Джейн Джонсон - Преданное прошлое

Все это были милые, домашние предметы, выполненные в одном цвете и примитивным стежком. Но затем Хабиба застенчиво вытащила из своего джутового мешка большой отрез темного бархата, настолько отличавшийся от всего остального, что они до сих пор рассматривали, что все женщины дружно издали вздох восхищения.

— Это мой изар, — пояснила Хабиба. — Вернее, часть его. Половинка брачного покрывала. Для того дня, когда я выйду замуж. — И она покраснела, а женщины тем временем полностью развернули покрывало, восторженно поглаживая мягкий бархат ладонями; одна даже поднесла его к лицу и приложила к щеке. Им пришлось даже залезть на диван, троим сразу, чтобы развернуть покрывало на всю длину и ширину, и теперь восхищенно ахнула и Кэт.

Здесь узор был гораздо шире и свободнее, чем на всех других образцах, что принесли женщины. У того, кто это сделал, были, видимо, весьма примечательные амбиции. Рисунок состоял из очень плотного бордюра с повторяющимся мотивом в виде стилизованных деревьев и цветов, из которых появлялся легко узнаваемый минарет — башня с крышей куполом, которая поднималась от самого подола на добрые пять футов и занимала всю правую половину бархатного покрывала.

— Замечательно, — восхищенно произнесла Кэт.

Хабиба объяснила через переводчицу-голландку, что ее мать и бабушка вместе работали над изготовлением этого покрывала, и это только половина убора. Ее пришлось тайком взять его дома, потому что покрывала составляли самую ценную часть достояния семьи и ее мать наверняка рассердилась бы, что она решила вот так его показывать чужим людям, да еще каким-то иностранкам. Но по тому, как сияли глаза девушки, Кэт догадалась, насколько она преисполнена гордости от обладания такой вещью. Изделие и на других женщин произвело впечатление, они что-то завистливо восклицали, и Кэт сама ощутила прилив ревности и стремление превзойти этот шедевр. Да, она вполне способна была сделать такую вещь, даже сложнее и изящнее, дайте только возможность. Она с тоской вспомнила напрестольную пелену, оставленную под кроватью в Кенджи и теперь, несомненно, ставшую пристанищем для пауков и мышей. На минутку ей стало грустно оттого, что никто никогда не увидит эту ее работу, не оценит и не похвалит. Ну ладно, пообещала она себе, я это превзойду! Сделаю нечто гораздо более красивое и изящное, здесь, в этом новом для меня мире.

Лейла и Хасна принесли несколько вещей, изготовленных в Фесе и других районах. По большей части это были изысканно исполненные плотные монохромные вышивки: шарф в алых тонах, покрывало для кровати в синих, прелестный надкроватный коврик в фиолетово-сиреневых с золотистыми искорками.

Вышивка была выполнена очень профессионально, особенно в сравнении с более элементарными образцами, стежки мельче и положены более плотно и симметрично, узоры выполнены более точно. И еще — большая часть вышивок была двусторонней, что доказывало наличие у мастериц значительного опыта.

Кэт вообще-то вполне ожидала, что работа мастеров из Феса произведет на нее большое впечатление и даже ошеломит, что их мастерство окажется гораздо выше ее уровня, ее способностей, да и способностей женщин, что теперь стали ее ученицами. Но при тщательной разработке рисунка и имея хороший глаз да при наличии отличной подготовки даже ребенок может изготовить подобные образцы, подумала Кэт. Чего им не хватало, так это живости и индивидуальности, так она решила про себя, припомнив собственное Древо познания Добра и Зла; даже образчики, представленные в книге «Гордость рукодельницы», могли бы кое-что им всем показать. Как бы ей сейчас хотелось снова заполучить эту книжку! Ну ладно, не важно, сердито одернула она сама себя. Она из моей прежней жизни. А теперь все вокруг другое. Но у меня по-прежнему имеются две руки и богатое воображение, и именно это все решает.

— Лейла, — позвала она голландку тоном, исполненным решительности, — мне понадобятся кое-какие вещи, и я не думаю, что их здесь трудно достать. — Она пояснила, что именно требуется, а потом взяла с круглого стола лист бумаги и начала набрасывать простенький узор. Вспомнив свой разговор с раисом об Айше, жене пророка, и вышитых ею настенных коврах, которые пророк так сурово осудил и отверг, она решила, что, видимо, следует избегать изображения живых существ; к тому же все эти женщины, кажется, были больше склонны работать с узорами. Вот она и взяла за основу повторяющийся мотив вроде листьев папоротника, но прорисованных лишь намеком, окружив его бордюром из лент, украшенных вышитыми крестом цветочками.

Узор вызвал бурные восторги и хлопанье в ладоши, словно она на глазах у всех сделала нечто волшебное, а Кэт принялась за другой рисунок — со звездами и полумесяцами. Этот образец вызвал меньше восторгов.

— Это иудейская звезда, то, что ты нарисовала! У нас звезды изображают восьмиконечными. — Голландка указала на один из фесских образцов, потом показала еще один узор, на настенных изразцах. — Печать Сулеймана. Это священный символ. — И она благочестиво сложила ладони перед грудью.

Кэт поразил торжественный и почтительный тон Лейлы: эта женщина вовсе не производила впечатления чрезмерно благочестивой и богобоязненной; при первом взгляде на нее вряд ли можно было подумать, что она магометанка. Кэт взяла еще лист бумаги и изобразила новый узор, на сей раз с восьмиконечными звездами — одна большая между двумя поменьше — и быстро набросала симпатичные бордюры из цветочных лепестков выше и ниже их. Это встретило всеобщее одобрение, так что когда Хабиба вернулась и принесла кусок тонкой хлопчатобумажной ткани, о которой просила Кэт, а также немного растертого в порошок древесного угля и острое шило, все уже нетерпеливо ждали, что она будет делать дальше.

— Выберите узор, над которым вам больше хочется работать, — предложила Кэт. И удивилась, когда восемь из десяти женщин выбрали рисунок со звездами. Потом она высыпала угольный порошок на середину квадратного куска ткани и загнула его концы вверх.

— Это у нас будет копировальный инструмент, для переноса рисунка на полотно, — пояснила она, что Лейла с большим трудом сумела перевести. — А теперь смотрите, как я переношу узор с рисунка на ткань.

Она наколола шилом весь свой рисунок на бумаге, проследив дырочками, как пунктиром, каждую линию, а затем пошла от рамы к раме, прикладывая получившийся шаблон к полотну и постукивая мешочком с толченым углем по бумаге.

Сперва это выглядело очень неопрятно — бумага была сплошь покрыта грязно-черной пылью, — но когда Кэт убрала шаблон, под ним обнаружился узор, аккуратно перенесенный на ткань. Теперь ученицы и впрямь уверились, что у нее есть что перенять.