Валентин Блакит - Возвращение на Сааремаа

Характеризуя каждого, капитан и замполит предупреж­дали, что Супрунов будет для него самым крепким орешком - похоже, он вершит всем на прожекторе. Но дослуживает последний год, и если будет ерепениться - по первому звон­ку заберут на заставу, тем более что в ближайшее время его или Реву все равно надо менять, чтобы успеть подготовить замену до их демобилизации.

- Прошу... - не обращая внимания на реплику Супруно­ва, настойчиво и решительно показывал на дверь.

От торца стола бабочкой вспорхнула симпатичная блон­динка в широком цветастом платьице, в одно мгновение ста­ла рядом, заглядывая в глаза, протянула руку:

- Маруся...

Ах, Маруся, или как там тебя, подумал, при иных обстоятельствах встретилась бы ты! Слишком уж много сегодня поставлено на карту...

Четыре гостьи внимательно наблюдали за Марусей.

- Посторонних лиц прошу немедленно удалиться с территории воинской части. Немедленно! - и слегка оттолкнул протянутую Марусей руку.

- Командир... - умоляюще посмотрел Шпаковский, отчаянно пытаясь найти выход из неловкого положения.

- От-т-ставить!

Девчата перекинулись по-эстонски, дружно встали и направились к двери, недоуменно посматривая то на него, то на своих кавалеров.

- Рядовой Рева, проводите гостей за территорию и до моего распоряжения выполняйте обязанности караульного.

Рева пожал плечами, вопросительно посмотрел на Супрунова, и тот мгновенно пришел на помощь:

- Рева без ужина. Голодного не имеешь права!

- Выполняйте приказ, рядовой Рева! - повторил, не обращая внимания на заступничество, подумав: действительна похоже, что Супрунов тут вершит всеми делами...

У Ревы заходили желваки, но молча пошел исполнят приказание. Он, Бакульчик, спросил у Шпаковского:

- А теперь объясните, что тут происходит?

- Будто не видишь... - насупился тот. - Встретить тебя по-человечески хотели...

- М-да-а. Ну, спасибочки!.. - почувствовал, что всякие объяснения, нотации, разносы теперь здесь будут лишними, впрочем, от них всегда мало проку. - Да-а-а...

Установилась гнетущая тишина. Такую недомолвленную, враждебную тишину жутко не любил, выносил с трудом. А кто ее, собственно говоря, любит, кто ее переносит с удовольствием. Они, похоже, пуще него угнетены. Посмотрим, у кого нервы покрепче...

- Командир, нельзя так сразу ломать через колено наконец, не выдержал Шпаковский. - Тебе с нами служить, а служить надо в согласии и дружбе

Не отреагировал на его намек, будто не слышал вообще. Спросил о другом:

- Когда «луч»?Шпаковский заглянул в тетрадку на столике под лампой, доложил:

- Двадцать тридцать. Шесть минут.

- А предыдущий?

- Девятнадцать пятьдесят. Восемь минут.

- Я спрашиваю, когда был? - сделал ударение на «был» и посмотрел на него с иронией: - Вы же исполняли обязан­ности командира.

Шпаковский понимал: выкручиваться, лгать глупо.

- Сам понимаешь, получилось...

- Понимаю. А вы понимаете, что это значит и чем может кончиться?

Шпаковский виновато молчал, и он принял его молчание.

Посмотрел на часы: до «луча» оставалось неполных пять минут. Рановато, но отдал команду: «Луч!» Все с облегчени­ем пошли занимать рабочие места.

Рева вызвался показать дорогу к наблюдательной вышке, хотя надобности в том и не было: ее очертания просматри­вались на фоне темно-синего неба. Это была хорошо знако­мая стандартная вышка. На одном дыхании взбежал по лест­ничным маршам на площадку с застекленной будкой. На привычном месте нашел телефон-наушник, проверил связь с первым номером, посмотрел ТЗК по высоте - почти нор­мально. Подал команду Шпаковскому - и мгновенно тьму прорезал мощный сноп света. Попросил положить луч на побережье - по камням, предметам подстроить окуляры ТЗК под свои глаза.

Это был его первый неучебный «луч». Охватило какое-то непонятное возвышенное чувство, вытеснив все неприятно­сти встречи. Подавал команды Шпаковскому, имея намере­ние хорошенько «прощупать» для знакомства акваторию и побережье во всех доступных сегментах азимута, «пристре­ляться» к ориентирам. Все было интересно, хотя, кажется, ничего интересного не попадалось - разнокалиберные камни на берегу, в воде и - волны, волны, волны. Шпаковский ис­полнял команды точно, даже опережал их: то медленно, поч­ти незаметно двигал луч именно там, куда хотелось всмот­реться попристальнее, то скользил, чтобы мгновенно возвра­титься назад, то «ложил» на линию горизонта» опуская ниже и ниже, «под самый нос», то, наоборот, брал снизу вверх.Интересным показался вытянутый вглубь островок на краю правого фланга. Спросил у Шлаковского, есть ли туда доступ, и, услышав «нет», почему-то пожалел, что нет. Шпаковский без команды еще раз тщательно высветил этот островок с нагромождением камней и предупредил: время закончилось, ожидая команды «рубильник». Да, этой командой он может мгновенно прекратить существование послушного его воле могучего светового потока, а может и продлить. У него, командира, есть такое право, хотя в штатных ситуациях использовать это право не рекомендуется. Но он не бездумный исполнитель «от и до», он может сам принимать решения, сам определять, штатная у него ситуация или не штатная. Разве в штатную ситуацию угодил он сегодня?

- Отставить! Пройдись в первом секторе, - приказал Шпаковскому.

Тот, видимо, понял команду по-своему - компенсация за сорванный «луч», бодро, не скрывая радости, отрапортовал «слушаюсь», скользнул по линии горизонта справа-налево, застыл на побережье и вдруг - в световой полосе совсем невдалеке, в километре, может, меньше, заметался... заяц! Серый одурело бросался из стороны в сторону, застывал свечой на месте, не в состоянии сориентироваться, найти спасение от ослепительного света. Шпаковский видел его и без оптики, покачиванием луча провоцировал на еще более отчаянные броски. Мелькнула в памяти примета из деревенского детства: встретить зайца - к добру...

- Командир, - послышалось в наушниках. - Супрунова пошлем, он их голыми руками берет...

Предложение Шпаковского было заманчивым, однако не задумываясь, приказал ему взять луч вправо, а вскоре вновь влево: тем временем зайца уже и след простыл. Вы­ждав минутку, подал команду «рубильник» - и луч мгновенно погас, оставляя за собой красноватый отблеск осты­вающих графитовых стержней.

Густая, до боли давящая на глаза тьма возвратила к не ве­селым конфликтным реалиям. «Не ломать через колено». Хорош Шпаковский! А что делать! Не переломишь сразу - пригнется и вновь распрямится, чтобы сломать тебя...

В помещение возвратился последним - задержался с Ревой. Оказывается, заступать в караул не его, а Супрунова очередь. Рева должен отдыхать и заступить на дежурство, когда под утро, отсветив, все отойдут ко сну. А он будет и за караульного, и займется делами по кухне, когда станет со­всем светло.