Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 7

Я обходил выставку один раз, другой, она была небольшая, всего два зала, но где-то с половины всё оставлял и возвращался к Сезанну. Он не отпускал, притягивал к себе. Ван Гог, Моне — всё замечательно, всё прекрасно, но не терпелось скорее очутиться перед этим загадочным домом, который спрятался в глубине парка, и был центром картины. Центром мироздания. Такой — почти физической тяги к какому-либо полотну, когда вокруг десятки других, и все прекрасны, не испытывал никогда. Почему — не мог объяснить. Понимал только, что на этой выставке у Сезанна не было соперников. Он был выше всех.

Тут я вспомнил давние слова моей жены: хотелось бы здесь жить. Это ли, или мои сегодняшние ощущения она имела в виду, когда говорила такие слова? Или что-то другое? Скорее всего, она снова бы рассердилась и ничего не ответила. А может, ограничилась каким-нибудь незначащим ответом, чтобы отделаться от назойливого любопытства. Но я, несомненно, его запомнил бы. Только теперь я никогда не задам своих вопросов. Некому их задавать. Уже много лет ее нет.

…Аптека. Улица. Фонарь

Кому пришла в голову эта странная, необычная мысль: написать на торцевых стенах, а иногда на фасадах городских домов голландского Лейдена стихи поэтов мира на их родных языках? Китс, Хемингуэй, Дос Пассос, Томас Дилан, Уильям Йейтс — по-английски; Верлен, Бодлер — по-французски. Есть немецкие — Рильке, Целан. И еще десятки имен, десятки языков — Мицкевич, Лорка, Неруда. Есть тексты на арабском, японском, урду. Вылавливаю наши, русские строфы. Блок: «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека…» Все-таки за рубежом, да на родном языке они читаются иначе, кажутся более значительными. Хотя куда уж…

А еще — Цветаева («Моим стихам, как драгоценным винам…»), Ахматова («Ты ль Данту диктовала страницы Ада?»), Хлебников («Когда умирают кони…»), Мандельштам («Мы живем, под собою не чуя страны…»). Латиница, кириллица, арабская вязь, скоропись японских иероглифов, строго выстроенные индийские ряды. Неожиданно — Шота Руставели. Ожидаемо: Сапфо, Шекспир, Байрон. Много голландцев — это понятно. Но в целом — вавилонское смешение языков. Дома невысокие, разрастающийся Лейден постарался сохранить свой исторический облик, аккуратно вписывая новые постройки в ряды традиционных старых домов из плоского кирпича, так, чтобы они не превышали средневековую высоту. Как будто ходишь по гигантской библиотеке, и улицы одна за другой перелистывают каменные страницы поэзии.

Заинтересовался: когда и как они появились? Оказывается, не так уж давно. Двое энтузиастов — художники Бен Валенкамп и Ян-Виллем Брёйн — решили в 1992 году отметить небольшой юбилей: 75-летие журнала «Стиль», пропагандирующего беспредметное искусство. Спустя несколько лет не без участия этого журнала, и именно близ Лейдена, открылся музей абстрактного искусства, ставший в Европе весьма авторитетным. Здесь проходят частые международные выставки, и даже заокеанские собрания за честь почитают послать сюда свои картины. Я был в этом музее, и в одном из залов встретил королеву Голландии. Она ходила в окружении, видимо, близких ей людей, с которыми оживленно переговаривалась. Никакой охраны! Мы вышли из дальних залов и вдруг оказались лицом к лицу с этой высокой группой. Других зрителей не было. Ах, как неосторожно! Что делала служба безопасности? Но безопасность была, оказывается, ни при чем. Посетители сами, по доброй воле, покинули музей, чтобы не мешать королеве своим невольным любопытством (куда ж без него?) наслаждаться искусством. Такие вот отношения власти и народа.

Начало музея, день его открытия — это, понятно, знаковое событие в жизни города. Муниципалитет Лейдена не возражал отметить его и сам подсказал идею: на стене дома, который строится близ городской библиотеки, пусть будет стихотворение редактора того самого журнала, который дал музею жизнь. Знали: он писал стихи. Пришли с просьбой, получили согласие. Но стихи оказались плохими.

И тогда обратились к мировой поэзии. Какое же стихотворение нашли? Цветаевой! Это просто замечательно. Из миллионов-миллионов стихотворных строчек именно ее слова, отнесенные к себе, очень личные, прекрасные в той гордой уверенности, когда она говорит о своей судьбе, оказались созвучными судьбам всех новых направлений в искусстве: «…настанет свой черед». Их и написали на доме.

Но, как водится, идея переросла себя. Стихами постепенно стал заполняться весь город. Теперь любые путеводители по Лейдену содержат поэтические маршруты, ведь в городе почти двести домов, которые благословила Эвтерпа — муза поэзии и музыки, украшенных стихотворными строчками. Не всегда это инициатива города. Заразившись идеей, владельцы частных строений выбрасывают из окон полотна, где тоже начертаны полюбившиеся им поэтические строфы. Важно ли содержание? Стихи! Любят! И это уже замечательно.

На стене небольшого дома короткое стихотворение на немецком языке, и там такие строчки:

Это об Ахматовой. Стихи известной австрийской писательница Ингеборг Бахман. Она рано умерла — ей не было 50-ти. Она написала их в год своей смерти — в 1973-м. Ахматова еще бы успела прочитать их и по достоинству оценить. Такое глубокое понимание незнакомой поклонницы и ее поэзии, и ее судьбы. Строгая Анна Андреевна не возражала бы и против чисто поэтических достоинств этих нескольких строчек.

Каналы прорезают город. И ни над одним нет настила, хотя дожди здесь частые. Яркое солнце — и вдруг ливень. Но голландцы не носят зонтики, привыкли, не боятся дождей. Жители Страны низких берегов (другое название Голландии) отличны от всех обитателей Европы. Они высокие, приходя в гости, вытягивают ноги, и их острые коленки оказываются на середине комнаты. Здесь живут самые здоровые люди континента. Они в ладу с природой, поэтому она о них заботится, она их растит. Что им рифмованные или просто ритмические строчки, многие из которых они даже не прочтут? Кто-то знает имена поэтов, а кто и вообще первый раз слышит их. Поднимают ли они вообще голову, проходя по знакомым улицам? Наверное, у скептиков уже приготовлены ответы. Но, тем не менее, факт остается фактом: Лейден стал одной из поэтических столиц мира.

Дождь может помешать важному мероприятию. На мосту проходят фестивали поэзии. Случайно я попал на очередной. Он был посвящен Ахматовой. Читали по-голландски и по-русски. Шел дождь, но народу было много. Наверное, среди пришедших были и мои соотечественники, но в основном голландцы. Они читали на своем языке. Все было понятно и необыкновенно приятно.