Ян Засурский - Старый шут закон

Но попасть на заседание в обуржуазившийся профсоюз, чтобы просто изложить там факты, оказалось ничуть не легче, чем вскрыть банковский сейф, а уж времени требовалось куда больше. Профсоюзы в Льяно и Компостелле отказали ей наотрез. Оставалась последняя надежда — профсоюз плотников в Идальго, да и то лишь потому, что у Хейлы там был приятель — застенчивый долговязый парень по имени Лесли Уизерс; среди рабочих-anglos он выделялся тем, что ближайшим его дружком был испанец Стив Сина.

Когда Хейла спросила его, нельзя ли Лидии выступить собрании — десять минут, только факты и никакой пропаганды, — Лесли ответил, что предвидит трудности. Он должен для этого придумать какой-то повод.

— Да неужто? А как же свобода слова, «Билль о правах» и всякое такое? — язвительно спросила Хейла.

Бедняга был ужасно обескуражен, и Лидия догадалась, что ему очень не хочется выглядеть в глазах Хейлы простофилей. Дело в том, объяснил он, что выступление должно быть увязано с интересами профсоюзов…

— Интересами? — У парня аж дух захватило, так накинулась на него Хейла. — Это же чистый заговор против профсоюзов. Удастся в Реате — примутся за вас! Чего уж интереснее?!

— Знала бы ты, как упрямы «братья»…

Лидия поняла, что при желании Лесли мог сказать многое — не такой уж он простачок, каким его выставляет Хейла, — да, видать, боится снова попасть к ней на язычок. Ладно, заявил он, сделав вид, что нисколько не сомневается в успехе, он все устроит. Следующее собрание будет в понедельник вечером. Он немедленно переговорит с председателем и секретарем, а утром даст Хейле знать.

Наутро Лесли сказал, что официального согласия еще нет, но можно считать, что дело улажено. На следующий день «братья», по его словам, уже почти сказали «да». В субботу Лесли ждал ответа с минуты на минуту — к тому же он только что придумал прекрасный повод. И только в понедельник он признался, что окончательное решение будет принято лишь на самом собрании, то есть сегодня вечером.

Все же ему удалось одержать крупную победу — вопрос включен в повестку дня, и прения по нему начнутся в самом начале. Хейле и Лидии придется подойти к Дому плотников и подождать результатов голосования. Потом, чтобы проводить их в зал, будет послана делегация из одного человека с ним, Лесли, во главе. Было видно, что последняя роль ему особенно по душе.

— А мы тем временем подождем в соседней комнате? — с надеждой спросила Лидия. Если так, то дело в шляпе. Хотела бы она посмотреть, как у этих бюрократишек хватит духу их выставить.

Лесли вытянул длинную шею, откашлялся, извинился, еще раз кашлянул и только после этого сказал:

— На этот счет я не очень уверен. Видите ли, во всем Доме только и есть, что зал заседаний. Боюсь, они не позволят, чтобы вы там ждали… Словом, вам придется посидеть на ступеньках… совсем недолго, всего несколько минут, пока проголосуют, а затем я мигом спущусь и провожу вас, идет?

Едва застенчивый молодой человек ушел, как обе женщины, которым стоило больших трудов сохранять серьезную мину, принялись так хохотать, что у них потекли слезы.

— Ох, уж эта мне рабочая аристократия, на что только ради нее не пойдешь! — восклицала Хейла. — Словно к царю в гости набиваемся. Здесь пригнись, тут поклонись, сюда поцелуй…

— А я не обижаюсь, он симпатяга, — отозвалась Лидия, утирая слезы, — и очень старается. Разве его вина, что эти братья — просто выжившие из ума старые ослы?

— Ну, меня-то им не выжить, — фыркнула Хейла, и глаза ее заплясали от смеха.

Лидия вдруг поняла, что Хейле было приятно услышать слова в защиту Лесли. Вон что! Выходит, парень старается, чтобы ей угодить, а совсем не ради идеи… а она подкалывает его, чтобы скрыть свои чувства?

— Бьюсь об заклад, у них в зале живой женщины сроду и не было, — продолжала Хейла. — Мы с тобой — «опасный прецедент».

— Хорошо хоть Лесли нас не боится, — начала Лидия, но Хейла умышленно сменила тему.

— Скажи, а правда, будто у шахтеров есть примета насчет женщин? Стоит, мол, женщине спуститься в шахту — и жди беды?

— Кто потемнее, те верят, — весело отвечала Лидия; она уже не сомневалась насчет Хейлы и Лесли. — Майк говорит, что эта примета зародилась давно, еще в Европе, когда под землей работали и мужчины, и женщины… сама понимаешь, что у них там творилось. Тут уж не до техники безопасности, про всякую осторожность забывали, а чуть обвал или взрыв, так, вместо того чтобы винить компанию, все валили на женщин.

— На кого ж еще?! — развела руками Хейла.

Вечером, в указанное время, они постелили газеты на ступеньках лестницы, ведущей в зал — «небось коврик нам положить не догадались», — и сели рядышком в тусклом свете, падающем через стеклянную дверь с улицы, прислушиваясь к шуму голосов наверху.

По обрывочным словам они поняли, что речь шла не о них. Ждать, видно, придется долго, подумала Лидия.

— Поневоле вспомнишь молодость, — сказала она, — мы с Майком вот так же сиживали на ступеньках, на заднем крылечке, подальше от родительского глаза.

Лидия нарочно завела разговор на эту тему — ей хотелось убедиться, что Хейла неравнодушна к Лесли Уизерсу. Но у Хейлы мысли текли совсем в другом направлении. Их, словно бродяг, заставили ждать на лестнице, и это напомнило ей, как ее семья — Хейле было всего одиннадцать — бежала из терзаемой разрухой и тифом России; вспомнились тряские, то и дело останавливающиеся поезда, застревающие в грязи телеги, тяжкие мили пешком через польскую границу… унылые, бедные похороны — в пути умерла мать, за ней отец и сестренка… их зарывали в размякшую от талого снега землю сразу же за деревенской околицей… нескончаемое ожидание на забитых беженцами станциях, на обочинах дорог… и очереди, очереди, очереди… за всем на свете, даже в уборную.

— Папа умер в Лодзи… мамы тогда уже не было… и мы остались вчетвером — я, братик Мойше, брат Беня и его невеста… ай, да чего там крутить… тоже мне жених и невеста. — Хейла фыркнула. — Они каждую ночь такое вытворяли, что я всю дорогу через Белоруссию и Польшу глаз не сомкнула. У Мирочки была астма, и она так хрюкала от страсти, что я боялась, как бы бедняжка не задохнулась. Я тебя шокирую?

— Да нет… — выдавила Лидия. И соврала.

— Уж эта мне правда жизни… Да мне после этого и думать о любви тошно было, пока я не встретила Милта. Но одному меня научили — хуже нет так себя распускать, чтобы заниматься любовью где попало, у всех на виду. Нельзя превращать любовь в дешевку, в будничное занятие… Для близости страсть нужна, уединение… и нежность…

Хейла растроганно умолкла, вспомнив, должно быть, своего покойного мужа. Лидия не решалась нарушить молчание.

Неожиданно Хейла заговорила вновь: