АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

Он вернётся со мной домой из больницы, он заживёт в своей спальне со своими игрушками, я буду видеть его утром, днём, вечером — когда захочу. Он пойдёт в школу, он найдёт друзей, он станет настоящим ребёнком, которому ничто и никогда не будет угрожать.

Он сможет кушать шоколад.

Он сможет играть часами напролёт.

Он сможет ощутить, каково жить без постоянных процедур и уколов.

Он сможет ощутить, что значит жить с мамой.

Сможет понять, что значит быть ребёнком. Таким маленьким, таким беззаботным, таким радостным и любимым мальчиком, которым он был.

Сейчас он изменился. Ему пришлось. Исчезла непосредственность, на смену которой пришло понимание. Я бы хотела, чтобы к пяти годам он снова стал тем, кем является и выкинул из головы всю ту боль, что пришлось ему испытать.

Я хочу, чтобы он, просыпаясь утром, видел не голубые стены своей палаты, ни писк приборов, ни капельницу в руке — нет! Я хочу, чтобы он открывал глаза в своей жёлто-зелёной спальне с игрушками, слышал, как я готовлю оладьи на кухне, чувствовал нежные лучики солнца на коже и мягкие касания пуховых покрывал, на которых так удобно спать.

Я хочу, чтобы он жил полноценной жизнью, которую заслуживает.

В душе теплеет от воспоминаний о сыне и мечтаний о счастливой жизни, которая так близко. В очередной — двухсотый раз — убеждаюсь, что всё делаю правильно. Банкет, Dior, машина, секс с Эдвардом — всё это не зря. Всё это обернётся для меня в самый главный подарок, который могу только пожелать: в здоровье и счастье моего малыша.

Прерывая череду дальнейшего осмысления, Эдвард возвращается в машину. Он так остервенело заводит автомобиль, что не решаюсь, не то что произнести слово, даже взглянуть на него.

Он пугает меня.

И всё же моя женская натура, которая пробуждается участием даже к Каллену после сделанных им дел для моего малыша, даже не зная об этом, заставляет побороть страх и спросить волнующую вещь.

— Что-то случилось?

— Случилось, — злобно бросает Эдвард. — Только это не твоё дело!

— Тогда чьё же? — знаю, что надоедаю, мешаю, вывожу из себя, но ничего не могу поделать. Сказанного уже не вернёшь.

— Моё, — кидает он, и машина ещё быстрее летит по асфальтированной трассе. Стрелка спидометра поднимается, и мне кажется, через пару минут искры начнут каскадом выжигаться из-под колёс.

— Эдвард, — пытаюсь остудить его пыл, прекрасно зная, что одно неверное движение с его стороны, и мы разобьёмся в лепешку. — Пожалуйста, сбавь скорость!

— Вздумала меня учить?! — яростный голос заставляет меня замолкнуть, но всего лишь на три секунды: стрелка близится к двумстам двадцати километрам…

— Пожалуйста, — снова беззвучно повторяю я, сдерживая свой пыл. — Прошу тебя, остановись!

Не знаю, услышал ли он меня, понял ли, или был так зол, что решил выполнить мою просьбу, дабы я ему не надоедала, но машина Каллена замерла на обочине снова. Не прошло и пяти минут, а мы уже отъехали на десять километров.

Когда автомобиль замирает, чувствую, как меня вжимает в кожаное кресло от удара. Даю себе пару секунд на возвращение к реальности, а потом смотрю на мужчину.

— Ты дрожишь, — обращаю внимание на неистово сжимающие руль ладони, которые действительно вибрируют сильной дрожью. — Что произошло?

— Не лезь в это дело, Белла, — рявкает он, вдыхая и выдыхая, для того чтобы унять дрожь. Не знаю, что взволновало его до такой степени, но хочу узнать. Может быть, поэтому, а может быть, от внутреннего предчувствия, что всё в итоге будет хорошо когда-нибудь, перевожу на него понимающий взгляд с неким намёком на улыбку.

— Ты позволишь? — решаю спросить, прежде чем действовать. Он секунду колеблется, но потом сдавленно кивает в знак согласия. Интересно, какое событие может довести до такого состояния человека, как Каллен? Что нужно сделать, чтобы он потерял свою спесь, и вот так вот выглядел? Не знаю… Даже догадок нет.

Пытаюсь отогнать все мысли относительно того, что делаю, и медленно тянусь к его руке, всё ещё сдавливающей руль в железных тисках. Опускаю пальцы на бледную кожу, поглаживая её. От удивлённого взгляда Эдварда спрятаться не удаётся. Старюсь не замечать его.

Мне удаётся задуманное — не без помощи Каллена — ладонь разжимается, и я беру её в обе свои, продолжая легонько поглаживать.

Он смотрит на меня одновременно всеми возможными взглядами: утомлённо, плотоядно, удивлённо, насмешливо и грустно. Да, именно грусть проникает в мой разум из изумрудных глаз мужчины. Сама не понимаю, в чём тут дело, пока чувствую где-то в себе его рассеянный взор.

— Что случилось? — снова спрашиваю. Мягко. Ненавязчиво. По-дружески и с участием. По-прежнему держу его руку в своей, совершая пальцами аккуратные движения вдоль его костяшек.

— Танкер затонул, — произносит он, не спуская с меня взгляда. Почему мне кажется, что я загипнотизировала его?

И в то же время, осмысливая его слова, пытаюсь понять, что он говорит.

— Какой танкер?

— С нефтью, — голос и смеётся и почти плачет одновременно. Голос мужчины, который сейчас передо мной.

— Есть другие, — оптимистично озвучиваю догадку я, и он несмело — что для него не характерно — улыбается в знак согласия.

— Значит, жизнь не кончается на этом, — подвожу не менее оптимистичный, чем прошлое утверждение, итог, глядя в сияющие изумрудные глаза.

— Не кончается, — говорит он и теперь уже искренне улыбается, благодарно глядя на меня…

Похоже это наш первый человеческий диалог за все время общения. Лишь бы он был не последним…

Мы входим в роскошный зал, где проходит торжество. Повсюду блеск начищенных бокалов, тарелок, столовых приборов. Цветы целыми клумбами стоят в огромных вазах на полу, украшенных затейливой серебряной цепочкой. Сам пол медного цвета. На нём находятся многочисленные столы, стулья и фонтаны. Да-да, именно фонтаны.

Сама удивляюсь, как в помещении можно создать имитацию улицы. Фонтаны с чистой, зеркальной водой видны во все стороны настолько, насколько хватает глаз.

Через каждые пять метров стоят новые мраморные изваяния: статуя бога Адониса, бога Ра и множество других скульптур. Их названий я не знаю, но поражаюсь красоте и впечатлению, которые они производят.

Все дамы в превосходных длинных вечерних платьях, их кавалеры одеты в смокинги. У каждого присутствующего в руках бокал с шампанским.

Впрочем, общее внимание тут же переключается на нас, едва мы входим. Взгляды прикрытые, будто отрешённые, но, тем не менее, внимательные. Смущённая таким пристальным вниманием, быстро перевожу взгляд на кончики своих туфель.

— Не говори лишнего, лучше просто молчи, — даёт дельный совет Эдвард, наклонившись к моему уху. Идём рука об руку, почти переплетая пальцы. Почему-то здесь и сейчас, рядом с Эдвардом я чувствую себя защищённой от всего. Наверное, отчасти это правда. Пока я нужна ему, он вряд ли позволит кому-либо обидеть меня.