Ричард Роупер - Как не умереть в одиночестве

– Старый гордец, – продолжала Берилл. – Так и не признался мне, что с чем-то борется. А я не сумела найти нужных слов или подходящего случая, чтобы расспросить его обо всем этом. Потом у него разболелась спина. Психосоматическое это было или нет, но ему пришлось спать в другой комнате, потому что иначе он беспокоил бы меня, поднимаясь. По крайней мере, так он говорил. Как-то вечером мы пили чай, смотрели какую-то ерунду по телевизору, и ни с того ни с сего он повернулся ко мне и говорит: «Помнишь, ты сказала мне сразу после нашего знакомства о том, как поступила бы, если бы перестала любить человека, с которым живешь?» «Да», – ответила я. «Ты до сих пор так думаешь?» – спросил он. «Да, до сих пор». И я действительно так думала. Мне, конечно, нужно было сказать что-то ободряющее, просто я полагала, он знает, что я люблю его не меньше, чем всегда. Я спросила, в порядке ли он, но он просто поцеловал меня в макушку и пошел мыть посуду. Я обеспокоилась, но решила, что у него просто выдался трудный день. На следующее утро я, как обычно, ушла на работу, а когда вернулась домой, его не было. Осталась записка. До сих пор помню, как держала этот клочок бумаги и руки у меня тряслись как у сумасшедшей. Он написал, что знает: я больше его не люблю. Что не хочет мучить меня. Он просто исчез. Не оставил ни адреса, ни телефонного номера. Ничего. Конечно, я пыталась найти его. Но у него не было родных, с которыми можно было бы связаться, или друзей, о которых я бы знала. Я всерьез подумывала обратиться к этому… как его… частному сыщику, но меня преследовала мысль, что, может быть, он солгал и просто сбежал с какой-нибудь дурехой. Хотя, увидев это, – она взяла фотографию, – и услышав про уток… Ну, что сказать… – Берилл всхлипнула и прижала снимок к груди. – Наверное, мне следовало быть понастойчивей.

Удостоверившись, что Берилл в порядке, и пообещав вскоре связаться с ней, Эндрю с Пегги вышли из заведения, как двое зрителей из кинотеатра – щурясь от солнечного света, мысленно погрузившись в только что услышанную историю.

Остановившись на парковке, они проверили свои телефоны. На самом деле Эндрю просто пролистывал вверх-вниз полученные сообщения: предложения от поставщиков пиццы, у которых он никогда ее не заказывал, спам от разного рода мошенников, ерунду по работе. Овладевшая им после рассказа Берилл безысходная печаль не отпускала.

Пегги смотрела куда-то вдаль. Упавшая на щеку ресничка напоминала тончайшую трещинку на фарфоре. Где-то поблизости тишину прорезал автомобильный гудок; Эндрю наклонился и взял Пегги за руку. Она с удивлением взглянула на него.

– Давай прогуляемся, – предложил он.

Они вышли с парковки и, держась за руки, направились к центру города. Эндрю не планировал идти туда, но сейчас это воспринималось естественно, словно их влекла некая невидимая сила. Они шагали по главной улице, лавируя между родителями с колясками и группами туристов, которые то останавливались, словно у них сели батарейки, то двигались дальше, к замку Алник с его красно-желтыми, туго натянутыми ветром флагами Нортумберленда. Не обмолвившись ни словом, собирая на туфли свежескошенную траву, Эндрю и Пегги обогнули замок по прилегающим полям и прошли дальше вниз, мимо детей, перебрасывающихся потрепанным теннисным мячом, и пенсионеров, отдыхающих за столиками для пикников и наблюдающих за хмурыми, наползающими на солнце облаками. Спустившись по натоптанной тропинке, они достигли наконец реки и прямо у кромки воды обнаружили уединенную, поросшую мхом скамейку. Они слушали журчание реки и смотрели, как, стараясь устоять, борется с течением камыш. Пегги сидела выпрямившись, положив ногу на ногу и накрыв колено ладонями. В отличие от стремительной реки оба почти не шевелились – как фигурки, которые Эндрю расставлял вдоль железнодорожного полотна на полу гостиной. Но даже в этом спокойствии присутствовало движение. Каждые несколько секунд нога у Пегги едва заметно вздрагивала, как метроном. Эндрю знал, что причина не напряжение или нервы, а биение сердца. И в какой-то момент его осенило: пока в человеке живет это биение, сохраняется и возможность любить. Сердце стучало быстрей и быстрей, словно энергия реки гнала кровь по жилам, понуждая к действию. Рядом пошевелилась Пегги.

– Итак, – произнесла она с едва заметной дрожью в голосе. – Блиц-опрос. Какие предпочитаешь булочки – с джемом или с кремом?

Эндрю обдумал ее слова.

– Не уверен, что это действительно имеет значение. – В сравнении с великим замыслом бытия. Он наклонился, взял лицо Пегги в свои ладони и поцеловал.

Он был готов поклясться, что в этот миг откуда-то донеслось кряканье уток.

Честно говоря, если внимательно рассмотреть и изучить все факты, а потом сделать выводы, то Эндрю до определенной степени был пьян. В гостиной у Имоджен он вместе с хихикающей Сьюзи исполнил головокружительный танец, хрипло подпевая «Счастливому разговору» Эллы. К тому моменту он и Сьюзи стали лучшими друзьями.

Эндрю все еще с трудом верилось в то, что произошло днем, несколькими часами ранее. Миг, когда он взял Пегги за руку и повел, сам не зная куда, воспринимался как некий внетелесный опыт. Воспоминания казались отчетливыми и размытыми одновременно. Они долго сидели на скамейке, легко касаясь друг друга лбами и закрыв глаза, пока Пегги не нарушила молчание:

– Ну вот. Даже не верится, что я это предвидела.

Пока возвращались к машине, Эндрю чувствовал себя так, словно его накачали наркотиками. Всю дорогу до дома он пытался согнать с лица дурацкую ухмылку. Смотрел на мелькающие мимо поля, порой успевал увидеть мерцающую на солнце гладь моря. Солнечный августовский денек в Англии. Совершенство.

– Насыщенный получился день, – сказала Пегги, когда они подъехали к дому Имоджен. – Будто на прогулку ходили и нашли на земле гнездо какой-то диковинной птицы.

– Ох, не знаю. Как по мне, так обычная рутина, только и всего, – отозвался Эндрю. Он наклонился поцеловать ее, но Пегги, засмеявшись, мягко отстранилась.

– Прекрати! Вдруг кто-нибудь увидит? И, прежде чем ты что-то скажешь, напомню, что там нас заметил бы какой-нибудь пенсионер со скамеечки, а не… – « Имоджен и дети» , – хотела она сказать. Чары, возможно, и не полностью развеялись, но значительно ослабли. Эндрю уже хотел выбраться из машины, но Пегги, с преувеличенной опаской оглядевшись, быстро чмокнула его в щеку, после чего, смотрясь в зеркальце, наскоро поправила макияж. Эндрю хватило лишь на то, чтобы в стиле Моркама и Уайза [16] Моркам и Уайз ( англ . Morecambe and Wise) – английский комический дуэт, работавший в кино, на радио и телевидении. не запрыгать от счастья по дорожке.