АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

Мне страшно не только от вида трупа, но и от того, что я узнаю эту девушку. Женщину. Она была вчера с Калленом в баре. Она негодующе смотрела на меня и умоляюще на него!

Её убил он…

Наверное, мой ступор напоминает парализованность. Я некоторое время, не мигая, смотрю на женщину, лицо которой уже никогда не воспроизведёт улыбку. Лишь испуг в глазах навеки запечатлелся на ней в последние секунды её жизни.

Словно во сне ощущаю, как кто-то поднимает меня с пола за руку — достаточно грубо — но, тем не менее, очень быстро «пейзаж» гостиной скрывается за кем-то, кто его заслоняет и это слегка успокаивает меня. Не сразу понимаю, что этот «кто-то» Эдвард. Доходит только тогда, когда мою руку отпускают, а дверь комнаты, где я оказалась, запирают.

Каллен недоверчиво смотрит на меня. В его малахитовых глазах насмешка надо мной и восхваление собственной непобедимости. Наверное, именно так торжествующий Цезарь всходил на престол: величаво, властно, красиво.

До сих пор не могу оправиться от увиденного. В глазах пляшут какие-то звёздочки, а колени сводит дрожь до такой степени, что ещё секунда, и я распластаюсь на полу.

— Жаждешь объяснения? — голос Эдварда раздаётся, словно через толстый слой ваты. Безуспешно пытаюсь сконцентрироваться на нём, но пока у меня это плохо получается. Кажется, будто мне отключили мозги, лишили способности мыслить. Перед глазами вместо меблировки незнакомой комнаты по-прежнему пустые и ужасающиеся глаза мёртвой женщины.

— С тобой этого не случится, если не будешь совершать ошибок, — что-то звякает, пока он говорит, и это самое «звяканье» заставляет меня немного привести в порядок мысли. Я вспоминаю, зачем я здесь и почему. Пытаюсь вернуться в реальность, цепляюсь за происходящее, словно утопающий за соломинку. В голове вместо ужаса начинает стучать лишь одна мысль, выжженная там калёным железом: «Спасти сына!».

— Что я должна делать? — голос предательски дрожит, как бы я не старалась храбриться. Снова начинает мутить, и слабость разливается по организму вместе с кровью.

— Вижу, ты смелая, Белла, — голос раздаётся совсем рядом со мной. Переведя взгляд вправо, натыкаюсь на внимательные зелёные глаза, придирчиво рассматривающие меня. Гляжу в них, будто в зеркало, не показывая никаких эмоций. Молюсь только о том, чтобы мольба в моём взгляде, обращённая к Каллену, не была им замечена. Возникнут вопросы. А он не любит вопросов. Тем более — чужих. Моих.

— Но насколько хватит твоей смелости? — С этими словами он берёт и сжимает мои руки в свои, словно в тисках. В то же время плотоядный взгляд мужчины обдаёт жаром всё моё тело и через намокшую одежду добирается до кожи. Начинаю мелко дрожать, пытаясь это скрыть. Пробую вырвать руки, но ничего не выходит. Он держит меня так, будто собирается заковать в кандалы.

— Надолго. На столько, сколько нужно, — отвечаю быстро, пытаясь убрать внутреннюю дрожь, хотя бы из голоса. Кажется, это мне удаётся.

Эдвард, не веря, поджимает губы, и отпускает мои запястья, быстро поднимаясь и возвышаясь надо мной — стоящей у стены — словно скала.

— Проверим? — его тон одновременно насмехающийся и пошлый. Чёрт, он видит меня насквозь!

— В каком смысле? — пытаюсь разобраться в смысле сказанных им слов, но его руки подсказывают ответ гораздо быстрее. Длинные бледные пальцы скользят по моей талии, подбираясь к краям водолазки, поднимая их вверх. Между тканью появляются просветы кожи. Его руки холодные и грубые. Едва они касаются тела, я дёргаюсь, силясь оторваться от него.

— И где же твоя смелость, Белла? — ехидно спрашивает он, не позволяя вырваться и прижимая меня крепче. Теперь его руки перемещаются вверх по моей талии, задирая водолазку всё выше и выше.

— Я пришла из-за работы… — шумно сглатываю, пытаясь выговорить слова между судорожными вздохами. Плохо удаётся. Не правдоподобно. Выглядит глупо и пугающе. В такие моменты я несу какую-то чушь про работу. Но ведь это правда! Я ведь не проститутка! Почему бы ему не найти кого-нибудь в ближайшем борделе?

— Из-за работы? — он повторяет слова за мной точно эхо, и в его изумрудных глазах прослеживается еле скрытое желание тут же овладеть мной. Похоть. Эгоизм. Выдержка. Он позволяет своим губам коснуться моей шеи как раз там, где бьётся пульс. Я вздыхаю, чувствуя, как подгибаются колени. В этот момент сильные руки мужчины снова спасают меня от падения на пол, и я замираю, не в силах шевельнуться.

— Мне нужны деньги. Я не искала тебя, ты меня нашёл. Я готова работать! — заявляю быстро и опасливо, одновременно переводя дыхание и лихорадочно пытаясь сообразить, что говорить дальше. Не знаю. Мысли путаются от внезапной выходки Эдварда. Слишком много событий за сегодня… Слишком много ужасов… Сколько я ещё выдержу?

— Ты готова работать? — он делает ударение на слове «работать», и я непроизвольно ёжусь.

— Да, — отвечаю то ли уверенно, то ли боязливо. Боюсь узнать, что будет дальше. Боюсь, и в то же время — отчаянно хочу. Становится страшно от самой себя. — Я согласна. Но давай поговорим об условностях и правилах…

— Правилах? — он ухмыляется на этом слове, отлепляясь от стены рядом со мной, и отходит подальше к письменному столу, стоящему в центре комнаты. Внимательно наблюдаю за ним, но в то же время готовлюсь быстро отвести взгляд, если это понадобится.

— Хорошо, давай о правилах, — он смеётся, глядя в раскрытое окно, свежий воздух из которого не в состоянии разогнать духоту давно непроветриваемых комнат.

— Правило номер один, Белла, — он продолжает улыбаться, когда поворачивается ко мне. Улыбка настолько безвинна и очаровательна, что моё дыхание сбивается во второй раз. Лихорадочно заставляю себя обдумать его слова, как мужчина произносит: — Предохраняться.

— Что? — считаю, что ослышалась. Нет, не считаю. Просто уверена. Он не мог такого сказать — у меня уже слуховые галлюцинации.

— Ты должна предохраняться, — он говорит это таким усталым тоном, будто рассуждает о самой очевидной истине. Наверное, так оно и есть, но я по-прежнему не могу понять, что происходит. О чём мы вообще говорим?

— Зачем? — задаю самый идиотский из всех возможных вопросов.

— Чтобы не возникли проблемы с детьми, — он усмехается, но уже через секунду из голоса пропадает смех, и самый настоящий гневный рык срывается с его губ: — Учти, если ты забеременеешь, я убью тебя в тот же час, как узнаю. Не пытайся скрывать или бежать. Я уже говорил, что бежать бесполезно.