Татьяна Виноградова - Непростые истории 3. В стране чудес

Парень вытащил кастрюлю с остатками воды на дне, поставил её на асфальт и с трудом опустился на колени перед распахнутой дверцей. Собравшаяся вокруг толпа удивленно стихла, и только самые дальние любопытствующие ещё волновались и обменивались впечатлениями:

– Обкуренный в хлам, ехал на красный…

– И кровища кругом…

Постепенно наступило изумлённое молчание. Сопя и вытягивая шеи, все наблюдали за Егором. Тот осторожно, за края, вынул коврик из машины и, стараясь не пролить ни одной капли, слил грязное озерцо в кастрюлю. Затем ладонями, почти нежно, стряхнул туда же последние капли с сидения. Кастрюля не была полна и до половины. Водяной исчез.

У Егора защипало в глазах. Он машинально отёр их мокрой ладонью и вдруг замер. Ему показалось, что во взвеси грязи в воде что-то шевельнулось. Ещё раз. И снова. Парень вгляделся. Определенно, на дне угадывались знакомые очертания, но теперь «мешок» был рыхлый, неровный и словно наполненный серой мутью. Проскользнула голубоватая искра, слабая и едва заметная.

– Мне нужна вода, – голос сел. Егор откашлялся и повторил громче: – Вода у кого-нибудь есть? Надо много воды!

– Возьмите, дяденька, – девочка в сарафанчике в горошек, прижимая к боку желтый мячик, робко протянула Егору начатую упаковку яблочного сока с трубочкой. – А хотите мороженого? Я даже куснуть не успела.

– Зачем ему мороженое? – раздраженно вмешался давешний пацан с перекрёстка, неожиданно оказавшийся рядом. – Сказано же – вода! Вот.

Мальчишка поставил рядом с кастрюлей маленькую бутылку с водой. Толпа шевельнулась, взбурлила, и со всех сторон, передаваемые из рук в руки, поплыли бутылки, жестянки и пакеты. Егор отбраковывал ненужное, мальчишка открывал ёмкости и осторожно сливал воду в кастрюлю. Кастрюля была уже полная, а помощь всё пребывала.

– Граждане! Спасибо! – Егор отставил подальше пакеты с соком, жестянки с пивом и бутылку водки «Путинка». – Хватит.

– Ой, глазки… – зачарованно прошептала девочка, сидя на корточках над кастрюлей, голова к голове с мальчишкой. Тот посмотрел на нее снисходительно:

– Конечно! У него и рот есть.

– Твою ж мать! – мужик в клетчатой рубахе кратко и энергично выразил общую мысль собравшихся. – Это что ж такое у тебя в кастрюле сидело, парень?

– Водяной, – честно признался Егор. – Ехал в Неву выпустить. Не доехал.

Теперь водяного видели все. Он подрос, его тело уплотнилось и обрело более выраженную форму. Егор запустил руки в кастрюлю и вздрогнул, ощутив под пальцами мягкую и неровную поверхность. Оболочка тела проминалась от прикосновений, как медуза. Водяному было очень плохо. Держа его в ладонях, Егор немного приподнял «голову» над водой.

– Душно, – тоненько и чуть слышно пожаловался Водяной. – Стар я уже стал. Себя по капле собирать… больно. Видать, вернуться не судьба. Жаль…

– Господи… – жалостливо прошептал кто-то. Руки Егора дрогнули.

– Погоди-ка, браток, – мужик решительно подвернул клетчатые рукава. – Чего ж так-то… Твоя тачка не на ходу, а моей-то дуре что сделается? У меня ж там полная цистерна воды. Я на смену еду, улицы поливать. Давай твоего глазастого в цистерну запустим, может ему и полегчает. Тут до набережной близко. Головастик, потерпишь немного?

– Я… потерплю, – слабо заверил Водяной, и по мутной поверхности «мешка» пробежала рябь. Все охнули – с трудом, но существо улыбалось. – Сам… головастик.

– Чего тогда сидим, нюнимся? – клетчатый взялся за ручку кастрюли. – Помоги мне, браток.

Вдвоём они аккуратно перелили содержимое кастрюли в цистерну. Водяной сразу слился с тёмной массой воды, и только неясные синие искры смутно проскальзывали в её глубине. Егор взгромоздился на высокое пассажирское сидение с пустой кастрюлей на коленях, и мужик тронул машину. Девочка помахала ладошкой, а пацан придержал её мячик, который опять попытался укатиться. Граждане смотрели вслед цистерне и негромко переговаривались.

***

Они вырулили на набережную и припарковались. Егор сунулся в горловину цистерны почти по пояс и окунул кастрюлю. Внутри пахло ржавчиной и тиной. После солнечной улицы темнота казалась кромешной. Вода гулко шлёпала в нагретые железные стенки.

– Эй? – эхо метнулось по цистерне. От неожиданности Егор дернулся.

– Тихо ты, парень! – мужик прихватил его сзади за ремень джинсов и слегка придержал, сопя за плечом. – Нырнешь ещё, вылавливай потом обоих. Ну, чего там?

Егор не увидел, а скорее почувствовал, что кастрюля потяжелела. И точно – несколько синих искорок проскочило в ней. Пятясь, он выволок кастрюлю наружу. Клетчатый бережно принял её снизу и присвистнул водяному одобрительно:

– Жив, курилка!

В ответ взбурлил невысокий фонтанчик.

Держа кастрюлю за ручки, они осторожно спустились по лестнице и поставили её на последнюю ступеньку. Мужик деликатно отошёл и закурил в сторонке.

– Ну, как река, устроит? – Егор присел рядом на корточки. Волна лениво лизнула носки его кед. Водяной озирался вокруг.

– Река знатная! Это тебе не болото, – искренне восхитился он. От близости большой воды он оживал прямо на глазах.

Помолчали.

– Странные вы, люди, – сказал медленно водяной и посмотрел на сверкающий золотом шпиль с корабликом. – После дамбы, отравленных сбросов и разливов нефти многие наши отчаялись. Киты ещё пытались как-то достучаться, дельфины тоже… Большинство больше не верит людям, боится. Рядом с вами невозможно жить. Рыба уходит косяками. Да что рыба, сейчас и русалку-то встретить большая редкость.

Егор молчал, сказать ему было нечего.

– Оказывается, люди не забыли, что такое доброта. Расскажу своим – ведь это значит, что у нас всех ещё есть шанс, – водяной серьёзно покивал Егору. – Ну что, давай прощаться, что ли. Ты, интеллигент, в другой раз химию не лей – и трубы убьёшь, и всех, кто близко окажется – тоже. Вы же, люди, не одни на Земле живёте, а так живёте, будто – одни. Ну-ка, подсоби.

Он подтянулся к краю кастрюли, навалился и потёк через него. Егор слегка подпихнул пухлый валик. Водяной громко плюхнулся в речную воду и сразу растворился в ней. Вероятно, он не был сторонником долгих прощаний. Некоторое время Егору казалось, что он видит смутные очертания своего неожиданного утреннего гостя и его глаза, смотрящие сквозь толщу воды. Сморгнул – это солнце рябило на волне, которую гнал на гранит ступеней летний питерский ветер.

Егор подобрал кастрюлю и поднялся на тротуар.

У парапета застыл лохматый парень в тренировочных штанах с лампасами, разбитых шлёпанцах на босу ногу и синим шарфом «Зенита» на могучей шее.

– Веришь, ничего крепче кефира… – парень медленно шагнул к Егору. – Ты что такое в реку вылил, а? Показалось мне – вроде оно с глазами…