Джейн Джонсон - Преданное прошлое

— Если убрать внутреннюю стену между старой судомойней и столовой, то в кухне станет значительно светлее.

Глаза Элисон сверкали. Кузина выглядела так, словно вот-вот разразится истерическим смехом или зарыдает. Может, вся эта возня в старом коттедже слишком напомнила ей о том, как они с Эндрю занимались обновлением своего дома. Но при этом челюсти ее были сжаты весьма решительно: Эл явно был необходим новый проект, новая цель в жизни. И для заработка, и для того, чтобы отвлечься от былого. Мы сидели на террасе отеля «Олд коустгард» и приканчивали бутылку розового вина после того, как отведали какой-то местной рыбы и корнуольского сыра. Когда официант убрал со стола, Элисон тут же завалила Майкла своими набросками и заметками.

Он был настроен так же, то и дело кивал и задавал вопросы.

— И как тебе кажется, во что все это может обойтись?

— Шестнадцать-семнадцать тысяч. Я знаю нескольких хороших местных мастеров, а меня можешь использовать как руководителя проекта. С удовольствием займусь этим делом.

— Поговорю с Анной, посмотрим, что она скажет. Вообще-то это имеет прямой смысл. Все равно в таком виде коттедж никто не купит.

— Да уж, с таким количеством старого хлама… — вставила я.

Майкл вытянул губы, приняв чрезвычайно пристойный, даже жалко-добродетельный вид: я уже видела, каким он станет в старости, если даст волю отрицательным качествам. Когда он снова обернулся к Элисон, то приподнял левое плечо, словно перекрывая мне доступ к разговору. Меня пронзила мгновенная боль, но я все же сказала самым беспечным тоном, каким сумела:

— Мне надо в Пензанс. — Я обращалась к Элисон. — Поеду автобусом. Увидимся позже. Обратно, наверное, возьму такси.

— Ага, ладно. — Элисон нахмурилась, словно ожидая дальнейших объяснений.

— Мне кое-что купить нужно, — заметила я, не желая, чтобы подруга заметила мое состояние — я все же чувствовала себя расстроенной и вообще не в своей тарелке.

— А со мной не хочешь попрощаться? — спросил Майкл. Он явно был выбит из колеи.

— У меня сложилось впечатление, что мы с тобой уже некоторое время назад простились, — холодно ответила я. Выходя, я ощущала его взгляд у себя на спине.

Полчаса спустя я сидела на втором этаже местной библиотеки перед древним компьютером с каким-то очень хитрым подсоединением к Интернету. Вошла в «Гугл», напечатала в графе «Найти» «берберские пираты, корнуолл» и стала ждать. Через пару секунд навела курсор на «Поиск» и кликнула мышкой. И получила более двенадцати тысяч ссылок, в которых содержалось это маловероятное сочетание слов. Выбрала несколько наугад и через очень короткое время уже чувствовала себя так, словно попала в какую-то другую вселенную, где под покровом вполне знакомого мне мира творилась совсем другая, скрытая история.

Из самых разных источников — академических, любительских, официальных, случайных отчетов землеустроителей — следовало, что пираты из Северной Африки в период с начала шестнадцатого и по конец восемнадцатого века умудрились захватить и увезти к себе более миллиона жителей европейских стран. Это составляло жалкую долю от тех двенадцати миллионов африканцев, которых, по разным оценкам, европейцы вывезли в обе Америки и продали там в рабство, но все же довольно значительное количество. Между 1610 и 1630 годами Корнуолл и Девон в результате нападений корсаров потеряли пятую часть своего флота, а в 1625 году более тысячи моряков и рыбаков из Плимута и корнуольских и девонских городов и деревень были захвачены и проданы в рабство. Мэр Бристоля сообщал, что берберские пираты захватили остров Ланди и подняли над ним мусульманское знамя и что этот островок в Бристольском заливе стал укрепленной базой, с которой пираты предпринимали рейды на ничем не защищенные селения северного Корнуолла и Девоншира. Пиратов тогда называли «разбойниками из Сале», поскольку все они базировались в этой мусульманской прибрежной крепости, расположенной через реку от Рабата, столицы Марокко. Среди них были разнообразные подонки и отбросы общества, каперы из разных европейских стран, вышвырнутые из своих родных мест и укрывшиеся в тамошних краях вместе с пестрым по составу местным населением, состоявшим из берберов, арабов, евреев и морисков — насильно обращенных в христианство мусульман, изгнанных из католической Испании, где их семьи жили на протяжении многих столетий. В этих варварских землях европейцы, лишенные родины, легко находили людей, готовых мстить всему христианскому миру, который их преследовал, людей умных и готовых на все. Они вели войну, санкционированную и поощряемую марокканскими властями и направляемую не только жаждой наживы, но и религиозным рвением.

Одним из наиболее успешно действовавших пиратов был, кажется, некий англичанин по имени Джон Уорд, ставший вероотступником вскоре после того, как король Яков I заключил мир с Испанией, лишив таким образом Уорда возможности вполне легально нападать на испанские суда, везущие сокровища из Нового Света в Европу. Уорд стал адмиралом целого флота, базировавшегося в Сале, поклявшись «быть врагом всех христиан, нарушать их торговое судоходство и грабить их богатства», перебрался в Северную Африку, перешел в ислам, взяв себе имя Юсуф-раис, и начал готовить местных моряков к морским баталиям, обучая их искусству навигации и строительству быстроходных парусных судов. Один особенно отважный и неустрашимый предводитель корсаров, Ян Янсен — голландец, более известный под взятым им мусульманским именем Мурад-раис, — по всей видимости, добрался от Сале до самой Исландии и вывез четыреста пленников прямо из Рейкьявика, чтобы затем выгодно продать всех на невольничьих рынках Берберии, где люди шли по более высоким ценам за свою белую кожу и очень светлые волосы.

Еще я нашла упоминание о письме мэра Плимута, датированном апрелем 1625 года, в котором он сообщал Тайному совету короля о том, что имел беседу со свидетелем, собственными глазами видевшим целый флот из «тридцати кораблей», готовый отплыть из Сале в Марокко к нашим берегам с целью захвата пленных; было понятно, что тогдашние власти не предприняли никаких мер, проистекающих из этого предупреждения.

В последней статье обнаружилось такое, от чего у меня по спине побежали мурашки и волосы встали дыбом. Ссылаясь на официальные документы того времени, ливанский специалист по этому периоду описал налет корсаров летом 1625 года на церковь в Маунтс-Бэй и захват «порядка 60 мужчин, женщин и детей, которых потом увезли в плен».

Несколько мгновений я дрожала, не в силах прийти в себя. Читала и перечитывала эти строки, стараясь убедиться, что все поняла правильно. Потом достала книжку, которую подарил мне Майкл, положила на стол и уставилась на нее, чувствуя, как последовательность странных исторических событий опутывает меня всю, словно призрачной паутиной. Вот я сижу в библиотеке, в Пензансе, на берегу Маунтс-Бэй, положив левую руку на мягкую телячью кожу обложки этих совершенно фантастических мемуаров семнадцатого века, а моя правая покоится на твердом и гладком пластике компьютерной мыши; древность и современность соединены этаким мостиком из тела живого человека, простершимся через четыре столетия истории. Теперь и мой разум понял то, что уже давно приняло сердце: Кэтрин-Энн Триджинна действительно была похищена с воскресной службы в церкви безжалостными пиратами, чтобы потом быть проданной на невольничьем рынке в пятнадцати сотнях миль отсюда, в чужих землях, на другом континенте.