Юй Хуа - Месяц туманов

Через некоторое время приходил хозяин. Оглядевшись и убедившись, что всё в порядке, он уходил, потом снова возвращался и, увидев, что по-прежнему всё нормально, уходил опять. Он выглядел очень занятым и озабоченным. Собственное дело и новая роль хозяина изменили его. Он как-то потемнел, или даже не потемнел, а погрубел. А на смену весёлой беззаботности людей его профессии, рождённой доскональным знанием своего ремесла, пришли тревожность и удручённость. Он был озабочен. Его чёрный пиджак потерял всякий вид, заскорузлый, покрытый пылью, он больше подошёл бы торговцу рыбой, снующему между городом и деревней. Чёрные ботинки из телячьей кожи также запылились и имели вид весьма изношенный.

Когда беготня по делам заканчивалась, хозяин устраивал передышку и, пока не было никого из клиентов, усаживался за стойку. За его спиной находился стеклянный стеллаж с зеркальной стенкой, на полочках которого размещались всевозможные средства для мытья волос и химической завивки, бальзамы и кремы. На стойке стоял картонный каталог с пронумерованными образцами краски для волос. В общем, несмотря на скромные размеры, этот салон причёсок был укомплектован всем необходимым. Сидя за стойкой, хозяин подправлял маникюр.

Он сидел, опустив голову, и какой бы шумный разговор ни вели девушки с завсегдатаями, не обращал на это внимания. Его никто не замечал, но, как ни странно, если он отсутствовал, то пыл говорящих несколько угасал. Этот молчаливый человек, как ни крути, был здешним боссом и центром всего.

Вот и сейчас он сидел, уставившись на стеклянную дверь перед собой, за которой царила знакомая ежедневная суета. Мелькали в основном знакомые лица, и даже все их движения были предсказуемы. В самом чреве этого шумного города улица, зажатая между жилыми кварталами, напоминала деревню, она была закрыта от внешнего мира, бурлящие волны которого не докатывались сюда в полную силу, а вызывали лишь некоторое волнение. Хозяин смотрел в никуда отсутствующим взглядом, который наблюдается у людей, испытывающих трудности при открытии собственного дела. Болтовня в салоне приняла весьма оживлённый характер. Девушки находились в приподнятом настроении и, пританцовывая от радости, занимались головами клиентов. Тут в глаза одному клиенту попала пена, он сделал замечание один раз, потом второй. Когда оплошность произошла в третий раз, в воздухе запахло скандалом. Из-за стойки поднялся хозяин. Но тут девицу оттеснила одна посетительница, частенько здесь бывавшая. Она жила в здании на другом конце улицы, в котором находился универсам. Её муж был бизнесменом, содержал её, а она за неимением дел приходила сюда развеяться.

Женщина поднялась с железного складного стульчика, подошла к клиенту, засучила рукава и подняла руки. Её пальцы с двух сторон ловко проползли вверх по волосам посетителя, и его лоб сразу очистился. Быстро собрав всю пену на макушке, она начала распределять её вглубь. Весело улыбаясь, она обернулась, словно спрашивая: «Ну, как вам?» В свойственном детям порыве показать себя обнаружилось, что это для неё привычное дело. Даже внешне она несколько походила на тех двух девиц: круглолицая, с короткой стрижкой, с невыразительными, но правильными чертами лица. Создавалось впечатление, что все девушки, моющие головы, сделаны по одной модели. Ростом она была пониже тех девиц, а что до её одежды, то на ней красовался трикотажный свитер крупной вязки и комбинезон с аппликацией зверюшек на груди, что при первом взгляде делало её похожей на ребёнка. Но, присмотревшись, можно было заметить, что она беременна! Затем обращал на себя внимание её взгляд. В отличие от взгляда девиц он был не требовательным, а, напротив, очень мягким. Она словно ни на что не смотрела, но всё видела. Казалось, что эта женщина какая-то непростая! Постепенно вырисовывались её отличия от тех двух девиц. Самая существенная разница между ними заключалась не в опыте, не в возрасте и не в природных данных. То было место рождения. Верно. Эта женщина была родом из Шанхая и говорила на шанхайском диалекте. Её возраст было трудно определить: двадцать с лишним, тридцать или же тридцать с хвостиком? Но своей манерой разговаривать она отличалась от остальных жителей Шанхая её возраста, для речи которых были характерны резкое произношение и множество новомодных словечек. Она же в совершенстве владела несколько старомодным шанхайским диалектом, что выдавало в ней потомственную уроженку Шанхая.

Клиент успокоился, а девицы наперебой стали засыпать женщину вопросами, которые можно было свести к одному: «Тебе тоже приходилось работать в парикмахерской?!» Посетительница вскинула подбородок и чуть повернулась к стойке, то есть к хозяину:

— У меня был свой салон.

Не дожидаясь, пока слушатели ответят восклицанием, она добавила:

— А до этого я держала магазин.

Затем последовала ещё одна фраза:

— А ещё у меня был ресторан под названием «Вкусно»!

К этому моменту изумление окружающих поутихло, поскольку её слова уже не очень-то воспринимались всерьёз. Сколько же времени должно было пройти, если сложить вместе эти три места работы? И сколько же ей тогда должно быть лет?

На лице женщины сияла улыбка, да такая самодовольная, что она казалась ребёнком, неугомонным и хвастливым. Она лукаво заморгала:

— Хотите — верьте, хотите — нет.

Девицы на неё уже не смотрели, и она сама продолжила работу с клиентом. Улыбаясь, она дважды проделала весь комплекс, предназначенный для массажа головы, после чего сказала:

— Можно прополаскивать!

Она подвела клиента к специальной раковине для мытья головы и передала девушке, которая обслуживала его раньше. Сама же она встала сбоку с поднятыми руками и стала ждать, когда раковина освободится, чтобы смыть пену. Женщина с большим интересом наблюдала, как сползает с её рук мыльная вода, в то время как на сложенных клинышком пальцах замер солнечный зайчик. Когда луч коснулся лица, то в ярком освещении её улыбка приобрела черты некоторой растерянности. На какое-то мгновение в салоне стало совсем тихо: доносилось лишь лёгкое журчание проточной воды, которой мыли волосы, да пощёлкивающие звуки водонагревателя, извещавшего о своём включении или выключении. Хозяин облокотился локтями о колени, подперев ладонями щёки.

— Мой салон располагался на улице Аньсилу. Знаете эту улицу?

Девицы отрицательно замотали головами.

— Сейчас её снесли, а тогда она была весьма процветающей! Эту известную модную улочку в районе Чаннин некоторые даже называли Шанхаем в миниатюре. Мой салон располагался как раз в конце Аньсилу, прямо на перекрёстке. Сама я жила на улице Хуайхайлу, но то место я знала достаточно хорошо, поскольку до этого на Аньсилу находился магазинчик, одолженный мне одним другом. Поэтому всё было мне знакомо.