Лиз Тренау - В любви и на войне [litres]

– Ты поедешь проведать детей?

Фредди выскочил из кабины и сунул голову под капот двигателя.

– Фредди?

– Что?

– Я спросила, поедешь ли ты навестить своих детей?

– Ага, думаю, да, – его ухмыляющееся лицо на мгновение вынырнуло из-под капота. – Не уверен насчет моей свояченицы.

– Она согласится, – ободрила его Руби. – Наверняка и сама поймет, что детям нужен отец.

– Может, поедешь со мной и поможешь ее убедить?

– Договорились, Фред. Это – самое малое, что я могу для тебя сделать.

– А теперь ты можешь сказать мне, почему побежал к тем людям? – спросила Марта, снимая туфли и буквально падая на кровать. – И почему все время по дороге сюда ты скалился, как обезьяна?

Смех Отто, в котором глубокие басовые ноты перемежались с мальчишеским писком, звучал для любящей матери как трели колокольчиков.

– Генрих жив! – Карие глаза мальчика сияли.

– Это чудесная новость, мой дорогой. Но мы не знаем этого наверняка. Нам еще нужно его разыскать.

– Я знаю, где он! – выпалил мальчик.

– Откуда ты знаешь, мой дорогой? – покачала головой мать. – Мы не сможем узнать, пока не вернемся домой. А теперь иди и умойся.

– Но я действительно знаю, мам! Помнишь, как тот человек рассказал нам об игроке в шахматы?

– Ну и что? Все играют в шахматы. И ты тоже.

– Они сказали, что есть много такого типа лечебниц, верно?

Она озадаченно кивнула.

– Тогда почему нам дали адрес только одной из них, в Берлине?

– Бог мой, не знаю. Может, потому, что его полк был сформирован в Берлине?

– Потому что шахматист сам был из Берлина.

Она села, взяв Отто за руку.

– Ты этого не знаешь, мой милый мальчик, – сказала она мягко.

– Но я в самом деле знаю! – Отто вскочил и начал вышагивать по небольшому пространству между кроватью и дверью. – Я побежал обратно и спросил, откуда они узнали, что он приехал из Берлина, если он не мог говорить. И тот человек сказал, что у него на руке была татуировка с сердцем, в середине которого было написано слово «Берлин». Так что это действительно был наш Генрих, понимаешь?

Мальчик, похоже, погрузился в мир фантазий.

– У твоего брата не было татуировки.

Отто остановился.

– Была, мам! – крикнул он, но тут же опомнился и понизил голос. – Я видел ее, когда он умывался в то утро, когда уезжал. Он накричал на меня за то, что я врываюсь в ванную. И заставил поклясться, что я не расскажу об этом ни тебе, ни папе, потому что ты рассердишься.

– Ты хочешь сказать… – ахнула Марта.

– Неужели ты не понимаешь? Этот человек играл в шахматы с нашим Генрихом!

– Нет, это просто случайное совпадение. – Она покачала головой и принялась тереть глаза, пытаясь собраться с мыслями. – И потом почему они нам не сказали?

– Он даже не мог вспомнить свое имя, помнишь? Откуда им было знать, кто он такой?

Теперь его рассуждения казались вполне разумными.

– Господь Всемогущий! – Она схватила сына за руки и сжала их, глядя ему в лицо. – Возможно, ты прав!

– Конечно я прав, – раздраженно вздохнул он. – Кто еще это мог быть?

От этой мысли у Марты голова шла кругом.

– Ты же не будешь сердиться на него из-за татуировки? Он сделал ее вместе со своими товарищами, когда они были в учебном лагере.

Только теперь она позволила себе представить момент узнавания, их первые объятия – и ее сердце было готово разорваться от радости. Безудержно смеясь, она потянула Отто на кровать и порывисто обняла сына.

– Мой милый мальчик, я так тебя люблю! Тебя с твоим острым умом! Конечно, мне плевать на эту несчастную татуировку! Мне на все плевать, коль скоро твой брат оказался жив!

Могла ли она, отправляясь в путь несколькими часами ранее на санитарной машине, хоть на миг представить себе, что они будут лежать на кровати и смеяться вдвоем, рассуждая о том, что будут делать, когда найдут Генриха? Как они привезут его домой, как будут готовить блюда из самых свежих, самых питательных продуктов, которые только смогут раздобыть, чтобы помочь его бедному телу и разуму восстановиться. Отто будет играть с братом в шахматы, водить его на футбольное поле попинать мяч, когда он достаточно окрепнет. Они пригласят лучших докторов, чтобы те помогли восстановить его разум, сколько бы это ни стоило и сколько бы времени на это ни потребовалось. Сегодня она потратит немного из тех денег, что дала ей Элис, на графинчик вина к их последнему обеду в Бельгии, пообещала себе Марта, и да, Отто тоже будет разрешено выпить немного.

Ужин, который должен был стать скорбными поминками, превратится в повод для празднования.

Резкий стук в дверь заставил их обоих подпрыгнуть.

– Госпожа Вебер?

Она узнала голос хозяина гостиницы, месье Вермюлена. Возможно, он пришел вернуть деньги, которые задолжал ей Гирт Питерс. Сейчас она была в такой эйфории, что ей было все равно. Но когда она открыла дверь, то поняла, что он пришел не с хорошими новостями. Его лицо было еще мрачнее обычного, тяжелые брови грозно нахмурены.

– Я должен поговорить с вами, мадам, – сказал он.

Она не позволит ему испортить этот момент чистого счастья.

– Мы отсутствовали весь день, и нам нужно переодеться к ужину, месье Вермюлен. Можем мы прийти через десять минут?

Он отрицательно покачал головой:

– Нет. Оставьте мальчика. Я хочу говорить только с вами. Прямо сейчас.

Раздраженная его настойчивостью, она повернулась к Отто:

– Умойся и переоденься к ужину. Я вернусь через несколько минут.

Месье Вермюлен повел ее вниз по лестнице, снова в свой кабинет. Как и прежде, он не пригласил ее сесть. Со стола, на котором по-прежнему царил полный беспорядок, он взял книгу – она сразу же узнала ее – книгу сына, перевод на немецкий «Робинзона Крузо». Мальчик любил эту историю и много раз спрашивал Марту, могли бы они отправиться на необитаемый остров? Ему хотелось выяснить, возможно ли выжить в таких условиях. Она и сама читала эту книгу, ей нравилось, что роман переносит ее в то место, где никто не может тебя побеспокоить, где ты можешь полагаться только на себя, не зависеть от талонов на продукты, от очередей или от мужчин, которые устраивают то войны, то восстания.

– Горничная нашла ее в вашей комнате, мадам Вебер. Вы можете подтвердить, что она принадлежит вашему сыну?

Она кивнула и улыбнулась – что в этом может быть плохого?

Он открыл книгу на первой странице и протянул ей. Там детским почерком Отто было написано:

Эта книга принадлежит Отто Карлу Веберу

Миттенштрассе, 324, кв. 25

Берлин

Республика Германия

Мир

Вселенная

Космос

Даже сейчас Марта не желала поддаваться страху. Пускай ее обман раскрылся! Теперь это уже не имело никакого значения. Ведь она только что получила такое известие, о котором даже и не мечтала. Ее сын жив!