Лиз Тренау - В любви и на войне [litres]

Джозеф, который стоял у стойки с месье Вермюленом, узнал ее, и на его лице расцвела чуть кривоватая улыбка.

– А, мисс Бартон! У нас не было времени отблагодарить вас как следует.

– Он выглядит лучше.

– Мы можем угостить вас бокалом вина попозже? Это наименьшее, что мы можем сделать.

– Сейчас я иду на ужин. Но, может быть, потом?

Она прошла в столовую и села на свое обычное место. Глянув на пустой стол Марты и Отто, Руби подумала о том, как они там устроились на ночь. По крайней мере, они в безопасности, и это всего на одну ночь. Удалось ли Фредди преодолеть свою ненависть к немцам и принести им то, о чем она просила? Она была уверена, что он все сделает как надо, – она уже видела, как оттаяло его сердце по отношению к мальчишке. Завтра эти двое отправятся домой – возможно, к радостному воссоединению со старшим сыном.

Вдруг у ее стола возник какой-то человек, выводя ее из задумчивости.

– Позвольте присоединиться к вам? – Это оказался Джозеф Кэтчпол.

– Конечно присаживайтесь. Вы один?

– Мы решили, что лучше соблюдать осторожность, – тихо сказал он. – Мы не хотим привлекать к нему внимание, а Эдит не захотела оставлять его одного, поэтому они заказали ужин в номер. Я чувствовал, что важно дать им немного времени побыть наедине, так что я здесь.

Сесиль пришла принять заказ, и он стал изучать винную карту.

– Вы что, не пьете? – Джозеф указал на ее бокал с водой. – А хотите, угощу красным?

Когда подали вино, Руби с удивлением наблюдала, как он понюхал и осторожно попробовал его, прежде чем одобрительно кивнуть, как настоящий знаток.

– Еще раз спасибо, – сказал он, поднимая бокал. – За то, что сделали нам лучший подарок на свете, вернули нам брата.

– Но я не сделала ничего особенного, честное слово. Это все Табби Клейтон. Вам следует написать ему, когда приедете домой. У меня есть его адрес.

Шрам на щеке Джозефа совсем не портил его, придавая лицу выражение изысканной ироничности. Когда он улыбнулся, единственный его глаз ярко сверкнул, компенсируя отсутствие второго. Она видела немало солдат, вернувшихся с войны с изуродованными лицами, и понимала, что иногда это могло быть хуже, чем отсутствие руки или ноги. Но Джозеф вел себя так, словно шрама и повязки на глазу вовсе не было, и спустя какое-то время она и сама перестала их замечать.

– Скажите… – начали они одновременно и тут же неловко умолкли.

– Дамы вперед, – рассмеялся он.

– Я не знаю, с чего начать, – призналась она. – Что вы делали с тех пор, как мы виделись в Остенде?

– На следующий день майор Уилсон сказал нам, что вы с мисс Палмер вернулись в Ипр, и после дня, проведенного в Брюгге, мы поняли, что должны сделать то же самое. Посещение туристических достопримечательностей не помогло бы нам найти Джимми. Единственное, что нам было известно, – он пропал в ноябре прошлого года при Пашендейле, и Эдит настаивала, чтобы мы вернулись на Тайн Кот и еще раз поискали там. Мы наняли машину и провели там целый день. Согласитесь, ужасно угнетает, что далеко не на всех могилах написаны имена, и еще сотни погибших просто лежат неопознанными в земле.

– Я тоже туда возвращалась, – сказала Руби. – Искать могилу моего мужа. Но так ничего и не смогла найти. Ни единого намека.

Его улыбка померкла.

– Мне очень жаль. Я заметил обручальное кольцо, но не хотел спрашивать.

– Сначала закончите свой рассказ.

– Ну, для Эдит это было уже слишком. Она была просто раздавлена тем, что мы не смогли найти могилу. Она постоянно плакала и на следующий день не хотела вставать с кровати. Я слонялся по гостинице, чувствуя себя виноватым, и даже подумал, что нам вообще не стоило сюда ехать. А вечером мы получили телеграмму.

– Представляю, как вы были потрясены.

– Честно говоря, я никак не мог прийти в себя. И сначала даже не стал говорить Эдит – я беспокоился за ее душевное состояние. Если бы это оказалось какой-то дурацкой шуткой, ее психика могла бы просто не выдержать. Но потом я снова перечитал послание и понял, что телеграмму моей семье отослал преподобный Клейтон, так что она должна быть достоверной. Поэтому я заказал машину на утро и за завтраком все рассказал Эдит. И всего несколько часов спустя мы нашли его. – Он покачал головой, словно ему все еще было трудно в это поверить.

– Это какое-то чудо, не правда ли? – спросила Руби.

– Мне все еще хочется ущипнуть себя. – Он понизил голос: – Хотя, конечно, есть одна проблема.

– Проблема?

Он поправил столовые приборы на белой льняной скатерти.

– Суть в том, что он жив, потому что слишком боялся продолжать воевать.

– Вы же знаете, что это неправда, – возразила она, ей отчаянно хотелось успокоить эти нервные пальцы, выдающие волнение собеседника. – Во время боя его мозг был поврежден. Он болен, это же очевидно, и, как при любой физической травме, ему потребуется много времени на восстановление.

– Я все это знаю, – голос Джозефа дрогнул. – Конечно знаю. Но я все еще не решил, как объяснить это нашим родителям. Они будут раздавлены, когда узнают, что он дезертир.

– А нужно ли им об этом говорить? Они, вероятно, будут так рады его возвращению, что им не придет в голову спросить об этом.

Его лицо потемнело.

– Конечно, мы можем солгать. Это кажется наиболее щадящим, милосердным выходом.

Принесли заказ, и они замолчали. Несколько минут никто из них не произносил ни слова, они лишь наслаждались едой.

– Вкусно, – сказал он, снова наполняя бокалы. – Теперь ваша очередь, если вы не против рассказать.

– Боюсь, рассказывать особо нечего, – сказала Руби. – Мой муж пропал без вести в боях при Пашендейле. Я обошла весь Тайн Кот дважды, но безуспешно. Он, не исключено, похоронен где-то в другом месте, но на поиски может уйти вся жизнь. Мне придется смириться с тем, что, возможно, я никогда не смогу посетить его могилу.

– Мне так жаль.

Эта простая фраза очень часто звучала как пустые слова, но в его тоне ощущалось искреннее сочувствие и сопереживание, это убедило Руби в том, что он точно понимает, что она чувствует.

– Я никогда бы не поехала сюда, – продолжала Руби, – это все его родители, мои свекор со свекровью, они настояли и оплатили поездку. А мне даже нечего привезти домой, кроме букетика сухих цветов, сорванных у дороги. Но я все равно рада, что приехала. Тут я смогла ощутить атмосферу того места, где он проводил какое-то время, когда приезжал с фронта на короткий отдых. Тут мне легче было вспоминать его. И, во всяком случае, я сделала все, что могла.

Столовая опустела, официанты снимали скатерти и начали переворачивать стулья.

– Может, допьем бутылку в баре? – предложил мужчина.

Руби с радостью согласилась. Она наслаждалась их разговором – и тем, как он откровенно и честно рассказывал ей, и тем, как он внимательно слушал и правильно все подмечал. В баре никого не было, без Фредди тут было непривычно пусто. Они заняли его обычный столик в углу.