АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

Он вздыхает, а я напрягаюсь.

— Знаешь, я думал, что никогда не смогу поверить в то, что действительно кому-то нужен, — спустя некоторое время говорит он, опустив взгляд. — В частности тебе, хотя ты не уставала повторять обратное. Но после вчерашнего, когда ты осталась, несмотря на мой срыв, я убедился в этом самом «обратном». Если раньше и были сомнения, то теперь их нет. Я не сомневаюсь в том, что ты не уйдёшь, Белла.

— В этом и заключается любовь, Эдвард, — объясняю я, гладя пальцами дорогое лицо и вспоминаю, как вчера по нему лился каскад слёз. — Когда тому, кого любишь плохо, хочется быть рядом, быть полезным и сделать всё возможное, чтобы облегчить его боль.

— Выходит, я должен сказать, что люблю тебя, Белла, — горько усмехается он. — Но я по-прежнему не уверен, что это на самом деле любовь.

— Ш-ш-ш, ты не обязан говорить мне это сейчас, — прерываю его я, едва касаясь, прикладываю палец к губам. — Потом, позже. Когда будешь уверен.

— Вчера я понял, что перестал сомневаться в двух вещах: в том, что ты не бросишь меня; и в том, что ты действительно меня любишь. То, что ты это чувствуешь, я ощущаю, но сам…

— Ты, правда, веришь? — тихонько спрашиваю я, будто ослышалась и не поняла его последнюю фразу.

— В твою любовь — да. Никто кроме тебя не возился бы со мной, а ты вела себя так, что это казалось настолько нормальным и естественным.

— Это и есть нормально и естественно, — качаю головой, говоря это. — Просто тебе никто не смог этого дать.

— Ты даёшь!

— И мне это доставляет удовольствие, — уверяю я. — Чтобы ты улыбался, я готова делать всё что угодно!

Он выдавливает робкую, но настоящую улыбку, гладя меня по спине.

— Вчера ты не задала мне те вопросы. Почему? — спрашивает он, спустя пару минут молчания.

— Если бы спросила, заставила страдать тебя ещё больше, — объясняю я.

— Ты настолько идеальная, Белла, — шепчет он, недоверчиво качая головой.

— Вовсе не идеальная. Я много раз ошибалась. И в тебе в том числе.

— Кто не ошибался? — его риторический вопрос заставляет меня непроизвольно усмехнуться. — Но сейчас не об этом. Я говорю это к тому, чтобы ты спросила то, что ещё хочешь знать обо мне.

— Прямо сейчас? — удивлённо изгибаю бровь.

— А когда?

— Ладно, — набираю в грудь больше воздуха, и Эдвард следует моему примеру.

— Если не сможешь ответить, дай мне знать, — прошу, перед тем как начать.

— Я смогу ответить на всё. Спрашивай.

— Пять вопросов, — бормочу про себя, раздумывая, что спросить бы первым.

— Нет, не пять, — он трётся носом о мою щёку, а затем целует её. — Сколько угодно. Пора уже выложить все карты. Бесконечные тайны до добра не доведут.

— Ты, правда, готов ответить на любой мой вопрос?

— Да, готов, — он говорит с такой серьёзностью и уверенностью, что сомневаться не приходится.

— Куда делись шрамы? — вопрос приходит сам собой, когда взгляд непроизвольно опускается на его руки. Они такие же гладкие и чистые, как раньше. Что это было? Оптический обман?

— Это лучше показывать, не знаю, как объяснить.

— Показывать?

— Да. Но это позже. Следующий вопрос.

— Ты попросил меня не касаться тебя вчера. Это из-за того, что ты боялся той боли, что я могу тебе причинить? — вопрос довольно тяжёлый. Смотрю на него во все глаза, подмечая каждую эмоцию на лице. Но кроме грусти на нём ничего не отражается.

— Наверное, да. Но сейчас я не могу подобрать адекватной причины.

— А неадекватной? — осторожно интересуюсь я.

— Мне казалось, что, если ты до меня дотронешься, те воспоминания оживут, обретут плоть, так сказать. Станут самыми что ни на есть настоящими.

Он опускает голову, резко выдыхая после произнесённых слов.

— А сейчас тебе так не кажется?

— Сейчас, нет.

— А если я когда-нибудь прикоснусь к шрамам, то…

— Я не могу знать, что будет. Как оказалось, я много сам о себе не знаю. Да и о своём сознании тоже.

Он нервно усмехается и вздрагивает. Успокаивающе пробегаюсь руками по его плечам.

— То есть мне это запрещено?

— Тебе ничего не запрещено, — отметает он. — Лишь кое-что нежелательно, но как раз это я хочу попробовать, дабы понять, что на самом деле меня пугает.

— Твой страх пройдёт со временем.

— С тобой уж точно, — он снова целует меня. На этот раз в нос.

— Всё для этого сделаю, — шепчу в ответ и тянусь к его губам. Мой целомудренный, нежный поцелуй перерастает в требовательный, когда руки мужчины, откликаясь на данного рода прикосновения, начинают бороздить по моему телу в поисках оголённых участков. Моё дыхание мигом сбивается, а все мысли вылетают из головы. Лишь необузданное, дикое желание пробегает по венам вместе с кровью.

Последние дни я и думать не могла о сексе, но сейчас это настолько необходимая, естественная потребность, что мне кажется ужасно глупым и несправедливым отказаться от неё.

— Вечером, — стонет Эдвард, отрываясь от меня. Правда, говорит он одно, а делает другое. И даже если губы уже не на моих, то вот руки не успокаиваются.

— Вечером, — выпуская последние запасы кислорода, отзываюсь я и кладу свои ладони поверх его, помогая им замереть и прислушаться к своему обладателю.

— Ещё вопросы, Белла, — просит мужчина, держа меня на расстоянии вытянутых рук, но до сих пор не спуская с колен.

— Кого выпустили под залог? — это первое, что приходит в голову после помешательства. Неожиданного — мягко сказано.

Эдвард ощутимо напрягается, и мне уже кажется, что он попросит не говорить об этом, как мужчина отвечает.

— Джейкоба Клиуортера.

— Он был в тюрьме? — озадачено обдумываю услышанное.

— После того случая, да. Я приложил к этому все силы, но мои старания оказались разрушены.

— Кто внёс за него залог? Он сам?

— Нет, это сделал Аро.

— Аро Вольтури?

— Именно.

— Для чего? Почему? — бесконечное число вопросов без ответа заставляет меня погрузиться в что-то наподобие истерики. Нет, наверное, это эйфория.

— Чтобы насолить мне. У Аро по-прежнему мнение, что ты моя любимая игрушка, и ничего более.

— Игрушка? — морщусь на этих словах.

— Да. Сексуальная игрушка. И поэтому я всё ещё ношусь с тобой по Европе, — вздыхает Эдвард, но потом, заметив мой взгляд, тут же договаривает задуманное. — Но это не так, Белла. Я не считаю тебя игрушкой. Тем более в плане секса. Больше нет. Ты для меня значишь гораздо больше. И я обещаю и продолжаю обещать, что никто тебя и пальцем не тронет! Ни тебя, ни Энтони!

— Джейкоб не будет пытаться что-то сделать, — сообщаю я, выныривая из своих мыслей.

— Очень даже будет, — напряжённо выговаривает Каллен сквозь сжатые зубы. — Он уже делает.

— Что делает? — нахмуриваюсь, спрашивая это.

— Собирается подавать в суд, чтобы забрать сына себе.