АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

Глупо, конечно. У Каллена-то страх? У него-то сожаление?

— Не боюсь, — хмыкаю так же своенравно, как и он. Наверное, сегодня в эту игру я ещё смогу играть. Но что будет завтра? Останусь ли я вообще в живых к завтрашнему дню?

Вдруг он маньяк? На кой чёрт, он притащил меня в лес?

Дорога ещё некоторое время петляет, а Эдвард, не произнося ни слова, ведёт машину. Я изредка смотрю то на него, то на темноту. Впрочем, там вряд ли можно что-то увидеть.

Наконец, «Мазда» останавливается. Силюсь разглядеть что-нибудь в тёмном стекле, но от остановившихся дождевых капель мне это не удается.

— Пошли. — Мужчина достает карту зажигания из специального отсека недалеко от руля и тянется к дверной ручке, быстро распахивая её настежь.

Выхожу вслед за ним на свежий воздух. Дождь кончился. Влажность царит повсюду. Прямо под ногами — упругий, но промокший мох. Над головой — тёмное небо без единой звезды. Всё в ночной кромешной тьме. Едва вижу очертания мужчины, который направляется куда-то вглубь, за ветки деревьев.

— Ещё одно правило, Белла, — говорит он, когда я, догоняю его, опасливо оглядываясь по сторонам. Чутьё подсказывает, что, в первую очередь, нужно бояться Каллена, но я почему-то боюсь диких зверей, которые могут водиться здесь. Хорошо бы держаться рядом с ним, дабы не потеряться.

С трудом отрываясь от собственных страхов — благо, в темноте он не видит моего лица и испуга — сосредотачиваюсь на его голосе и фразах:

— Выдашь местонахождение того строения, куда я тебя приведу, и следующей ночью не проснёшься. Ясно?

— Предельно… — скулы сводит от холода, а в теле образуются узлы из органов. Начинает мутить. То ли от страха, то ли от неизвестности и давящей атмосферы тёмного, ночного леса.

Вскоре ветки елей и сосен расступаются, и мы оказываемся на бетонной дорожке, едва виднеющейся среди травы. Как только я уверена, что мои ноги стоят на твёрдой поверхности, осмеливаюсь поднять взгляд на то самое «строение», которое хранится в страшной тайне.

Большой дом. Белый. Светится в темноте. Режет взгляд после всего того мрака, через который я прошла. Удивлённо прикидываю, как можно уместить такой особняк в центре леса. Но главный вопрос не в этом. Главный вопрос: зачем это нужно? И кому?

Эдварду?

Раздумывая над ответом, не сразу замечаю, что Каллен продвигается по той самой бетонной дорожке быстрыми и уверенными шагами. Мне требуется полминуты, чтобы бегом и на ощупь догнать его.

— Зачем тебе деньги? — вопрос звучит громко и быстро, и я теряюсь. Неожиданно и не вовремя. Сейчас я гораздо больше озабочена тем, как не свернуть шею в этой темноте.

— От этого что-то зависит?

— Белла! — Каллен скрежещет зубами, и его гневный голос прекрасно слышен мне, идущей в тридцати сантиметрах позади него. — Не смей со мной так разговаривать! Я задаю вопрос, и ты отвечаешь. Без увёрток и подробностей. Коротко и ясно.

В душе становится горько, а на деле — паршиво. Чувствую себя маленьким ребёнком, несправедливо наказанным. И в то же время снова испытываю страх и неприязнь к этому человеку.

Кем он себя возомнил?

И всё же, «кто платит, тот и музыку заказывает», — руководствуюсь этой простой истиной, что и заставляет меня промолчать в ответ и не сорваться на него. В конце концов, в этом человеке будущее моего сына. И какой бы он ни был, я обязана принять тот факт, что он — единственное моё спасение.

Глупо верить первому встречному, ещё и такому как Каллен, но выбора нет. Нет ни у меня, ни у Тони. Либо он — либо никто.

— Прощу прощения, — извиняюсь, делая вид, что сожалею, а у самой так и сжимаются кулаки. Пытаюсь казаться покорной. Пока у меня это плохо получается. От меня волнами исходит ненависть.

— Без сентиментальностей, — отмахивается он, снова злясь. — Отвечай на вопрос: зачем тебе деньги?

— Хочу выкупить дом моего отца. Я его очень любила, — говорю первое, что приходит в голову. Не правдоподобно, но лучше ничего предложить не могу. Только так.

Эдварда это, похоже, устраивает. Он не задаёт ни единого вопроса, и лишь быстрее двигается по направлению к дому. Размышляя о сказанном, иду за ним.

Я прекрасно знаю, почему не назвала настоящую причину своей потребности в финансах: я боюсь за Энтони. При любой возможности, зная о нём, Каллен сможет мною манипулировать, угрожая навредить моему сыну. А может, он и не будет угрожать. Я оплошаю, а он просто разделается с ним…

Это слишком опасно. Информация о моём ребёнке слишком ценна для Эдварда. Никто не должен знать про Энтони. Ни одна живая душа. Это моя жизнь и мой ребёнок. Каллену нужна я, а не малыш. По крайней мере, я на это уповаю.

Стою на крыльце особняка, по-прежнему думая о сыне. Эдвард не тревожит меня. Каждый из нас занят своими мыслями. И все же, я успеваю поразиться его точности и несомненной уверенности в том, что делает. Начиная от меня и заканчивая открытием сотни замков на двери. Он не использует ключи. Лишь поочерёдно набирает цифры на карте управления своего автомобиля, на призывы которых красные кнопочки — едва заметные даже в сумраке ночи — загораются и гаснут.

Когда все замки открыты, мужчина входит в дом, даже не удосуживаясь придержать тяжеленную дубовую дверь, которая едва не убивает меня прямо здесь, на месте, захлопываясь перед носом.

— Разве не положено сначала пропустить даму? — нахмурившись, спрашиваю я, и тут же замолкаю, понимая, что несу.

— Не забывай, где ты, Белла. Ты здесь впервые, а уже начинаешь меня бесить, — рявкает он, и я шумно сглатываю. Качая головой в попытке успокоиться, он оставляет меня у входа и подходит к небольшому прямоугольнику, выделяющемуся на фоне общей темноты. Выключатель.

Свет вспыхивает, и я щурюсь, чувствуя боль, причиняемую глазам.

Пока я сосредотачиваю взгляд, проходит около трёх минут. Каллен недовольно хмыкает, подпирая стену, и смотрит на меня в упор. Смотрит так, будто ждёт, пока я что-то увижу. Ждёт моей реакции…

Пытаюсь не замечать его взгляда, и часто моргаю, силясь привыкнуть к яркому освещению.

Наконец мне это удается, и я широко распахивая глаза, делаю шаг по направлению к гостиной. Но, прежде чем моя нога касается пола, истошно воплю, пытаясь зажать рот рукой, дабы подавить крик. Я вижу то, что Эдвард хочет, чтобы я увидела — в десяти метрах от себя вижу на полу настоящее человеческое тело. Девушка. Её лицо бледно, а глаза закрыты. На белокурых волосах видна засохшая кровь, вытекшая из виска. Пуля, видимо, прошла насквозь…

От ужаса у меня перехватывает дыхание, и я для опоры хватаюсь за стенку. Как обычно, координация меня подводит, и вместе со своим фатальным невезением, я промахиваюсь и падаю на пол. Пытаясь убрать из сознания картинку — чудовищную и ужасную — закрываю глаза. Не помогает. Просовываю голову между коленей, направляя свой крик в кулак, крепко прижатый ко рту.