Ян Засурский - Старый шут закон

Он преуспел больше, чем ожидал. Старшие Элвуды подтвердили правило, которое вывел для себя Пол: большинство людей ведут себя достойно, если ты апеллируешь к их достоинству. Миссис Элвуд, похоже, от всей души хотела помочь «этому бедняге». Сам Элвуд поначалу был не очень-то разговорчив, пришлось искать к нему подход.

— Я очень ценю вашу щепетильность, мистер Элвуд, — одобрительно сказал Пол. — Вы не хотите ни сказать лишнее, ни что-либо утаить, потому что знаете, что тем самым можете отправить на электрический стул невиновного. Но вы не хотите и того, чтобы жестокий убийца ушел от кары. Вы не хотите представлять как факты то, в чем вы не уверены абсолютно. Правильно я говорю?

При упоминании об электрическом стуле старого Элвуда бросило в пот. Пол сделал паузу. Элвуд нахмурился и кивнул.

— Правильно. Тогда, в первый день, я отказался сказать под присягой, что у него это самое алиби, потому что я не так чтоб уж совсем точно знал, когда он начал чинить машину. Зачем мне надо, чтобы красные выворачивали мои слова наизнанку. Ну, а с вами, мистер, дело другое. Мне сказали, что вы в наших краях человек уважаемый. Чувствую, вы мои слова выворачивать наизнанку не станете.

— Папаша Билл просто хочет быть справедливым, — вмешалась миссис Элвуд. — Вы, пожалуйста, не думайте, что он бессердечный.

Элвуд старательно прокашлялся, сплюнул в платок, с минуту разглядывал его и только потом, с явным облегчением, продолжал:

— Конечно, с точностью до минуты я не помню, когда Дуглас пришел, знаю только, что около девяти. Вот и она тоже так считает. В общем, непохоже, чтобы Дуглас мог очутиться в городе во время заварухи в половине десятого. Да он, по моему разумению, и не из таких. Ну, конечно, он там якшается с красными и со всякой шантрапой — этих я защищать не хочу, но только он не убийца, этого я про него никак не скажу. Ну да, он сломал как-то одному парню ключицу, когда они состязались в индейской борьбе, да ведь сломал-то нечаянно, он же не думал, что так получится. Я сам там был и все своими глазами видел. Дело было Четвертого июля — кажется, три года тому назад, так что ли, старушка? Мы тогда с ней вместе пришли в парк. А негр был прямо сам не свой, когда у того парня ключица хрупнула. Он и не собирался ему ничего ломать. Просто уж больно он сильный, только и всего. Да, так вот, — мистер Элвуд вернулся к главному, — могу присягнуть, что он даже ни о чем не знал. Мне позвонили и сказали, а я вышел и спросил его, был он в то утро в городе или нет. Он говорит: «Нет, а что?» — будто и понятия ни о чем не имеет. И вид самый обыкновенный, никак не скажешь, что он в чем-то виноват. И вел себя как всегда, работал себе спокойно — и все.

Старики не заметили, когда Моби ушел, и не могли понять, почему он не закончил работу. Пол объяснил им, что Моби спешил встретить у школы свою дочь, потому что он купил «Экстренный выпуск» у мальчишки-газетчика, когда тот пробегал мимо дома Элвудов, и таким образом ему стало известно о столкновении и облаве.

Пол сумел получить подтверждение и этому факту. Он заехал в редакцию «Лариат» в тот час, когда мальчишки-разносчики сворачивали пачки газет и засовывали их в сумки. Не успел он спросить, кто доставляет почту на улицу, где живут Элвуды, как перед ним уже стоял рыжий веснушчатый паренек — Том Смит, впрочем, все называли его просто Рыжий, — который тут же припомнил, что продал в пятницу «Экстренный выпуск» высоченному негру. Он знал, как его зовут.

— Ты уверен, что это был мистер Дуглас? — спросил Пол.

