Йото Крыстев - Зерна гранита

— Анастасио Сомоса сдох, как собака за углом!

Заметив, что мне не терпится его расспросить, он отвел меня в комнату дежурного редактора и дал почитать сообщение о смерти Сомосы, а сам пошел дальше делиться радостью с другими. Агентство Франс Пресс сообщало:

«Бывший никарагуанский президент Анастасио Сомоса убит сегодня утром, как подтвердила парагвайская полиция. Покушение, которое отняло жизнь диктатора, было совершено в Асунсьоне, когда в окружении своей верной стражи Сомоса проезжал в автомобиле «мерседес-бенц».

На столе лежал оттиск набранного заголовка: «Выстрел, который останется в истории». И небольшой, еще недописанный текст:

«Убийца ста тысяч никарагуанцев, семья которого господствовала в Никарагуа около 50 лет, грабя народное богатство, получил заслуженное возмездие. Вместе с тираном убиты его шофер-телохранитель никарагуанец Хулио Сесар Гальярдо и американец Жозеф Байнистин, экономический советник бывшего диктатора».

Там же лежал еще не набранный текст официального коммюнике Национального руководства СФНО.

«От Национального руководства Сандинистского фронта национального освобождения героическому народу Никарагуа и миру.

Национальное руководство Сандинистского фронта национального освобождения, подтверждая смерть человекоубийцы Анастасио Сомосы, присоединяется к радости народа Сандино, который видит в этой героической акции свой долг и свое отмщение тому, кто был причиной смерти ста тысяч никарагуанцев, топил нашу страну в нищете и позоре; убийце Пабло Леала, Баеса Боне, Эдвина Кастро, Аякса Дельгадо, Касимиро Сотеля, Педро Хоакииа Чаморро и еще многих и многих патриотов своей родины; тому, кто приказывал совершать кровопролития в Уаспане, Софане, Эстели, Леоне, Монимбо, Чинандеге, Матагальпе, Манагуа, Карасо и других городах Никарагуа.

Боевой дух, преданность и смелость героической группы, которая расправилась с тираном, воплощают неумолимую волю народа Сандино. С этим духом мы будем продолжать строительство родины Сандино.

Ровно через четырнадцать месяцев после бегства тирана от революционного возмездия и через восемь лет после его приказа об убийстве наших дорогих братьев Оскара Турсиоса и Рикардо Морале Сомоса заплатил за свои преступления…»

Заканчивалось коммюнике Национального руководства Сандинистского фронта национального освобождения боевым лозунгом: «Сандино вчера, Сандино сегодня, Сандино навсегда!»

Радостное возбуждение не стихало и ночью. Это была не просто радость оттого, что возмездие настигло Сомосу, это было, скорее, ликование по поводу уничтожения тирании, которая десятилетиями пила кровь своего народа.

Самый старший Сомоса, бандит и конокрад, был повешен на вековом дереве у обочины дороги. Его сын, родоначальник диктатуры на этой земле, погиб от пули Ригоберто Лопеса Переса. Тогда народ не мог публично выразить свою радость, потому что сын убитого Сомосы, начальник национальной гвардии, за несколько часов бросил лучших сыновей и дочерей Никарагуа в тюрьмы и над страной опустилась ночь.

Но вот наконец сбылась мечта никарагуанцев — ненавистной династии больше нет. Радость людей беспредельна. Она льется по улицам и городам, извергается как лава вулкана и заливает всю страну.

Передо мной на улице, прислонившись к дереву, сидит старуха и плачет. Она плачет от радости. Эта женщина одинока. Мужа ее убили палачи Сомосы десять лет назад, а пять сыновей и две дочери погибли в боях. Двое ребят из сандинистской детской организации помогли женщине подняться и проводили ее домой. По пути она все повторяла: «Дети, мои дорогие дети!»

На улице меня обнял незнакомый человек.

— Тирану нет места под солнцем! — сказал он мне и пошел дальше, подгоняемый радостью.

Прости меня за откровение, но человек, который не настрадался в нужде, который не горел от любви и который не пережил ужаса и коварства иноземного угнетения, не сможет понять, почему так велика эта радость. Если бы здесь были мой или твой отец, они наверняка плакали бы от радости вместе с этими людьми, ставшими мне такими дорогими и близкими. Как я хочу, чтобы над этими людьми всегда сияло солнце свободы! Они этою заслуживают.

До моего возвращения остаются считанные дни.

ПИШУ ТЕБЕ последнее письмо из Никарагуа.

Вчера повидался с Доминго, с которым летел сюда. Он пришел меня проводить и задержался до поздней ночи. Был грустный. Рассказал мне историю, которая терзала его. Несколько месяцев болел его отец. Доминго не шел к нему, да и отец не хотел его видеть. Неделю назад Доминго сообщили, что отец при смерти, и он поехал попрощаться с ним. Когда вошел во двор, увидел отца, лежащего у бананового дерева, на котором когда-то висела люлька Доминго. Отец и сын не виделись несколько лет. Отец очень изменился. От крупного, здорового крестьянина осталась тень.

— Добрый день, — поздоровался Доминго.

Отец жадно смотрел на сына красными, повлажневшими глазами.

— Мне сказали, что все прошло удачно. В Москве тебе вернули ноги?

— Ведь это твои друзья, сомосовцы, отняли у меня ноги! А сколько жизней они загубили!

— Сын, ты ошибаешься…

— Может быть, я должен гордиться тобой? — спросил Доминго.

— Кто знает. Может быть, и так… — ответил старик.

Перед домом остановилась машина. Из нее вышел Томас Борхе, подошел к отцу Доминго, сказал:

— Старик, почему сдаешься? Ты выдержал самое трудное, а сейчас…

— Скажи это моему сыну…

— Эх, отцы наши, отцы, если бы не вы, настоящие революционеры, победа все еще была бы у нас за спиной.

Старик опустил веки. Из глаз его выкатились две слезы.

— Что это значит? — воскликнул пораженный Доминго. — Отец, неужели ты…

Отец открыл глаза и прошептал:

— Рад, что ты жив, сын. Будь счастлив… — Голова старика безжизненно упала.

Так они все выяснили в последнюю минуту жизни отца. Доминго тяжело переживал, что не знал своего отца и считал его врагом. И сейчас тоска по отцу мучила его. Он молчал, а я думал об истинном герое никарагуанской революции — народе, об обыкновенных, незаметных людях, которые были гранитной основой справедливой и беспощадной борьбы…

Пришла машина. Надо ехать.

До свидания, Никарагуа, до свидания, дорогие мои друзья!

В добрый путь, сияющее солнце между вулканами жизни!

Август — ноябрь 1980 года

Манагуа — София

Перевод В. И. Кияшко.

Ятак — помощник партизан. — Прим. ред.

Комита — так в период турецкого владычества называли борцов за освобождение Болгарии. — Прим. ред.

Воевода — руководитель гайдуков, народных мстителей, боровшихся с турками за освобождение Болгарии. — Прим. ред.