Ведат Кокона - По волнам жизни

Там, внизу, словно бескрайнее голубое полотно, расстеленное посреди гор и отливающее перламутром, раскинулось озеро Порадец, окруженное горами. Автобус спускался по змеистым извивам дороги. Небольшая деревушка на берегу озера, казалось, была погружена в дремоту.

— Что это за красивая деревня там, внизу, на берегу озера? — спросила Манушате.

— Это Лини, рыбацкая деревня, — ответила Софика.

— Как красиво! — выдохнула Манушате.

Ее взгляд не мог оторваться от маленькой деревушки с крошечными, как спичечные коробки, домами, казавшейся ей в этот миг самым живописным уголком на земле.

Опершись лбом об оконное стекло, она незаметно для себя погрузилась в приятные мечты, и ее богатое воображение рисовало чудесную идиллическую картину в этом уголке безграничного счастья: она была простой девушкой из этой прибрежной деревушки, а Тель — самым ловким в ней рыбаком, и она любила его так крепко, что только смерть могла разлучить их; они с Телем проживут вместе всю жизнь, пока не состарятся, а потом, когда умрут, будут лежать рядом в могилах на берегу озера, там, где пенистые волны накатываются друг на друга в своем бесконечном танце… Манушате вся содрогнулась от этого печального видения и, чтобы отогнать его прочь, сказала Софике, которая, казалось, совсем не разделяла восторженных чувств, переполнявших ее душу:

— Счастливцы! Живут в таком месте!

Софика насмешливо ответила:

— Пожила бы там, запела бы совсем другое. Очень скоро с завистью провожала бы каждый автобус, идущий в Корчу или в Тирану, а может, и бросилась бы догонять…

Манушате совсем не понравился скептический тон Софики, прозвучавший нестройной нотой в прекрасной симфонии, исполнявшейся в ее душе. Она устремила взгляд на живописное озеро и надолго замолчала.

Солнце село еще ниже, его пурпурные и багровые лучи косо падали на озеро, в котором отражались обнаженная гора сиреневого цвета и белое здание в виде замка, окруженного, словно кольцом с изумрудными камнями, зелеными кипарисами.

Манушате была настолько поражена этой прекрасной картиной, что не могла найти слов, чтобы выразить свой восторг. Правы были поэты, которые воспевали красоту Албании, ее любимой родины, — нет страны красивее, чем Албания! Ей вспомнилось известное стихотворение Лясгуша {154} 154 Лясгуш Порадеци (настоящее имя — Лазар Гушо; р. 1900) — албанский поэт и переводчик. , они учили его в школе и еще тогда оно ей очень понравилось:

Прочитав первую строку стихотворения «Озеро Порадец», она сказала Софике:

— Очень хорошо сделал поэт, что описал красоту албанской природы. Такая поэзия бессмертна, потому что связана с вечной природой.

Манушате помолчала немного и потом спросила:

— Что это за замок там, в той стороне?

Софика посмотрела туда, куда показывал палец Манушате, и ответила:

— Это монастырь Святого Наума.

— «Старый сказочный Дрин разливается у Святого Наума», — продекламировала Манушате и сказала: — Прекрасное место выбрали монахи для своего монастыря! А эта деревня, рядом с ним, как называется?

— Это Тушимишти, деревня у границы с Югославией, с садами, полными слив, и источниками с ледяной водой.

— Ты была там?

— Была.

— Какая ты счастливая, — вздохнула Манушате.

Теперь автобус все время спускался вниз. Смеркалось. Воздух, проникавший сквозь открытые окна автобуса, был довольно прохладным, и обнаженные руки Манушате покраснели. Ее охватил легкий озноб, и она прижалась к спинке сиденья, чтобы хоть немножко согреться.

— Одень-ка кофточку, а то замерзнешь, — сказала Софика и бросила ей на руки свою кофту. — Теперь, пока не вернешься в Тирану, больше не почувствуешь жары.

— И правда, очень похолодало, — сказала Манушате и надела кофточку

Когда они прибыли в Корчу, наступила уже ночь. Автобус остановился у банка.

Выйдя из автобуса, они увидели Исмаила и Теля.

— Добро пожаловать! — Исмаил протянул руку Софике.

— Рада видеть вас в добром здравии! — сказала Манушате и пожала руку Телю, который держался робко и застенчиво.

— Устали? — спросил Исмаил.

— Немножко, — ответила Софика.

— Какая длинная дорога! — пожаловалась Манушате, растирая онемевшие от долгого сидения ноги. — Никогда не приходилось ездить так много, лишь из Тираны в Дуррес — всего час пути. А сегодня провели в дороге девять часов! Мне кажется, будто целую неделю не вылезала из автобуса. Если бы знала, не поехала бы!

— Смотри, а то не приедешь снова к нам! — сказала Софика, погрозив ей пальцем.

— Снова? Могу еще приехать, лишь бы увидеть озеро Порадец.

— Вам понравилось? — спросил ее Тель.

— Очень! — ответила Манушате и, желая по привычке поддразнить подругу, добавила: — Чудо, как часто говорит Софика.

— Или с ума сойти, — вставил Исмаил, бросив беглый взгляд на Софику. — Так всегда говорят корчары, когда видят что-нибудь красивое и выражают свой восторг. С ума сойти! И что хотят этим сказать, бог знает!

— А вы, гирокастринцы, что говорите? — спросила Софика, насмешливо поглядывая на Исмаила.

— Что говорим мы? — повторил вопрос Исмаил и задумался, поскольку на память не приходило слово, которым гирокастринцы выражают свой восторг при виде красивой панорамы или чего-то прекрасного, чем нельзя не восхищаться. — Что говорим мы?

— Да, вы, гирокастринцы!

— Что говорим мы, Манушате, а то я не могу вспомнить?..

— Что говорим мы? — Манушате тоже задумалась и потом сказала с унылым видом: — Мне не приходит на память.

Софика кольнула ее:

— Зачем тогда приезжать, если у вас нет такого слова? У вас нет, а у нас, корчаров, есть. Мы говорим «с ума сойти», потому что красота и в самом деле может свести с ума.

— Так уж и нет, — забеспокоилась Манушате. — Как это нет?

— Ну, тогда что вы говорите?

— Есть, но сейчас не приходит нам на память, — сказал Исмаил, не сводя глаз с пригожей Софики.

— В Гирокастре нет ничего красивого, потому у гирокастринцев нет и подходящего слова, чтобы передать восхищение, — вмешался Тель и, взглянув на Манушате, глубоко вздохнул: «Конечно, за исключением тебя!»

— Правда? — обиженно спросила Манушате. — Вот оно как! Оказывается, только у вас есть красивые места! Странные люди эти корчары!

Потом вдруг радостно воскликнула:

— Вспомнила! Вспомнила, как мы говорим! Загляденье!

Софика и Тель засмеялись и, поддразнивая ее, стали повторять: «Загляденье! Загляденье!»

— И чего тут смешного? — надулась Манушате, хотя знала, что они шутят над нею. — Разве «с ума сойти» и «чудо» лучше, чем «загляденье»?

Так, разговаривая и смеясь, они подошли к дому Теля.