АlshBetta - Мужчина без чести [СИ]

Застыв на своем месте, как каменное изваяние, Эдвард считает секунды, а затем и минуты, сдерживая возгласы. Здесь темно — от фонарей свет тусклый, — холодно и безлюдно. Здесь, как и тогда, просыпается ошеломляющее ощущение беспомощности. Он снова один и снова — в западне. Белла далеко, прохожие — далеко, а на часах время уже близится к десяти. И пусть здесь есть пару окон — много времени для желаемого никому не понадобится. Теперь, к огромнейшему сожалению, мистеру Каллену это известно.

Он не готов принять свою участь, но готов с ней смириться.

Убежать не получится так же, как и отсрочить приговор. Остается только ждать его исполнения.

И чувствовать ненавистный липкий страх, линиями расходящийся по всему организму. Он пробуждает боль — там. А еще тошнит.

Однако незнакомец почему-то тянет время. Все так же сидит, все так же курит и все так же разговаривает. Ни нервозности Эдварда, ни его ужаса не замечает. Или делает вид.

Каллен шумно сглатывает, а человек в сером укладывает ногу на ногу.

Каллен сжимает пальцами ворот пальто, а незнакомец стряхивает пепел с сигареты.

Кто-то должен прервать игру и начать расправу. Кто-то просто обязан.

И тот, кто заварил кашу, огонь и гасит.

Мужчина поднимается так же изящно и неслышно, как сел на скамейку. И ровной, спокойной походкой, не выдающей его планов — вернуться, быть может? — движется к одному из подъездов на аллее. Телефон из рук так и не выпустил. Разговаривает.

Эдвард ждет меньше минуты, недоверчиво глядя на то, как расстояние между ним и человеком в сером увеличивается.

И когда тот собирается набирать код к своей двери, не до конца отдавая себе отчет, что делает, вскакивает со скамейки, почти бегом кидаясь в нужную сторону.

Посылает к черту боль, сбитое дыхание и побелевшие пальцы. Посылает к черту холод.

Сметая все на своем пути, он несется вдоль аллеи, минуя высокие темные деревья и игнорируя свет фар из дворов напротив. Так быстро еще никогда не бегал. И такого страха еще никогда не ощущал — вот как оно, значит, на деле.

Чтобы обойти переулок, выводящий прямо к своему подъезду, приходится потратить лишних пять минут. Одна треть квартала — вот как выглядит это расстояние. Но Эдварду и на это наплевать. Оббегает. Обреченно, согласно. Лишь бы домой… лишь бы попасть…

На бегу, задыхаясь от нехватки кислорода, не раз вспоминает недавний кошмар, где случилось то же самое.

И чтобы успокоиться и раньше времени не сойти с дистанции, дает памяти волю, вытягивая на поверхность шепот Беллы:

«Это просто сон, gelibter…»

«Я помогу…»

«Это пройдет… это пройдет и мы справимся, справимся…»

Эдвард со свистом втягивает воздух, зажмуривается что есть сил. Дождик усиливается. Холодно…

Каштановые локоны по его коже, по плечам, по животу…

— Я люблю тебя.

Маленькие пальчики гладят волосы, стирают слезинки…

— Я тебя не брошу.

Ласковые глаза. Большие, нежные, доверху наполненные болью — его болью, — взятой на себя…

— Я в тебя верю.

Вот он. Вот он, с железной дверью и мигающей тусклой лампочкой. Неужели?.. О господи!

…Белла открывает дверь через несколько секунд после услышанного звонка. Осторожно, боязно открывает, несмело выглядывая наружу. Она плакала. Много и долго, так и не ложась спать. Глаза, кожа — все выдает это. Не оставляет сомнений. Но при виде мужа все эти слезы отходят на второй план.

— Можно мне?.. — с трудом не опустив взгляд, надломлено шепчет Эдвард. Только сейчас, черт подери, понимает, что у нее есть полное право не пустить его. После такого-то ухода…

Однако Белла никогда не поступает по чьим-то ожиданиям. Наоборот, с готовностью кивает, кое-как преодолев всхлип, и распахивает чертову дверь. Прижимает руку ко рту, другой, свободной, буквально втягивая его внутрь.

Закрывает деревянную заставу, громко ей хлопнув. На все замки.

— Эдвард… — испугано смотрит, обнаруживая влагу пальто и дрожь его тела.

Мужчина вздергивает голову и стискивает ее запястья, чудом не повредив их.

— Не прогоняй меня.

— Эдвард, — второй раз произносит она. Глаза наполняются слезами — снова, как и прежде, — ну что ты…

— Я не брошу… я тебя не брошу, — как мантру бормочет он, привлекая девушку к себе и зарываясь лицом в каштановые локоны, отдающие манговым гелем.

Миссис Каллен кивает, нежно проведя пальчиками по его щеке. Верит.

— Но и ты, Белла, и ты…

Вместо ответа она дважды целует его в щеку. С невероятной лаской.

— Я искала тебя возле дома… где ты был?

Искала? На улице?..

Эдвард мотает головой. Мотает и с силой зажмуривается.

Белла понимает намек.

— Ты замерз, — тихонько замечает она, меняя тему и расстегивая пуговицы пальто.

Мужчина втягивает в себя как можно больше воздуха, дрожащими пальцами помогая ей. Но к моменту завершения, когда одежда уже снята, теряет самоконтроль. Набрасывается на жену, крепко обнимая ее. Всхлипы как никогда болезненны теперь.

— Ш-ш-ш, — Белла обнимает его в ответ, приподнявшись на цыпочках и чмокнув в губы, — потерпи, любимый.

И потерпеть на самом деле приходится. Сначала — чтобы дойти до спальни, потом — чтобы переодеться. Но зато когда они вдвоем оказываются на кровати, сдерживание прекращается. Уходит на второй план.

Сбиваясь, Эдвард рассказывает жене про встречу на аллее — вплоть до малейшей подробности в виде сигаретного дымка. Вслух недоумевает, как решился прийти туда и каким чудом ушел. Плачет, обрисовывая худшие варианты возможных событий, которых вдоволь напридумывал, пока бежал сюда.

— Я думал, я умру…

— Нет, не умрешь, — Белла приникает к его груди, уверенно качая головой, — тебя больше никто не тронет, а я всегда тебе помогу. И ты всегда можешь вернуться сюда, ты знаешь. Всегда, когда бы ни захотелось. Я тебя не прогоню.

— Я обидел тебя…

— Я не обижаюсь, — она слабо улыбается, пригладив его волосы, — не волнуйся.

Рассеяно кивнув, Эдвард легонько целует ее лоб. Потом еще раз. Потом — скулы и постепенно, спускаясь вниз, щеки, губы, шею…

А Белла не перестает его гладить. Не шевелится лишний раз, но руки не опускает.

Впервые за все время Эдвард видит отголосок прежней жизни в этой кровати. С поцелуями, с касаниями, с теплыми словами и безбрежным, неудержимым счастьем.

Когда-то голубые простыни дарили блаженство. Сейчас в них — утешение. И такое по силе еще стоит поискать.

— Я тебя люблю.

— Эдвард, я тоже, — на этот раз девушка улыбается широко, безмятежно, — неужели ты сомневаешься?

— Нет.

— Ну вот видишь, — теперь ее черед целовать, а Эдварда — гладить. Они меняются местами, но ни дискомфорта, как боялся мужчина, ни испуга, как ожидала Белла, не наблюдается. Все хорошо.