Мальчишка усмехнулся:

— Будьте спокойны, уж я-то его знаю, он чуть было не убил на празднике моего стар… я хотел сказать, моего отца.

Пол почувствовал, что бледнеет. Более неудачного совпадения не придумаешь!

— Это ведь случилось на матче, не так ли?

— Ну да, — небрежно бросил Рыжий.

— Но ты же не считаешь, что они дрались всерьез?

Паренек посмотрел на него озадаченно. Пол не хотел, чтобы тот от смущения ответил коротко: «Да». Поэтому он продолжал:

— Ты не считаешь, что мистер Дуглас хотел убить твоего отца? Просто он слишком сильный… вот случайно и повредил ему ключицу.

— А я что сказал? Разве не так?

У Пола отлегло от сердца.

— Ну ладно, сынок, а теперь скажи мне, ты о чем-нибудь разговаривал с мистером Дугласом, когда продавал газету?

— А чего нам разговаривать?

Пол улыбнулся.

— Да нет, в общем-то, нечего. Может, он сказал тебе «доброе утро» или что-нибудь про погоду… Ну вообще сказал что-нибудь?

— A-а… — Рыжий сморщил свой веснушчатый нос и поглядел на потолок, словно боялся, что сейчас с него польется дождь. — Не-е, — сказал он наконец. — Он только сказал: «Что случилось? Мне послышалось, ты кричал «шерифа убили»?» Тогда я засмеялся и показал ему заголовок огромными буквами: «Убит шериф». Тогда он вот так присвистнул, — Рыжий показал, как Моби свистнул, — что-то сказал — вроде бы «Ну и ну!» — и купил газету.

— Ты хочешь сказать, что он удивился?

— Еще как! Прямо рот разинул.

— Как будто он ничего и не знал о случившемся в городе? Так?

— А я что сказал? Про то и сказал.

Теперь к Моби Дугласу вообще невозможно предъявлять какие бы то ни было обвинения, решил Пол, если только свидетели под нажимом не станут потом рассказывать что-то другое. Начиная «примерно с девяти», то есть за полчаса до начала событий, все передвижения Дугласа были точно прослежены: от его прибытия к Элвудам, за милю от переулка, до его ареста в полдень у здания школы. Показания Рыжего свидетельствовали о том, что до выхода «Экстренного выпуска» Моби даже не знал о случившемся. Имея такого беспристрастного судью, как Берни Бек, можно считать, что Моби уже на свободе.

Визит к миссис Гестлер также прошел успешно. Даже со своей выгодной позиции на крыше женщина не видела оружия ни у кого, кроме шерифа и его помощников. Когда раздались роковые выстрелы, она уже ничего не видела из-за слезоточивого газа, и приятельница, миссис Крам, оттащила ее от края крыши. Очевидно, решил Пол, прокурор намерен использовать ее просто для опознания тех обвиняемых, которые находились в переулке непосредственно перед выстрелами.

Пол поставил машину перед редакцией «Лариат». Возвращаясь к ней, он перешел через переулок и вдруг решил сделать все промеры этой трагической улочки: точно определить ее длину, ширину и некоторые важные расстояния, к примеру от задней двери суда до того места, где упал сраженный пулей Маккелвей. Пол старался не поддаться обычному искушению всех, кто попадает на место преступления, и не дать воли воображению и чувствам, забыв про факты и реальные мотивы, как вдруг в его сознание ворвался хриплый голос:

— Эй, шеф! Я к тебе обращаюсь!

Над Полом, шатаясь и тесня его к двери суда, нависло чье-то грузное тело. Пол сообразил, что это молодчик из полиции: на верзиле был пояс с патронами, а значит, под полой пиджака и пистолет в кобуре, а под лацканом полицейский жетон. Молодой, тридцати еще нет, но рожа распухшая, красная и пьян в стельку. Под воинственно торчащими вихрами, близко сходясь к длинному кривоватому носу, таращились в узеньких щелочках голубые глазки, от угла толстых губ стекала на крутую челюсть струйка слюны.