АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Именно здесь Джо устраивал для членов своей команды пикник. Я помню, как он сказал, что места лучше вряд ли найдется на земном шаре…

Согласна. Здесь замечательно.

Вдыхаю полной грудью свежий морской воздух, подставляя истосковавшемуся по теплу лицо яркому солнцу.

Тихий плеск волн прерывается громким, заливистым смехом. Нежным, похожим на звон колокольчиков.

Оборачиваюсь, выискивая глазами того, кто радуется жизни больше всех на свете.

На мое удивление, им оказывается маленький мальчик.

Мой малыш…

Джером, сидя на песке, сооружает огромный песчаный замок. С его розовых губок не сходит широкая улыбка. Как раз такая, которую я себе столько дней представляла. Невероятно красивая.

А рядом с ребенком, по левую сторону от главных ворот и невероятных размеров башни, сидит Эдвард. Наблюдая за манипуляциями сына, он тоже весело хохочет, выкапывая обеими руками глубокое озеро. Небольшое желтое ведерко с водой готовится заполнить его…

Замечая мой восторженно-удивленный взгляд, Каллен на миг отрывается от работы.

— Grazie, belle — благодарит он. Малахиты светятся изнутри невероятным обожанием.

Никто в жизни ни разу не смотрел на меня так…

Просыпаюсь, с трудом справляясь с нежелающими этого глазами. Немного хмурюсь, пытаясь оторваться от картинки сновидения и вернуться в реальность.

Помню, что меня ждет нечто важное. До боли важное, но не могу вспомнить, что именно.

Лечь обратно и позволить себе вернуться в теплый и счастливый сон — выглядит гораздо привлекательнее, чем истязать сонное сознание вопросами о происходящем.

Поднимаю голову, надеясь, что так смогу проснуться быстрее.

Знакомая комната, простыни на кровати, большая снежная подушка…

Дважды моргаю, прежде чем замечаю кое-что ещё.

Глаза.

Его глаза…

Конечно, малахиты не такие, как во сне. В них нет обожания и яркого света, они красные и опухшие, «украшенные» синяками, уставшие; чувства, собранные внутри, напоминают скорее облегчение, чем благодарность…

Но ничто из перечисленного не мешает им обрадовать меня.

Не стоит даже смотреть на часы. Очевидно, что сейчас больше шести.

Эдвард и вправду справился.

Он жив.

Мы победили.

На улице так же пасмурно, как и вчера. Начинает накрапывать мелкий дождик, овальные капельки которого остаются на лобовом стекле автомобиля. Джаспер не торопится включать дворники, и я могу вдоволь понаблюдать за их перемещением по ровной поверхности.

Почему-то теперь дождь воспринимается не как что-то неизбежное или плохое, а как что-то естественное. Умиротворяет и успокаивает, если хоть какому-то погодному явлению можно присвоить такую характеристику.

Не торопясь и не пересекаясь, холодные капельки спускаются вниз, к капоту, оставляя за собой мокрую длинную дорожку.

С ней у меня лишь одна ассоциация, поделенная между двумя людьми. Калленами.

Вчера ночью Эдвард позволил мне увидеть свои слезы. Оплот страха и боли, что истязали его, свои истинные, ничем не прикрытые эмоции.

Он действительно думал, что не справится, не одолеет Костлявую. Не увидит Джерома…

Впервые за пять лет мне было больно за кого-то, кроме маленького ангела. Знаю, на первый взгляд Эдвард последний, кто нуждается в сочувствии и кого стоит пожалеть, но если смотреть глубже, дальше, ничто человеческое ему не чуждо.

Этот мужчина погряз и запутался в похожей на мою трясине. Разве что, его опаснее. Для Джерри.

Утешая Каллена ночью, прикасаясь к нему, чувствуя едва слышный аромат его кожи, я ощущала себя живой и всесильной. Свернуть горы и осушить моря — лишь малые вещи, которые я могла сделать.

Все, чтобы помочь.

Все, чтобы успокоить.

Все, чтобы спасти.

И неважно как мне удалось это сделать. С помощью чего.

Хотя, стоит признать, слова имеют весомую силу, если правильно их использовать…

В отличие от ночи, после пробуждения Эдварда у нас не было много времени для разговоров. Да и сил у мужчины тоже вряд ли бы хватило на содержательную беседу. Несмотря на недавний сон, он выглядел невероятно измотанным. Обоюдное «доброе утро» и мой вопрос о его самочувствии — единственное, что прозвучало в шесть утра и семь минут. Именно в это время, сегодня, когда я проснулась, и, увидев малахитовые глаза, убедилась в существовании Бога. Поверила и осознала, что он есть. Что помогает, когда мы просим, даже если ситуация кажется безвыходной.

Ещё одно изменение взглядов за последние месяцы. С такими темпами к концу лета мое сознание полностью перевернется с ног на голову.

Это радует.

— Пристегнись, — голос Джаспера, выжимающего педаль газа, доносится из реальности, приглашая вернуться в неё из мира мыслей.

Послушно тянусь к ремню. Застежка громко щелкает.

— Ты попадал в аварии? — с сомнением спрашиваю, глядя на сосредоточенное лицо мужчины. С моим вопросом оно расслабляется, приобретает смешливое выражение.

— Ещё чего.

Усмехаюсь, представляя себе эту невероятную картину. Действительно, больше похоже на выдумку.

— Уже успокоилась? — краем глаза наблюдая за мной, интересуется Хейл.

Его вопрос выпускает из заточения не самые лучшие мысли.

— Почти… — рассеяно бормочу я, поворачиваясь к боковому окну.

Когда мы покидали квартиру, Джаспер наверняка заметил, что я волнуюсь. И не только за то, чтобы ничего не произошло с Эдвардом, но и за встречу с Джеромом. Сдержав одно обещание, я нарушила другое. В который раз я вынуждена оставлять малыша одного, не объясняя причины. Надеюсь, в этот раз он также сможет меня простить. Надеюсь, с ним ничего не случилось…

— Эммет сказал, ночью было тихо, — в очередной раз повторяет телохранитель.

— Внешне тихо, — не соглашаюсь, до белизны пальцев сжимая ремень безопасности.

— Все в порядке, — оптимистично заверяет мужчина.

На «надеюсь» у меня не хватает сил. Молчаливо киваю, пытаясь заставить себя ему поверить. В конце концов, вчера эта вера спасла нас всех.

— Джаспер, — в памяти проносятся моменты нашего ночного разговора, и я понимаю, что так и не отблагодарила белобрысого. Стоит исправиться: — Спасибо за вчерашнее. Если бы не ты, все… сложилось бы по-другому.

— Если бы не ты, — исправляет Хейл, качая головой, — не преуменьшай свой вклад, Белла.

— Привез меня ты…

— А колыбельные всю ночь пела Ты.

Он многозначительно смотрит на меня, на миг отвлекаясь от полупустынной утренней трассы. Почему-то этот взгляд заставляет покраснеть. Чувствую, как щеки заливает румянец.

Джаспер делает вид, что не замечает этого.

В салоне снова повисает тишина, разбавляемая лишь тихим урчанием мотора. «Мерседес», сменивший «Бентли» для «лучшей конспирации», набирает скорость.