел статью из субботней «Компостелла таймс» о демонстрации протеста, которую устроил перед особняком губернатора в Идальго ЛЕСИАР (об этой организации никто из них не слышал раньше).

— Видите, товарищи, — заключил он, — реатинских шахтеров поддерживают наши братья из северных округов.

Аплодисментов не было, но усталые глаза женщин как бы осветились изнутри.

Потом Хэм рассказал об успехах, которых добились сегодня их защитники в Идальго. Джо Старов только что получил от мистера Хогарта телеграмму. Тот сообщает, что к делу подключен еще один адвокат, что они требуют освобождения заключенных из тюрьмы до суда, что судья назначил новое предварительное слушание и что, готовя к этому слушанию материал, оба защитника приезжают завтра в Реату расследовать обстоятельства, при которых произошли волнения, будут беседовать со свидетелями и так далее.

— В прошлый раз, когда вы пытались встретиться с мистером Хогартом, вам не повезло, я это знаю, товарищи, — его заставили уехать из города, угрожая оружием, но сейчас он приедет как официально утвержденный защитник, губернатор обещал ему охрану, и теперь уж у нас осечки быть не должно.

На лицах женщин Конни увидела то же сомнение, что шевельнулось в ней: ох, что-то тут не так, защитнику простых рабочих губернаторы из капиталистов охрану давать не станут, однако смолчала.

— Это не все, есть еще хорошие новости. В сегодняшней вечерней газете напечатано, что из тюрьмы выпустили несколько человек, потому что в то утро их не было в Реате, они гостили у родственников…

— Да, и один из них — Эспиридон Хомес, — подхватила Марта по-испански. — Я видела его, когда шла сюда. Он только что приехал из Идальго на автобусе. Рассказал про моих мальчиков — ничего, говорит, держатся молодцом, и остальные тоже, даже Вуди Лусеро, нога у него заживает, а Мигеля Ковача навещают жена и сын — вот кому повезло!